Однокурсники
Шрифт:
— Значит, нас наверняка побьют.
— Зато будет весело. Разве это не в счет?
— Я с детства привык считать, что главное — это победа, — признался Джейсон с беспечной искренностью. — Но теперь готов пересмотреть свои взгляды. Так что почему бы и нет? Было бы приятно проиграть в вашей компании. А кстати, как вас зовут?
— Фанни ван дер Пост, — ответила она, протягивая ему руку. — Играю за университет из Голландии.
— А я — Джейсон Гилберт, который, как вы сами убедились, годится лишь для того, чтобы подавать мячи Роду Лейверу. Может, обсудим нашу тактику и стратегию на матч сегодня за ужином?
— Да, — согласилась она. — Я остановилась в «Бу-отеле» в Саанене.
— Какое совпадение, — отметил Джейсон. — Я тоже.
— Знаю. Я видела вас в пабе вчера ночью.
Тем же вечером, на «фольксвагене-битл», взятом напрокат Джейсоном, они подъехали к небольшой гостинице в Клостерли, насчитывавшей более трехсот лет.
— Бог ты мой, — сказал Джейсон, когда они сели за столик, — это место старше Америки.
— Джейсон, — улыбнулась Фанни, — почти все в этом мире старше Америки. Разве ты не замечал?
— Ну да, — признался он, — вся эта поездка для моего эго стала чем-то вроде парового катка. У меня такое чувство, будто я только вчера родился и мне самое место в колыбельке.
— Знаешь, Джейсон, — сказала она, подмигнув, — если ты действительно хочешь узнать, как выглядит настоящая непритязательность, приезжай в Голландию. Когда-то давным-давно мы были мировой сверхдержавой — даже Центральным парком владели. А теперь можем гордиться лишь тем, что подарили миру Рембрандта.
— А что, все голландцы так пренебрежительно говорят о себе?
— Да. Это наш хитрый способ скрывать свое высокомерие.
Они проболтали несколько часов — почти до самого утра. И прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи, он уже знал: эта девушка — особенная.
Фанни родилась на маленькой ферме недалеко от Гронингена в самом начале Второй мировой, пережила ужасный голод, разоривший ее страну в годы войны. Но несмотря на тяжелое детство, она обладала великолепным чувством юмора и жизнерадостностью, и это ему очень нравилось.
Конечно, у Фанни были свои цели в жизни, но ей совсем не хотелось ради них надрываться. Она училась на медицинском факультете в Лейдене только для того, чтобы стать хорошим врачом, в теннис играла ровно настолько, чтобы выглядеть достойно на корте.
Исходя из всего услышанного за время их единственной беседы, Джейсон в первый же вечер пришел к выводу, что таких гармоничных людей он в своей жизни еще не встречал. Его новая знакомая совсем не походила ни на высоколобую интеллектуалку из Рэдклиффа, воюющую за звание и должность профессора, ни на глупенькую пустышку из Лонг-Айленда, чья единственная цель в жизни — обручальное кольцо.
В Фанни он обнаружил талант, каким не обладала ни одна из его подружек в Америке. Эта девушка умела просто радоваться тому, что она такая, какая есть.
На другой день, наблюдая с трибуны за ее игрой, он пришел в еще большее восхищение. Мало того что она поздно легла спать накануне матча, но ведь они еще выпили с ней некоторое количество вина. Наверняка эта юная жительница Флориды, с которой она состязается сегодня, отправилась вчера в постель, когда не было еще и девяти, выпив на ночь стакан теплого молока.
Несмотря на это, Фанни играла достаточно хорошо, и ее сопернице ради победы пришлось потрудиться как следует. Она подавала сильно и точно, почти всегда с первого же удара, и только во втором сете начала ошибаться при подаче, когда выносливая американская школьница начала брать над ней верх. В итоге Фанни уступила со счетом 5:7, 6:3, 6:1. Джейсон встретил ее у выхода с корта, держа наготове полотенце и стакан апельсинового сока.
— Вот спасибо, — сказала Фанни, тяжело дыша, — но я бы предпочла добрый стаканчик холодного пива. Смелая девочка, просто чертенок в юбке, как она тебе?
— Да, — ответил Джейсон, — готов поспорить, папаша отшлепал бы ее в случае проигрыша. Господи, он так орал — тебя это не раздражало?
— Нет, я ничего не слышу во время игры. Но все равно я собой довольна.
Они направились в сторону раздевалки.
— Знаешь, — сказал Джейсон, — ты бы стала великой теннисисткой, если бы трудилась над собой.
— Не говори глупостей, теннис — всего лишь игра. Если бы я трудилась, это бы стало работой. А сейчас скажи, где бы ты хотел поужинать сегодня?
— Не знаю. У тебя есть предложения?
— Может, отправимся в «Ружемон» и попробуем фондю? Мой черед тебя приглашать.
Тем вечером они быстренько обсудили свою тактику во время парной игры. Поскольку Фанни была ниже ростом (хоть и ненамного), ей выпало играть у сетки.
— Я на тебя рассчитываю — будешь брать все мячи, чтобы они не залетали ко мне на заднюю линию, — пошутил Джейсон.
— Даже не надейся. Похоже, каким-то участком своих американских мозгов, настроенных на успех, ты и в самом деле вообразил, будто у нас есть шанс выиграть завтра.
— Ладно, — согласился Джейсон, — признаюсь, я думал об этом. А вдруг эти двое тюфяков, с которыми мы встречаемся завтра, окажутся хуже нас?
— Хуже нас никого на этом турнире быть не может.
— Господи, ну что из тебя за партнерша! Ты подрываешь мою уверенность.
— Ничто не способно подорвать твою уверенность, Джейсон.
И она многозначительно улыбнулась.
Они почти выиграли.
Никто из игроков в испанской паре не обладал мощным ударом, и первый сет Джейсон с Фанни взяли с легкостью. Но затем их соперники стали гораздо точнее посылать длинные обводящие мячи мимо Фанни под заднюю линию, заставляя Джейсона бегать из угла в угол до изнеможения.