Одолень-трава
Шрифт:
На миг все позабыли о Скучуне, выхватывая карту друг у друга и гадая наперебой, где же находится это место, и как теперь называются указанные на плане улицы... И только Скучун не участвовал в этих толках. Притихший и просветленный, отошел он в сторонку, прижимая лапки к груди и улыбаясь вновь обретенной надежде! Он понял, что эта весть - для него, и в ней указан путь к спасению.
– Друзья мои, постойте, - слабый его голосок прервал общий гомон. Выслушайте меня и, умоляю, не возражайте! Этот план послан мне, чтобы я с его помощью сумел избавиться от своей болезни. А быть может, не только для этого... Объяснить
Однако его опередили. Ксюн прыжком кенгуру метнулась к выходу, заслонив дверь собою.
– Скучушечка, миленький, - лепетала она, порозовев от смущения, - я должна быть с тобой! Ну подумай, разве поодиночке мы спасли бы Личинку и победили бы жомбиков? А разве не я вызволила тебя из подземной библиотеки, в которой ты заболел? Прошу тебя, не уходи один! Все же Москва - это мой город, и мне она знакома чуточку больше, чем тебе... И потом, моя бабушка...
– Бабушка...
– пробормотал в задумчивости Скучун, что-то напряженно обдумывая.
– И я с вами, и я! Как же так! Только начинаются настоящие приключения... Я обязательно пригожусь, вот увидите - правда-правда!
Кутора, которая по случаю визита в дом Старого Урча навязала на ушки большущие желтые банты, пыталась придать своим словам побольше убедительности, мотая головой в такт. И банты прыгали на ее растопыренных ушах, словно две веселые собачонки...
Скучун собрался было возразить, но Старый Урч перебил его.
– Дети мои, не надо спорить. Пожалуй, решение придется принимать мне, как самому старшему среди нас. Кажется, вы называли меня своим дедушкой...
– Урч обвел взглядом собравшихся и, не услышав возражений, продолжил: - Давайте отправимся в Москву все вместе. Ведь тебе, Скучун, может понадобиться помощь, ты будешь знать, что мы рядом, и станешь действовать намного спокойнее... В то место, которое обозначено на карте, ступай в одиночку - мешать тебе мы не станем. А вот искать, где оно находится, всем вместе нам будет полегче.
Ну, а кроме того...
– Урч откашлялся и пригладил усы, - мне давно уж хотелось взглянуть на Верхний город, по которому все вы тут с ума посходили...
– И он с довольным видом протер стекла очков громадным своим носовым платком и, крякнув, водрузил их вновь на носу.
Скучун только молча кивнул в ответ. Кутора, взвизгнув, завертела головой как сумасшедшая, а Ксюн от радости запрыгала на месте.
Старый Урч обошел весь дом, гася догоравшие уже огарки свечей и вздыхая:
"Ну вот она, новая жизнь! Эх-хе-хе... Вовремя, нечего сказать... Это на старости-то лет сподобился, да! В первый раз покидаю я тебя, милое мое одинокое гнездышко..."
Шаркая шлепанцами, Урч спустился по лестнице и предложил присесть на дорожку. Он оглядел всю компанию, бережно завернул шкатулку с картой в свой необъятный клетчатый носовой платок и, подмигнув, легонько щелкнул Кутору по носу.
– В путь, дети мои! Все еще только начинается!
– и, хлопнув ладонями
Скучун как на крыльях мчался по мостовой к подземному ходу, ведущему наверх, за ним скакали девчонки, а позади, прилично поотстав, поспешал Старый Урч. Сопя и презирая одышку, он еле слышно напевал себе под нос: "Мы длинной вереницей идем за Синей птицей..."
Глава IX
В Москве уже давно рассвело. Птицы яростно гомонили за окнами. Однако, взрослые наверное еще спали, потому что тишину в квартире Ксюна не нарушало ни звука...
Друзья проникли в ее комнату через окно, напугав до икоты Кукоя, который смирно сидел под столом и дожидался хозяйку. Увидев целую ораву, влезавшую в окно, Кукой вскочил с диким писком, но тут же звонко заикал, дернулся и затих... Убедившись, что ничего страшного с Кукоем не случилось, путешественники сгрудились на ковре вокруг карты, стараясь разгадать ее зашифрованный смысл.
– Где же это находится?
– Ксюн в нетерпении кусала ногти.
– Поди догадайся, что это за Малая Никитская такая!.. А Спиридоновка?! Мне они так же знакомы, как Булонский лес!
– Ксюн с некоторой растерянностью поглядывала на странноватую компанию, расположившуюся в ее комнате: "Только бы не заглянули родители - ведь в обморок упадут!" - хмыкнула она, представляя себе их реакцию.
– Послушай, Ксюн, а может, твоя бабушка помнит старые названия? поинтересовался Скучун.
– Ну конечно!
– Урч ущипнул себя за ус и, потеряв всю степенность, заорал не своим голосом: - Бабушка! Конечно, она!
– Ш-ш-ш...
– Ксюн поскорее закрыла ему рот ладошкой.
– Тише! Мы сейчас всех перебудим...
А в это время позабытый всеми Кукой очнулся, вылез из-под стола, куда завалился в обморок и, конечно, обиделся! Как это? До него что, и дела нету?.. И Кукой решил обратить на себя всеобщее внимание. Он вспрыгнул на письменный стол, стоящий у самой кровати Ксюна, но, не рассчитав, угодил на поднос с фарфоровым чайником и лекарствами. Поднос этот, позабытый со вчерашнего вечера, чуть-чуть нависал над краем стола... и неудачник-Кукой плюхнулся прямехонько на этот выступ. Поднос опрокинулся с диким грохотом!
Ксюн кинулась было собирать осколки, но поняла, что сию минуту здесь появятся взрослые, и надо срочно спрятать гостей... Она только успела крикнуть: "Все под кровать!" - как дверь в детскую распахнулась, и на пороге возникла бабушка Елена.
– Что здесь происходит, Ксения? Еще один залп Авроры?.. Боже, мой чайник...
Елена Петровна подошла к внучке, которая уже лежала в постели как ни в чем не бывало, с невинным выражением на покрасневшем личике... Потрогав ее лоб и щеки, вошедшая заявила:
– Вижу, ты совсем поправилась, раз тут подносы летают! Тебе еще повезло, что родители ночью в командировку уехали, - с мамой потом сама будешь объясняться! И осколки собирать тоже... Ну, ладно, как живот? Не тошнит? Сейчас врача вызову.
– Бабуленька, миленькая, я себя прекрасно чувствую, не надо врача, ну пожалуйста! А поднос... не понимаю, что с ним случилось... Мне такой сон снился, а тут этот грохот! Вскакиваю, а он лежит...
– Да уж, просто чудо какое-то! Правда, это не самое страшное. Страшнее, когда хватают без спросу грибы и съедают целую банку!