Одуванчик в тёмном саду
Шрифт:
Чтобы новая знакомая и дальше не слишком дергалась, я потихоньку ее отвлекала, задавая вопросы. И ей хорошо, и мне полезно. Так, например, выяснилось, почему в очереди на тролля так много человеческих девчонок. Оказывается, у людей, а точнее у их женщин, самый пластичный геном — так я перевела для себя сложные рассуждения о видовой наследственности. Попросту говоря, если у тебя мама человек, а папа тролль, то быть тебе троллем, причем повышенной проходимости, ибо людская кровь действует на нелюдскую освежающе. Не только на троллью, вообще на нечеловеческую. И темные расы давно этим пользуются. А вот светлые человеков не уважают и скрещиваться с ними брезгуют. Так и варились бы в собственном соку, но добрый властелин насильно проводит распределение собственного гарема по особенно напыщенным товарищам. Селекционер, однако.
А вот между собой нелюди скрещиваются по какой-то другой системе. По какой именно, я узнать не успела, потому как внезапно подошла наша очередь. Я ободряюще кивнула подружке и пошла к троллю в пасть. В смысле, на другой орган, конечно… Тьфу ты, это, наверное, от волнения на пошлятину тянет.
Вошла в зал и сразу зажмурилась. Высокие стрельчатые окна наполняли помещение ослепительным солнечным светом, и кресло с троллем потерялось в этом сиянии, оказавшись где-то у дальней стены. Я непроизвольно прикрыла глаза рукой, сделала пару шагов и чуть не споткнулась о чью-то гитару, брошенную прямо на ковер. Ага, а вон лежат маленькие металлические колпачки, которые надевают на пальцы на манер кастаньет. И бубен… Хм, кастинг включает в себя музыкальное представление? Танцы? Надеюсь, стихи свои читать не придется…
Гитару с пола я подобрала, и, поскольку никаких других указаний не последовало, медленно направилась в ту часть зала, где притулился несчастный тролль.
Почему несчастный? А вы видели когда-нибудь счастливых похмельных мужиков?
Здоровенный детина, потрясающего серо-стального цвета в тонкий белый узор, едва поместился в хрупкое на его фоне кресло и отчаянно щурил на меня воспаленные красные глаза с припухшими веками. Зелеными у него были только волосы, короткие, густые, курчавые, похожие на заросли мха на каменном валуне.
Одет гипотетический муж был в черные шаровары и такую же жилетку на голое тело, поэтому серые глыбы мускулов выпирали из этого одеяния, как прибрежные скалы в отлив. Белый узор, при ближайшем рассмотрении, оказался затейливой татуировкой. В целом, товарищ был фактурным, вот только его каменная физиономия то и дело болезненно кривилась, когда очередной яркий солнечный зайчик попадал в глаза.
Кроме того, несчастный то и дело сглатывал, нервно косясь на пустой кубок, стоявший на вычурном столике возле кресла. И морщился, стоило ему слишком резко шевельнуть головой. Короче, классика жанра — если вчера вечером было слишком хорошо, то сегодня утром лучше не просыпаться.
При виде меня бедолага попытался величественно выпрямиться и придать лицу значительно-внимательное выражение. Наверное, если бы я была первой в очереди, у него бы даже получилось. А сейчас крупные, чуть грубовато вылепленные, но довольно правильные черты скуластого лица с острым решительным подбородком только кривовато дернулись и явили мне картину полного и отупелого смирения перед судьбой.
Где ж ты так набрался вчера, болезный? И с кем? Учитывая, что ты — личный друг властелина… хи, неплохое вчера у повелителя вышло продолжение. Я-то спать пошла, точнее поехала на пауке. А наш супермен нашел в себе силы устроить мальчишник для друга. Не знаю даже, восхищаться или сочувствовать.
Интересно, вот этого героя к обеду растолкали, ибо кастинг, жена, претендентки в обмороке с гитарой и все такое. А властелин еще дрыхнет? Если он этого громилу за вечер так ушатал, представляю, как сам напраздновался.
— Приветствую вас, леди… — голос какой приятный, густой, с мягкими обертонами, как хороший ореховый эль, который мы с мужем как-то пробовали в Эдинбурге. Если бы еще не эти унылые нотки… — Я готов оценить ваше искусство по достоинству.
Ага, готов ты. Эх, милый, тебе же тут с утра по больной голове то гитарой тренькают, то бубном стучат, а то и вовсе поют тонкими-звонкими голосами. Как ты, вообще, выжил-то, бедный каменный мальчик?
Так мне жалко его стало. Видно же, что молодой совсем парень, неопытный. Я оглянулась на дверь, за которой остались гаремные правила, и решительно шагнула вплотную. Пристроила гитару у его кресла и заглянула в пустой кубок.
— Надеюсь, господин не будет против, если я прямо сейчас не стану услаждать его слух своим пением? — спросила намеренно негромко и осторожно постучала костяшками пальцев по столешнице, выбив сложную быструю дробь с ломаным ритмом. Буквально пару дней назад Шойшо по большому секрету поведал мне об этом способе позвать домовушку. И просил без нужды не пользоваться, но сейчас я решила, что случай подходящий.
Тролль даже сощуренные глаза раскрыл широко и удивленно, глядя на мои странные действия. Но сказать ничего не успел, потому что из-под стола метнулось темное облачко и тихонько пискнуло, подкатившись мне под ноги.
— Шойшо, лапушка, спроси, пожалуйста, на кухне, где стоит питье для господина гостя, — я помнила, что по своей воле домовенок ничего нам принести не сможет, и решила действовать в обход. — Наверняка есть специальное угощение. Сок или отвар… а может быть, еще что-то. Спросишь?
Темное облачко согласно пискнуло и исчезло. Чтобы вернуться ровно через три секунды с большим — литра на три — кубком, полным восхитительного, свежего рассола. Капустного, судя по запаху.
— Гостям повелителя по утрам дают вот это! — почтительно прошептал малыш, протягивая это хрустальное ведро мне.
— Спасибо, ты умничка! — так же тихо поблагодарила я и выпрямилась, с трудом удерживая на вытянутых руках увесистую посудину.
Н-да… похоже, быть мне сегодня замужем. Похмельный гость отчетливо шевелил ноздрями, втягивая волшебный аромат из кубка, и смотрел на меня восторженным взглядом, как преданный адепт на древнюю богиню.
— Выпейте, господин, вам сразу станет легче, — пригласила я, и тролль больше не заставил себя просить. Одним неуловимым, молниеносным движением он выхватил кубок у меня из рук, и присосался к нему, как пустынный странник к найденному в песках источнику.
Что удивительно и даже приятно — пил парень жадно, но очень аккуратно, тихо, без громкого бульканья, фырканья и прочих милых звуков с коровьего водопоя. А когда оторвался от волшебного нектара, каменная физиономия расплылась в такой блаженной улыбке, что я невольно ответила на нее.