Однокурсники
Шрифт:
*****
Впервые Эндрю увидел Джорджа Келлера в кабинете главы колледжа профессора Финли — дело было в послеобеденное время. Профессор Бжезинский только что приехал с Южного вокзала вместе с юным беженцем из Венгрии и представил молодых людей друг другу. После чего он вручил Эндрю двести долларов и попросил его поводить Джорджа по магазинам в районе Гарвардской площади и купить все необходимое из одежды. Им придется основательно заняться покупками, поскольку у венгра совсем ничего нет, даже пижамы. А чтобы Эндрю понял все правильно, Бжезинский предупредил:
— У нас ограниченный бюджет, мистер Элиот. Поэтому, я думаю, вы поступите мудро, если сделаете основные покупки в «Курятнике».
Когда они пришли на площадь, Джордж начал громко читать вслух все вывески подряд, каждый раз допытываясь:
— Я правильно произношу эти слова, Эндрю?
Он на ходу учил наизусть рекламные слоганы вроде ««Лаки страйк» — табак отменный» или «Восемь минут — и ты на Парк-стрит» (надпись на электрическом табло над входом в метро). А затем сразу же старался употребить эти слова и выражения в предложениях типа: «Как ты думаешь, Эндрю, может, купим пачку «Лаки страйк»? Мне говорили, в этих сигаретах табак отменный и их приятно курить». Или: «Я слышал, что от Гарвардской площади до Парк-стрит, которая, как известно, является центральной улицей Бостона, можно добраться всего за восемь минут. Я прав?»
После чего он жадно выслушивал весь тот бред, который нес в ответ Эндрю, тут же уточняя значения непонятных ему слов.
— Прошу тебя, Джордж, — взмолился наконец Эндрю, — что я тебе — ходячий словарь?
Впрочем, сказать, будто Джордж проявлял неблагодарность, нельзя. Он то и дело сыпал выражениями вроде: «Эндрю, ты реально клёвый чувак».
Наш утонченный преппи все гадал, откуда беженец нахватался таких словечек. Но затем пришел к выводу: наверное, это перевод с венгерского.
В «Курятнике» Джордж повел себя как ребенок, оказавшийся в сокровищнице Санта-Клауса. Никогда в жизни он не видел на прилавках такого изобилия товаров. Но больше всего его поражала яркость красок.
— У нас дома, то есть там, где раньше был мой дом, все вещи серого цвета, — объяснял он. — Да и то достать их можно лишь по большому блату.
Видя, как блестят глаза у парня, Эндрю подумал было, что тому захочется покупать все подряд, но, когда дело дошло до выбора самых простых вещей, Джордж оказался на редкость привередливым покупателем. Они долго стояли в отделе нижнего белья, решая диалектическое противоречие: склониться ли в пользу широких трусов на резинке, которые носят большинство студентов Гарварда, или же остановиться на плавках в обтяжку, которые предпочитают «самые крутые из парней». (Келлер вознамерился стать модным американцем по всем параметрам.)
Когда речь зашла о выборе носков и галстуков, они провели точно такие же изыскания, включив в обсуждение весь спектр вопросов. Разумеется, Эндрю настоятельно рекомендовал ему купить широкие шелковые галстуки.
Что касается тетрадей и прочих учебных принадлежностей, здесь все обстояло гораздо легче. Джордж просто выбирал те из них, на которых была изображена эмблема университета (даже шариковые ручки он купил с эмблемой — товар, выпускаемый исключительно для туристов).
Но когда Эндрю стал объяснять, что все гарвардцы таскают свои вещи в зеленых ученических рюкзаках, Джордж отнесся к этим словам с недоверием.
— Почему это в зеленых? Разве официальный цвет университета не винно-красный?
— Ну да, — замялся Эндрю, подбирая слова, — но…
— В таком случае зачем ты говоришь, чтобы я купил зеленый рюкзак?
— Слушай, Джордж, честное слово, я не знаю, почему так сложилось. Просто это традиция. Я хочу сказать, все крутые парни…
— О, правда, что ли?
— Даже профессор Пьюси, — ответил Эндрю, надеясь, что ректор университета не будет возражать, если его имя прозвучит в качестве примера, хотя и всуе.
В отделе учебной литературы они провели целую вечность. Еще в поезде Бжезинский помог Джорджу составить учебный план, который подходил бы человеку, в совершенстве владеющему русским языком. Но помимо учебников для занятий по своей программе Джордж накупил всевозможных словарей и пособий по английской грамматике. Всего того, что будет содействовать победе в его священном походе, пока гордый язык ему не покорится.
Когда они тащили сумки с покупками к себе в «Элиот-хаус», Джордж вдруг не к месту шепотом произнес:
— Мы теперь одни, Эндрю, ведь так?
Данстер-стрит была пуста, поэтому положительный ответ напрашивался сам собой.
— Значит, мы можем сказать друг другу правду?
Эндрю был совершенно сбит с толку.
— Джордж, я тебя не понимаю.
— Можешь доверять мне, Эндрю, я тебя не выдам. — Он заговорил полушепотом: — Ты шпионишь?
— Чего-чего?
— Прошу тебя. Я же не вчера родился. В каждом университете власти держат своих тайных осведомителей.
— Но только не в Америке, — ответил Эндрю, стараясь придать своему голосу убедительность.
Он почему-то почувствовал себя виноватым, словно какой-нибудь герой из рассказов Кафки.
— Разве я похож на тайного осведомителя, Джордж?
— Нет, конечно, — сказал тот со знанием дела. — Именно поэтому я тебя и заподозрил. Но пожалуйста, ты же не будешь доносить об этом, да?
— Ну знаешь! — возмутился Эндрю. — Я вообще не занимаюсь доносами. Я обыкновенный студент университета.
— И тебя на самом деле зовут Эндрю Элиот?
— Ну конечно. А что в этом такого странного?
— Сам посмотри, — стал рассуждать Джордж. — Жилище, в которое меня определили, называется «Элиот». И ты говоришь, что тебя тоже так зовут. Разве подобное совпадение не кажется тебе любопытным?
Призвав на помощь все свое терпение, Эндрю постарался объяснить, что здания в Гарварде получили свои названия в честь знаменитых выпускников прошлых лет. И среди членов его семьи тоже были довольно-таки выдающиеся люди. Наверное, такое объяснение вполне удовлетворило Джорджа. Во всяком случае, настроение у него заметно улучшилось.