Одноранговая экономика

Андреев Карп ...

Все эти факторы, безусловно, оказали значимое влияние на изменение соотношения капитала и доходов. Однако за ними стоят конкретные условия экономической политики и режим функционирования капитализма. После Второй мировой войны государственная экономическая политика стран ядра капиталистической системы была направлена на строительство государств всеобщего благосостояния (welfare states). Выбор такой политики стал ответом на существование «опасной» альтернативы в лице Советского блока. Параллельно произошло оформление потребительской модели капитализма, в рамках которой высокий уровень доходов среднего класса обеспечивал экономический подъем и даже являлся его основным условием. Таким образом, темпы роста доходов населения были источником наиболее эффективного накопления капитала в системном масштабе. Затем эта картина начала меняться.

С точки зрения системных циклов накопления сегодняшнее увеличение коэффициента богатства/доходов можно объяснить переходом американского цикла в свою заключительную фазу, которая характеризуется избытком капитала. Избыток капитала олицетворяет результаты уже произошедшего накопления и указывает на исчерпание потенциала организационных структур уходящего цикла, которые успешно выполнили свои задачи. Проще говоря, капитала стало слишком много для его эффективного использования, а механизмов получения требуемой нормы прибыли, наоборот, стало слишком мало или же они начали работать существенно хуже. Кризис организационных структур, ранее обеспечивавших материальную экспансию, вступил в острую стадию. Роль реального сектора экономики в этих условиях естественным образом должна была снизиться; вместе с ней должны были сократиться и доходы населения, в основном занятого в производстве и обмене товаров.

Рост экономического неравенства также тесно связан с переходом системного цикла накопления в свою завершающую фазу, однако к этому вопросу мы обратимся в одной из следующих глав. Здесь же отметим, что переизбыток капитала в мировой экономике является важным симптомом приближающейся структурной перестройки капиталистической системы. Он указывает на то, что система накопила достаточное количество внутренних противоречий, чтобы выйти из привычного равновесного состояния и перейти в пространство поиска новых режимов функционирования. В этот момент капитал обычно стремится принять форму ликвидных финансовых активов, обеспечивающую его оптимальное позиционирование в условиях приближающейся турбулентности (финансовый капитал в силу своей гибкости всегда переживает турбулентные процессы лучше капитала, заключенного в материальную форму). Такие метаморфозы отражают свойства капитализма как сложной эволюционирующей системы, где разные уровни изобилия капитала и его воплощения в финансовую форму соответствуют разным уровням упорядоченности и готовности системы к изменениям.

Глава 4. Экспансия капитала

Большое значение для понимания сути капиталистического производства имеет динамика отношений между трудом и капиталом. Совокупный национальный доход, который мы рассматривали в предыдущей главе, складывается из доходов от труда и доходов от капитала (доля труда и доля капитала). К первой категории относят доходы, получаемые в качестве заработной платы и ее эквивалентов, ко второй – процентные доходы от любых форм капитала. Совокупный доход любого общества можно разбить на две части и оценить, в какой пропорции друг к другу они находятся. Классическая экономическая теория длительное время исходила из того, что доля доходов от капитала и труда является исторической константой. Однако последние исследования показали, что на протяжении истории они колебались, существенно отклоняясь от постоянной величины.

Пикетти предложил следующее объяснение этому феномену: доля доходов от капитала (и, соответственно, доля труда) в структуре национального дохода зависит от эластичности замещения труда капиталом. В производственной функции эластичность показывает, насколько легко экономика может заменить определенное количество труда определенным количеством капитала. Так, эластичность> 1 означает, что замещение происходит легко и в системе присутствует высокая эффективность включения в производство новых единиц капитала 29 . Естественно, чтобы замещение происходило, требуется наличие избыточного капитала. О его наличии можно судить по коэффициенту богатства/доходов. Высокое значение коэффициента, например 500—600% для США и Европы, является подтверждением того, что в экономике действительно наблюдается относительный избыток капитала. В таком случае доля капитала в совокупном доходе может со временем увеличиться. При эластичности <1 наблюдается обратная ситуация: замещение труда капиталом, даже при изобилии последнего, происходит с трудом, а соотношение доли труда и капитала в совокупном доходе остается стабильным.

29

T. Piketty. Capital in the Twenty-First Century. The Belknap Press, 2014.

В реальности на протяжении последних 40—50 лет фиксируется рост доли капитала при одновременном снижении доли труда. Изменение их соотношения началось примерно с 70-х годов прошлого века. Примерно в это же время были запущены механизмы роста социального неравенства и экономической концентрации. Согласно данным Европейской комиссии по девяти странам с наиболее развитой экономикой (Австралия, Канада, Германия, Франция, Италия, Япония, Испания, Великобритания и США), доля труда в совокупном доходе снизилась с 65% в конце 60-х годов ХХ века до 56% в начале 2010-х годов 30 .

30

The Labour Share in G20 Economies. International Labour Organization OECD, 2015. URL: www.oecd.org (дата обращения: 22.07.2018.

Сокращение доли трудовых доходов произошло практически во всех странах – как в ядре, так и на периферии мировой экономики. Фактически в XXI веке этот показатель вернулся к уровню, характерному для начала ХХ столетия.

Согласно Пикетти, рост изобилия капитала и одновременное увеличение доли капитала в совокупном доходе, которые мы наблюдаем в течение последних десятилетий, свидетельствуют о высокой эластичности замещения труда капиталом в современной экономике. По мнению ученого, это связано с технологическими изменениями, породившими более совершенные формы замены труда в производственном процессе. На практике это означает постепенное замещение человеческого труда автоматизированными техническими устройствами – процесс, явное ускорение которого наблюдается с начала ХХI века. Пример такого замещения – роботы, вытесняющие людей из производственной сферы.

В данной связи возникает вопрос: почему доля капитала в совокупном доходе (пусть и с крупными циклическими колебаниями) снижалась на протяжении двух предыдущих веков? Сегодня в тех странах, по которым доступны исторические данные, эта доля в среднем на 5—10% ниже, чем 200 лет назад (График 5). На протяжении XIX—XX столетий в этих же самых странах наблюдался стабильно высокий коэффициент богатства/доходов (кроме отдельных исторических промежутков) и усиливающийся технологический прогресс, который уже тогда должен был способствовать вытеснению труда капиталом.

Здесь мы видим определенное противоречие. Его можно разрешить, предположив, что сама эластичность замещения труда капиталом является меняющейся величиной. В 70-х годах XX века она по каким-то причинам резко возросла. То есть в эпоху индустриального капитализма эластичность еще не позволяла вытеснять труд из производственного процесса, а на заре информационного общества открыла возможности для экспансии капитала. Более того, на протяжении предыдущих двух столетий доля трудовых доходов не только не сокращалась, но и постепенно росла. В некотором смысле шло наступление труда на капитал. Для объяснения данного феномена многие экономисты начали использовать термин «человеческий капитал». Под ним обычно понимается совокупность навыков и умений, которые увеличивают роль труда как фактора производства. Получается, изменение эластичности, если оно действительно имело место, перечеркнуло тенденцию к увеличению экономической ценности человеческого капитала.

На основании вышесказанного можно сделать вывод о том, что в 70-х годах прошлого века произошли некие фундаментальные изменения в самом генотипе капитализма. Сразу несколько долгосрочных трендов были сломлены; началась беспрецедентная экспансия капитала, попутно спровоцировавшая новый виток экономического неравенства. Удивительнее всего, что «лед тронулся» на заре расцвета так называемой экономики услуг и потребления, хотя с ней как раз и были связаны все надежды на дальнейший рост значения человеческого капитала, а вместе с ним и доли трудовых доходов.