Однокурсники
Шрифт:
Вообще-то для некоторых парней подобные перемены имеют кое-какую образовательную ценность. Качки из Алабамы вдруг обращаются с просьбами поселить их в одном «хаусе» с кем-то из будущих медиков, философов или писателей. И если им идут навстречу, то такое положение дел вполне способно обогатить жизнь спортивных молодых людей не меньше, чем любой академический курс.
Но все обстоит совершенно иначе, когда речь заходит о преппи. Для того чтобы разнообразить блюдо под названием «жизнь», нам не нужны специальные приправы. Мы как бактерии (только чуть круче). Мы прекрасно существуем в собственной среде. Поэтому я уверен — в администрации университета ничуть не удивились, когда Ньюол, Уиглсворт и я решили продлить наше совместное проживание на следующие три года.
Сначала мы хотели, чтобы к нам присоединился Джейсон Гилберт и стал четвертым. Он парень очень даже неплохой, и с ним было бы весело. К тому же Ньюол считал, что мы могли бы извлекать выгоду из того, что у него переизбыток поклонниц. Но не это главное.
Дик предложил ему эту идею, когда они возвращались на автобусе после матча по сквошу против Йеля (в котором мы победили). Но Джейсон не захотел. Ему до этого сильно не везло с соседями, просто до ужаса, поэтому он решил жить один. И хотя второкурсники редко пользуются такими привилегиями, но проктор общежития, в котором жил Гилберт, обещал написать письмо в его поддержку. А еще Джейсон предложил, чтобы в списке предпочтений мы указали один и тот же «хаус». Тогда можно вместе питаться, а ему будет удобно посещать наши многочисленные импровизированные вечеринки.
Теперь осталось решить единственную проблему — куда податься.
Хотя колледжей было семь, но только три из них действительно были приемлемы для нас в социальном плане. Ведь невзирая на все эти разговорчики про демократию, в большинстве случаев главы колледжей хотят придать своим «хаусам» некий шик, а раз так — стараются подбирать для себя студентов определенного типа, взаимно тяготеющих друг к другу.
Много народу выбирает «Адамс-хаус» (названный так в честь славного парня Джонни из выпуска 1755 года, второго президента Соединенных Штатов), может, потому, что там раньше находились квартиры Золотого Берега. К тому же, и это немаловажно, их повар некогда работал в одном чудесном нью-йоркском ресторане (фактор, который трудно не принимать во внимание, особенно если речь идет о трех годах жизни, когда приходится ежедневно в одном и том же месте завтракать, обедать и ужинать).
Есть еще «Лоуэлл-хаус», шедевр в георгианском стиле, удобное место для членов «Файнал-клубов» — глава этого колледжа еще в большей степени англичанин, чем сама английская королева. К тому же это очень скромное место.
Но бесспорно, рай для преппи в Гарварде — это… «Элиот-хаус». Излишне говорить, что и Уиг, и Ньюол хотят именно его указать номером первым в списке предпочтений. Мне же становится немного не по себе, как подумаю, что придется жить в этом здании грозного вида из красного кирпича — памятнике моему прапрадедушке (и даже с его статуей во дворе).
И все же Уигу и Ньюолу не терпелось попасть туда, где большинство наших приятелей уже расположились с удобством. Мы никак не могли определиться с выбором, пока однажды поздним вечером нас не удивил своим появлением неожиданный гость.
Хоть мы и были пьяны, но, к счастью, не настолько, чтобы не услышать, как кто-то стучится в дверь.
Ньюол поднялся с места и, пошатываясь, пошел встретить ночного гостя. Услышав, как он вдруг воскликнул: «Господи Иисусе!», я тоже поспешил к двери, откуда донесся ответ нашего посетителя: «Не совсем так, молодой человек, я всего лишь Его смиренный ученик».
Это был не кто иной, как профессор Финли. Он, собственной персоной, — и в нашей общаге!
Он случайно проходил мимо, совершая вечернюю прогулку, и подумал, а не заглянуть ли ему к нам, чтобы спросить, куда мы собираемся подавать заявку на будущий год. И особенно его интересовало, не получит ли «Элиот-хаус» «преимущественное право» среди остальных претендентов на наш выбор.
Мы тут же в один голос пообещали, мол, обязательно получит, хотя он прекрасно понимал, что именно меня беспокоит — быть Эндрю Элиотом в «Элиот-хаусе», глава которого носит звание Элиот-профессора по древнегреческой литературе.
На самом деле он пришел поддержать меня и заверить в том, что он вовсе не ждет, будто я сразу начну переводить Библию для индейцев или стану ректором Гарварда. Но он верит, что и я, пусть и как-то иначе, чем мой прапрадед, но оставлю свой след на этой земле. Не знаю, что я испытал в ту минуту — был ли я потрясен или просто растроган. Выходит, этот великий профессор думает, будто я смогу действительно дорасти до… ну, не знаю… до кого-нибудь.
Наутро я все еще не был до конца уверен, что Джон X. Финли действительно лично приходил к нам в общежитие.
Но даже если он нам приснился, мы трое все равно пойдем в «Элиот». Ибо Финли, даже если это был всего лишь его призрак, умеет очаровывать, как никто другой.
*****
Когда по утрам Джейсон Гилберт забирал у своей двери газету «Кримзон», он сразу же открывал ее на спортивной странице — посмотреть, какой из его подвигов упомянут здесь в очередной раз. После этого он читал первую страницу — узнать о событиях университетской жизни. И лишь потом, если у него оставалось время, он просматривал сообщения о новостях в мире, краткие заголовки которых давались в специальном разделе.
И по этой причине он не обратил внимания на короткую заметку, в которой сообщалось, что «впервые за всю историю конкурса исполнительского мастерства, проводимого оркестром Гарварда-Рэдклиффа, победителем стал студент первого курса.
Вечером 12 апреля 1955 года Дэниел Росси, выпуск 1958 года, в сопровождении оркестра исполнит Концерт ми-бемоль Ференца Листа».
Джейсон узнал о концерте лишь через три дня, когда обнаружил у себя под дверью конверт.
Дорогой Гилберт!
Если бы ты не помог мне пройти тест со скамейкой, я бы, наверное, не имел возможности заниматься музыкой в должном объеме, чтобы победить в конкурсе.
Вот для тебя, как обещал, два билета. Приходи с подружкой.
С уважением,
Дэнни.
Джейсон улыбнулся. Как давно это было — воспоминания о той сумасшедшей неделе в начале учебного года уже почти потускнели, а об обещании Дэнни он и вовсе забыл. Зато теперь ему есть куда пригласить Энни Рассел — самую симпатичную девушку в Рэдклиффе. Джейсон уже давно подыскивал для этого удобный случай. И вот такой случай представился — как нельзя кстати.
Вечером 12 апреля в театре «Сандерс» собрались многочисленные ценители талантов, чтобы присмотреться к юному исполнителю, про которого говорили, будто он ворвался в музыкальную галактику Кембриджа, как новая комета.