Оды. Стихотворения, Ломоносов Михаил Васильевич

Оды. Стихотворения

1972 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

М. ЛОМОНОСОВ

ОДЫ ПОХВАЛЬНЫЕ

Ода

блаженныя памяти

государыне императрице Анне Иоанновне на победу

над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года [1]

Восторг внезапный [2] ум пленил, Ведет на верьх горы высокой, [3] Где ветр в лесах шуметь забыл; В долине тишина глубокой. Внимая нечто, ключ молчит, [4] Которой завсегда журчит И с шумом вниз с холмов стремится. Лавровы вьются там венцы, Там слух спешит во все концы; Далече дым в полях курится. Не Пинд ли под ногами зрю? Я слышу чистых сестр [5] музыку! Пермесским жаром я горю, Теку поспешно к оных лику. Врачебной дали мне воды: Испей и все забудь труды; Умой росой Кастальской очи, Чрез степь и горы взор простри И дух свой к тем странам впери, Где всходит день по темной ночи. Корабль как ярых волн среди, Которые хотят покрыти, Бежит, срывая с них верьхи, Претит с пути себя склонити; Седая пена вкруг шумит, В пучине след его горит; К российской силе так стремятся, Кругом объехав, тьмы татар; Скрывает небо конской пар! Что ж в том? стремглав без душ валятся. Крепит отечества любовь Сынов российских дух и руку; Желает всяк пролить всю кровь, От грозного бодрится звуку. Как сильный лев стада волков, Что кажут острых яд зубов, Очей горящих гонит страхом, От реву лес и брег дрожит, И хвост песок и пыль мутит, Разит извившись сильным махом. Не медь ли в чреве Этны ржет И, с серою кипя, клокочет? Не ад ли тяжки узы рвет И челюсти разинуть хочет? То род отверженной рабы, [6] В горах огнем наполнив рвы, Металл и пламень в дол бросает, Где в труд избранный наш народ Среди врагов, среди болот Чрез быстрый ток на огнь дерзает. За холмы, где паляща хлябь Дым, пепел, пламень, смерть рыгает, За Тигр, Стамбул, своих заграбь, [7] Что камни с берегов сдирает; Но чтоб орлов сдержать полет, [8] Таких препон на свете нет. Им воды, лес, бугры, стремнины, Глухие степи — равен путь. Где только ветры могут дуть, Доступят там полки орлины. Пускай земля как понт трясет, Пускай везде громады стонут, Премрачный дым покроет свет, В крови Молдавски горы тонут; Но вам не может то вредить, О россы, вас сам рок покрыть Желает для счастливой Анны. [9] Уже ваш к ней усердный жар Быстро проходит сквозь татар, И путь отворен вам пространный. Скрывает луч свой в волны день, Оставив бой ночным пожарам; Мурза [10] упал на долгу тень; Взят купно свет и дух татарам. [11] Из лыв [12] густых выходит волк На бледный труп в турецкий полк. Иной, в последни видя зорю, Закрой, кричит, багряной вид И купно с ним Магметов стыд [13] ; Спустись поспешно с солнцем к морю. Что так теснит боязнь мой дух? Хладнеют жилы, сердце ноет! Что бьет за странной шум в мой слух? Пустыня, лес и воздух воет! В пещеру скрыл свирепство зверь, Небесная

отверзлась дверь, Над войском облак вдруг развился, Блеснул горящим вдруг лицем, Умытым кровию мечем Гоня врагов, Герой открылся. [14] Не сей ли при Донских струях Рассыпал вредны россам стены? И персы в жаждущих степях Не сим ли пали пораженны? Он так к своим взирал врагам, Как к готфским приплывал брегам, [15] Так сильну возносил десницу; Так быстрой конь его скакал, Когда он те поля топтал, Где зрим всходящу к нам денницу. Кругом его из облаков Гремящие перуны блещут, И, чувствуя приход Петров, Дубравы и поля трепещут. Кто с ним толь грозно зрит на юг, Одеян страшным громом вкруг? Никак, Смиритель стран Казанских? [16] Каспийски воды, сей при вас [17] Селима [18] гордого потряс, Наполнил степь голов поганских. Герою молвил тут Герой: «Нетщетно я с тобой трудился, Нетщетен подвиг мой и твой, Чтоб россов целый свет страшился. Чрез нас предел наш стал широк На север, запад и восток. На юге Анна торжествует, Покрыв своих победой сей». Свилася мгла, Герои в ней; Не зрит их око, слух не чует. Крутит река татарску кровь, Что протекала между ними; Не смея в бой пуститься вновь, Местами враг бежит пустыми, Забыв и меч, и стан, и стыд, И представляет страшный вид В крови другое своих лежащих. Уже, тряхнувшись, легкий лист Страшит его, как ярый свист Быстро сквозь воздух ядр летящих. Шумит с ручьями бор и дол: Победа, росская победа! Но враг, что от меча ушел, Боится собственного следа. Тогда увидев бег своих, Луна [19] стыдилась сраму их И в мрак лице, зардевшись, скрыла. Летает слава в тьме ночной, Звучит во всех землях трубой, Коль росская ужасна сила. Вливаясь в понт, Дунай ревет И россов плеску отвещает; Ярясь волнами турка льет, Что стыд свой за него скрывает. Он рыщет, как пронзенный зверь, И чает, что уже теперь В последней раз заносит ногу, И что земля его носить Не хочет, что не мог покрыть. Смущает мрак и страх дорогу. Где ныне похвальба твоя? Где дерзость? где в бою упорство? Где злость на северны края? Стамбул, где наших войск презорство? Ты лишь своим велел ступить, Нас тотчас чаял победить; Янычар твой свирепо злился, [20] Как тигр на росский полк скакал. Но что? внезапно мертв упал, В крови своей пронзен залился. Целуйте ногу ту в слезах, Что вас, агаряне, попрала, Целуйте руку, что вам страх Мечем кровавым показала. Великой Анны грозной взор Отраду дать просящим скор; По страшной туче воссияет, К себе повинность вашу зря. К своим любовию горя, Вам казнь и милость обещает. Златой уже денницы перст Завесу света вскрыл с звездами; От встока скачет по сту верст, Пуская искры конь ноздрями. Лицем сияет Феб на том. Он пламенным потряс верхом; Преславно дело зря, дивится: «Я мало таковых видал Побед, коль долго я блистал, Коль долго круг веков катится». Как в клуб змия себя крутит, Шипит, под камень жало кроет, Орел когда шумя летит И там парит, где ветр не воет; Превыше молний, бурь, снегов Зверей он видит, рыб, гадов. Пред росской так дрожит Орлицей, Стесняет внутрь Хотин своих. Но что? в стенах ли может сих Пред сильной устоять царицей. Кто скоро толь тебя, Калчак [21] , Учит российской вдаться власти, Ключи вручить в подданства знак И большей избежать напасти? Правдивой Аннин гнев велит, Что падших перед ней щадит. Ее взошли и там оливы [22] , Где Вислы ток, где славный Рен, [23] Мечем противник где смирен, Извергли дух сердца кичливы. О как красуются места, Что иго лютое сбросили И что на турках тягота, Которую от них носили; И варварские руки те, Что их держали в тесноте, В полов уже несут оковы; Что ноги узами звучат, Которы для отгнанья стад Чужи поля топтать готовы. Не вся твоя тут, Порта, казнь, Не так тебя смирять достойно, Но большу нанести боязнь, Что жить нам не дала спокойно. Еще высоких мыслей страсть Претит тебе пред Анной пасть? Где можешь ты от ней укрыться? Дамаск, Каир, Алепп [24] сгорит; Обставят росским флотом Крит; Евфрат в твоей крови смутится. Чинит премену что во всем? Что очи блеском проницает? Чистейшим с неба что лучем И дневну ясность превышает? Героев слышу весел клик! Одеян в славу Аннин лик Над звездны вечность взносит круги; И правда, взяв перо злато, В нетленной книге пишет то. Велики коль ее заслуги. Витийство, Пиндар, уст твоих Тяжчае б Фивы обвинили, [25] Затем что о победах сих Они б громчае возгласили, Как прежде о красе Афин; Россия как прекрасный крин, Цветет под Анниной державой. В Китайских чтут ее стенах, И свет во всех своих концах Исполнен храбрых россов славой. Россия, коль счастлива ты Под сильным Анниным покровом! Какие видишь красоты При сем торжествованьи новом! Военных не страшися бед: Бежит оттуду бранный вред, Народ где Анну прославляет. Пусть злобна зависть яд свой льет. Пусть свой язык, ярясь, грызет; То наша радость презирает. Козацких поль заднестрской тать [26] Разбит, прогнан, как прах развеян, Не смеет больше уж топтать, С пшеницой где покой насеян. Безбедно едет в путь купец, И видит край волнам пловец, Нигде не знал, плывя, препятства. Красуется велик и мал; Жить хочет век, кто в гроб желал; Влекут к тому торжеств изрядства. Пастух стада гоняет в луг И лесом без боязни ходит; Пришед, овец пасет где друг, С ним песню новую заводит. Солдатску храбрость хвалит в ней, И жизни часть блажит своей, И вечно тишины желает Местам, где толь спокойно спит; И ту, что от врагов хранит, Простым усердьем прославляет. Любовь России, страх врагов, Страны полночной Героиня, Седми пространных морь [27] брегов Надежда, радость и богиня, Велика Анна, ты доброт Сияешь светом и щедрот, — Прости, что раб твой к громкой славе, Звучит что крепость сил твоих, Придать дерзнул некрасной стих В подданства знак твоей державе.

Ода… на взятие Хотина 1739 года — Написана в Германии по случаю взятия русскими войсками 19 августа 1739 года турецкой крепости Хотин. Было взято в плен девяносто тысяч турецких солдат во главе с Калчак-пашой, что решило исход кампании в пользу России.

Восторг внезапный — поэтический восторг, вдохновенье.

…верьх горы высокой — Парнас.

…ключ молчит… — Имеется в виду Кастальский ключ.

…чистых сестр… — то есть муз.

…род отверженной рабы… — Имеются ввиду огаряне, к которым Ломоносов относит турок и татар. Отверженная раба — Агарь, рабыня и жена Авраама, изгнанная им вместе с ее сыном Измаилом. Измаил стал родоначальником агарян (библ.).

…за Тигр, Стамбул, своих заграбь… — Ломоносов предлагает Турции (Стамбулу) убрать свои войска за Тигр (реку в глубине Малой Азии). Заграбь — убери, переведи (диалект.).

…орлов сдержать полет… — то есть сдержать натиск русских войск (на гербе России был изображен двуглавый орел).

…для счастливой Анны… — для императрицы Анны Иоанновны (1693–1740); правила с 1730 года.

Мурза — знатный человек, вельможа у восточных народов (татарск.). Здесь: военачальник турецких войск.

Взят купно свет и дух татарам… — татары лишились и света, и воинственного духа.

Лывы — овраги, поросшие кустарником (диалект.).

Магметов стыд — позор магометан.

Гоня врагов, Герой открылся. — Здесь и далее имеется в виду Петр I и его победы над турками, персами, шведами.

…к готфеким… брегам… — Готфы (готы) — воинственное германское племя, жившее в начале нашей эры на острове Готланд в Балтийском море и на берегах нижней Вислы. Здесь имеются в виду берега Швеции.

Смиритель стран Казанских… — царь Иван IV Грозный (1530–1584). Казань была взята в 1552 году.

Каспийски воды, сей при вас… — Здесь и далее речь идет о взятии Грозным Астрахани в 1556 году.

Селим — нарицательное имя татар.

Луна — символ магометанского мира (на гербе Турции изображен полумесяц и звезда).

Янычар твой свирепо злился… — Речь идет о контратаке янычар, отбитой русскими войсками. Янычары — привилегированное войско турецких правителей, телохранители султанов.

Калчак — Калчак-паша, возглавлявший войска, защищавшие крепость Хотин; был взят русскими в плен.

Оливы — символ мира у древних греков.

Где Вислы ток, где славный Рен… — Во время воины за Польское наследство в 1734 году был взят город Данциг, на Висле, после чего русские войска приблизились к Рейну (Рену).

…Дамаск, Каир, Алепп — крупные восточные города, бывшие под властью Турции.

Витийство, Пиндар, уст твоих // Тяжчае б Фивы обвинили… — Жители древних Фив были недовольны, что их земляк Пиндар славил Афины. Пиндар (ок. 518–442 или 438 до н. э.) — греческий поэт, автор торжественных од и гимнов.

…заднестрской тать — татары, опустошавшие своими набегами украинские селения.

Седми пространных морь… — Имеются в виду семь морей, омывающих берега Российской империи: Мурманское (Баренцово), Белое, Балтийское, Камчатское (Охотское), Каспийское, Азовское и Черное.

1739

Полтавская баталия 27 июня 1709 года.

Гравюра Ш. Симоно с картины П. Мартена-младшего. 1720-е годы.

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

Ода

на день восшествия на всероссийский престол

ее величества государыни императрицы

Елисаветы Петровны 1747 года [28]

Ода на день восшествия… императрицы Елизаветы Петровны, 1747 года. — Поводом к написанию оды послужило утверждение нового устава и новых штатов Академии наук. Благодаря последнему обстоятельству ассигнования на нужды Академии наук увеличились вдвое. В оде нашли отражение основные черты общественной программы Ломоносова, в которой ведущее место занимали наука и просвещение.

Царей и царств земных отрада, Возлюбленная тишина, Блаженство сел, градов ограда, Коль ты полезна и красна! Вокруг тебя цветы пестреют, И класы на полях желтеют; Сокровищ полны корабли Дерзают в море за тобою; Ты сыплешь щедрою рукою Свое богатство по земли. Великое светило миру, Блистая с вечной высоты На бисер, злато и порфиру, На все земные красоты, Во все страны свой взор возводит, Но краше в свете не находит Елисаветы и тебя. Ты кроме той всего превыше; Душа ее зефира тише, И зрак прекраснее рая [29] . Когда на трон она вступила, Как вышний подал ей венец, Тебя в Россию возвратила, Войне поставила конец; [30] Тебя прияв облобызала: Мне полно тех побед, сказала, Для коих крови льется ток. Я россов счастьем услаждаюсь, Я их спокойством не меняюсь На целый запад и восток. Божественным устам приличен, Монархиня, сей кроткий глас: О коль достойно возвеличен Сей день и тот блаженный час, [31] Когда от радостной премены Петровы возвышали стены До звезд плескание и клик! Когда ты крест несла рукою И на престол взвела с собою Доброт твоих прекрасный лик! Чтоб слову с оными сравняться, Достаток силы нашей мал; Но мы не можем удержаться От пения твоих похвал. Твои щедроты ободряют Наш дух и к бегу устремляют, Как в понт пловца способный ветр Чрез яры волны порывает; Он брег с весельем оставляет; Летит корма меж водных недр. Молчите, пламенные звуки, [32] И колебать престаньте свет; Здесь в мире расширять науки Изволила Елисавет. Вы, наглы вихри, не дерзайте Реветь, но кротко разглашайте Прекрасны наши времена. В безмолвии внимай, вселенна: Се хощет лира восхищенна Гласить велики имена. Ужасный чудными делами Зиждитель мира [33] искони Своими положил судьбами Себя прославить в наши дни; Послал в Россию Человека, Каков неслыхан был от века. Сквозь все препятства он вознес Главу, победами венчанну, Россию, грубостью попранну, С собой возвысил до небес. В полях кровавых Марс страшился, Свой меч в Петровых зря руках, И с трепетом Нептун чудился, Взирая на российский флаг. В стенах внезапно укрепленна И зданиями окруженна, Сомненная Нева рекла: «Или я ныне позабылась И с оного пути склонилась, Которым прежде я текла?» Тогда божественны науки, Чрез горы, реки и моря В Россию простирали руки, К сему монарху говоря: «Мы с крайним тщанием готовы Подать в российском роде новы Чистейшего ума плоды». Монарх к себе их призывает, Уже Россия ожидает Полезны видеть их труды. Но ах, жестокая судьбина! Бессмертия достойный муж, Блаженства нашего причина, К несносной скорби наших душ Завистливым отторжен роком, [34] Нас в плаче погрузил глубоком! Внушив рыданий наших слух, Верьхи Парнасски восстенали, И музы воплем провождали В небесну дверь пресветлый дух. В толикой праведной печали Сомненный их смущался путь; И токмо шествуя желали На гроб и на дела взглянуть. Но кроткая Екатерина [35] , Отрада по Петре едина, Приемлет щедрой их рукой. Ах если б жизнь ее продлилась, Давно б Секвана [36] постыдилась С своим искусством пред Невой! Какая светлость окружает В толикой горести Парнас? О коль согласно там бряцает Приятных струн сладчайший глас! Все холмы покрывают лики; В долинах раздаются клики: Великая Петрова дщерь Щедроты отчи превышает, Довольство муз усугубляет И к счастью отверзает дверь. Великой похвалы достоин, Когда число своих побед Сравнить сраженьям может воин И в поле весь свой век живет; Но ратники, ему подвластны, Всегда хвалы его причастны, И шум в полках со всех сторон Звучащу славу заглушает, И грому труб ея мешает Плачевный побежденных стон. Сия тебе единой слава, Монархиня, принадлежит, Пространная твоя держава О как тебе благодарит! Воззри на горы превысоки, Воззри в поля свои широки, Где Волга, Днепр, где Обь течет; Богатство, в оных потаенно, Наукой будет откровенно, Что щедростью твоей цветет. Толикое земель пространство Когда всевышний поручил Тебе в счастливое подданство, Тогда сокровища открыл, Какими хвалится Индия; Но требует к тому Россия Искусством утвержденных рук. Сие злату очистит жилу; Почувствуют и камни силу Тобой восставленных наук. Хотя всегдашними снегами Покрыта северна страна, Где мерзлыми борей крылами Твои взвевает знамена; Но бог меж льдистыми горами Велик своими чудесами: Там Лена чистой быстриной, Как Нил, народы напояет И бреги наконец теряет, Сравнившись морю шириной. Коль многи смертным неизвестны Творит натура чудеса, Где густостью животным тесны Стоят глубокие леса, Где в роскоши прохладных теней На пастве скачущих еленей Ловящих крик не разгонял; Охотник где не метил луком; Секирным земледелец стуком Поющих птиц не устрашал. Широкое открыто поле, Где музам путь свой простирать! Твоей великодушной воле Что

можем за сие воздать? Мы дар твой до небес прославим И знак щедрот твоих поставим, Где солнца всход и где Амур В зеленых берегах крутится, Желая паки возвратиться В твою державу от Манжур. Се мрачной вечности запону Надежда отверзает нам! Где нет ни правил, ни закону, Премудрость тамо зиждет храм; Невежество пред ней бледнеет. Там влажный флота путь белеет, И море тщится уступить: Колумб российский [37] через воды Спешит в неведомы народы Твои щедроты возвестить. Там тьмою островов посеян, Реке подобен Океан; Небесной синевой одеян, Павлина посрамляет вран. Там тучи разных птиц летают, Что пестротою превышают Одежду нежныя весны; Питаясь в рощах ароматных И плавая в струях приятных, Не знают строгия зимы. И се Минерва ударяет В верьхи Рифейски копием; [38] Сребро и злато истекает Во всем наследии твоем. Плутон в расселинах мятется, Что россам в руки предается Драгой его металл из гор, Который там натура скрыла; От блеску дневного светила Он мрачный отвращает взор. О вы, которых ожидает Отечество от недр своих И видеть таковых желает, Каких зовет от стран чужих, О, ваши дни благословенны! Дерзайте ныне ободренны Раченьем вашим показать, Что может собственных Платонов [39] И быстрых разумом Невтонов [40] Российская земля рождать. Науки юношей питают, Отраду старым подают, В счастливой жизни украшают, В несчастной случай берегут; В домашних трудностях утеха И в дальних странствах не помеха. Науки пользуют везде, Среди народов и в пустыне, В градском шуму и наедине, В покое сладки и в труде. Тебе, о милости источник, О ангел мирных наших лет! Всевышний на того помощник, Кто гордостью своей дерзнет, Завидя нашему покою, Против тебя восстать войною; Тебя зиждитель сохранит Во всех путях беспреткновенну И жизнь твою благословенну С числом щедрот твоих сравнит.

…рая… — то есть рая.

Войне поставила конец… — Подразумевается мир в Або (1743 г.), положивший конец войне со Швецией.

Сей день и тот блаженный час. — Елизавета вступила на престол 25 ноября 1741 года.

Пламенные звуки — шум войны.

Зиждитель мира — бог.

Завистливым отторжен роком… — Петр I умер в год основания Академии наук (1725).

Екатерина — Екатерина I (1684–1727), жена Петра I, российская императрица с 1725 года.

Секвана — латинское название реки Сены.

Колумб Российский — Витус Беринг (1681–1741), русский мореплаватель; возглавил экспедицию, изучавшую берега Дальнего Востока и Америки.

И се Минерва ударяет // В верьхи Рифейски копием… — Наука познает недра Уральских гор.

Платон (ок. 247 — ок. 548 до н. э.) — греческий философ.

Невтон — Исаак Ньютон (1643–1727) — английский физик и математик.

1747

ПОХВАЛЬНЫЕ НАДПИСИ

К статуе Петра Великого [41]

Се образ изваян премудрого Героя, Что, ради подданных лишив себя покоя, Последний принял чин и царствуя служил, Свои законы сам примером утвердил, Рожденны к скипетру, простер в работу руки, Монаршу власть скрывал, [42] чтоб нам открыть науки. Когда он строил град, сносил труды в войнах, В землях далеких был и странствовал в морях, Художников сбирал и обучал солдатов, Домашних побеждал и внешних сопостатов; И, словом, се есть Петр, отечества отец; Земное божество Россия почитает, И столько олтарей пред зраком сим пылает, Коль много есть ему обязанных сердец.

К статуе Петра Великого — Отливка конной статуи Петра по проекту скульптора Карло Растрелли была закончена в 1746 году. Видимо, вскоре после этого и была создана Ломоносовым эта надпись.

Монаршу власть скрывал… — Петр, скрывая свои сан, жил за границей в 1697–1698 годах под именем «волонтера» Петра Михаилова.

1746–1747

Надпись на иллуминацию,

представленную в торжественный день

тезоименитства ея величества,

1748 года сентября 5 дня, [43]

перед летним домом,

на которой изображен был фонтан,

а по сторонам храмы мира и войны

Богиня красотой, породой ты богиня, Повсюду громкими делами героиня, Ты мать щедротами, ты именем покой [44] : Смущенный бранью мир мирит господь тобой. Российска тишина пределы превосходит И льет избыток свой в окрестные страны: Воюет воинство твое против войны; Оружие твое Европе мир приводит.

Надпись на иллуминацию, представленную… 1748 года сентября 5 дня… — Надпись эта поясняла иллюминацию, которая 5 сентября 1748 года была устроена пере летним домом Петра I по случаю имении императрицы Елизаветы Петровны. Иллюминация изображала фонтан, по сторонам которого стояли храмы мира и войны.

…ты именем покой… — Ломоносов произвольно сближает имя Елизаветы с Елязиумом, упомянутым в «Одиссее» Гомера — местом, где нет ни бурь, ни непогод.

1748

ОДЫ ДУХОВНЫЕ

Преложение псалма 143 [45]

Благословен господь мой бог, Мою десницу укрепивый И персты в брани научивый Сотреть врагов взнесенный рог. Заступник и спаситель мой, Покров, и милость, и отрада, Надежда в брани и ограда, Под власть мне дал народ святой. О боже, что есть человек? Что ты ему себя являешь, И так его ты почитаешь, Которого толь краток век. Он утро, вечер, ночь и день Во тщетных помыслах проводит; И так вся жизнь его проходит, Подобно как пустая тень. Склони, зиждитель, небеса, Коснись горам, и воздымятся, Да паки на земли явятся Твои ужасны чудеса. И молнией твоей блесни, Рази от стран гремящих стрелы, Рассыпь врагов твоих пределы, Как бурей плевы разжени. Меня объял чужой народ, В пучине я погряз глубокой, Ты с тверди длань простри высокой, Спаси меня от многих вод. Вещает ложь язык врагов, Десница их сильна враждою, Уста обильны суетою; Скрывают в сердце злобный ков. Но я, о боже, возглашу Тебе песнь нову повсечасно; Я в десять струн тебе согласно Псалмы и песни приношу. Тебе, спасителю царей, Что крепостью меня прославил, От лютого меча избавил, Что враг вознес рукой своей. Избавь меня от хищных рук И от чужих народов власти, Их речь полна тщеты, напасти, Рука их в нас наводит лук. Подобно масличным древам Сынов их лета процветают, Одеждой дщери их блистают, Как златом испещренный храм. Пшеницы полны гумна их, Несчетно овцы их плодятся, На тучных пажитях хранятся Стада в траве волов толстых. Цела обширность крепких стен, Везде столпами укрепленных, Там вопля в стогнах нет стесненных, Не знают скорбных там времен. Счастлива жизнь моих врагов! Но те светлее веселятся, Ни бурь, ни громов не боятся, Которым вышний сам покров.

Преложение псалма 143 — Стихотворный перевод 143 псалма царя Давида (Библия).

В 1743 году Ломоносов, Сумароков и Тредиаковский вступили между собой в своеобразное поэтическое состязание, предложив на суд читателей сделанное каждым из них стихотворное переложение 143 псалма. Ломоносов и Сумароков отстаивали в этом споре превосходство ямбических стоп над хореическими, а Тредиаковский уверял, что не метрика, а «изображение», «речи» поэта определяют эмоциональный строй стихотворения. Все три «переложения» были изданы отдельной книжкой, предисловие к которой написал Тредиаковский.

Жалобы псалмопевца на врагов-иноплеменников оказались для Ломоносова удобной формой для выражения возмущения по поводу засилья немцев в Академии наук.

1743

Ода, выбранная из Иова, [46]

главы 38, 39, 40 и 41

О ты, что в горести напрасно На бога ропщешь, человек, Внимай, коль в ревности ужасно Он к Иову из тучи рек! Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град блистая И гласом громы прерывая, Словами небо колебал И так его на распрю звал: Сбери свои все силы ныне, Мужайся, стой и дан ответ. Где был ты, как я в стройном чине Прекрасный сей устроил свет; Когда я твердь земли поставил И сонм небесных сил прославил Величество и власть мою? Яви премудрость ты свою! Где был ты, как передо мною Бесчисленны тьмы новых звезд. Моей возжженных вдруг рукою В обширности безмерных мест, Мое величество вещали; Когда от солнца воссияли Повсюду новые лучи, Когда взошла луна в ночи? Кто море удержал брегами И бездне положил предел, И ей свирепыми волнами Стремиться дале не велел? Покрытую пучину мглою Не я ли сильною рукою Открыл и разогнал туман И с суши сдвигнул Океан? Возмог ли ты хотя однажды Велеть ранее утру быть, И нивы в день томящей жажды Дождем прохладным напоить, Пловцу способный ветр направить, Чтоб в пристани его поставить, И тяготу земли тряхнуть, Дабы безбожных с ней сопхнуть? Стремнинами путей ты разных Прошел ли моря глубину? И счел ли чуд многообразных Стада, ходящие по дну? Отверзлись ли перед тобою Всегдашнею покрыты мглою Со страхом смертные врата? Ты спер ли адовы уста? Стесняя вихрем облак мрачный, Ты солнце можешь ли закрыть, И воздух огустить прозрачный, И молнию в дожде родить, И вдруг быстротекущим блеском И гор сердца трясущим треском Концы вселенной колебать И смертным гнев свой возвещать? Твоей ли хитростью взлетает Орел, на высоту паря, По ветру крила простирает И смотрит в реки и моря? От облак видит он высоких В водах и в пропастях глубоких, Что в пищу я ему послал. Толь быстро око ты ли дал? Воззри в леса на бегемота, Что мною сотворен с тобой; Колючий терн его охота Безвредно попирать ногой. Как верьви сплетены в нем жилы. Отведай ты своей с ним силы! В нем ребра как литая медь; Кто может рог его сотреть? Ты можешь ли Левиафана [47] На уде вытянуть на брег? В самой средине Океана Он быстрой простирает бег; Светящимися чешуями Покрыт, как медными щитами, Копье, и меч, и молот твой Считает за тростник гнилой. Как жернов сердце он имеет, И зубы страшный ряд серпов; Кто руку в них вложить посмеет? Всегда к сраженью он готов; На острых камнях возлегает И твердость оных презирает. Для крепости великих сил Считает их за мягкой ил. Когда ко брани устремится, То море, как котел, кипит. Как печь, гортань его дымится, В пучине след его горит; Сверкают очи раздраженны, Как угль, в горниле раскаленный, Всех сильных он страшит, гоня. Кто может стать против меня? Обширного громаду света Когда устроить я хотел, Просил ли твоего совета Для множества толиких дел? Как персть я взял в начале века, Дабы создати человека, Зачем тогда ты не сказал, Чтоб вид иной тебе я дал? Сие, о смертный, рассуждая, Представь зиждителеву власть, Святую волю почитая, Имей свою в терпеньи часть. Он все на пользу нашу строит, Казнит кого или покоит. В надежде тяготу сноси И без роптания проси.

Ода, выбранная из Иова — Вольное переложение отрывка из книги Иова (Ветхий завет). Иов — библейский герой, которому бог, желая испытать его веру, послал лишения и болезни.

Левиафан — фантастическое морское чудовище (библ.).

Между 1743 и 1751

Утреннее размышление

о б о жием величестве [48]

Уже прекрасное светило Простерло блеск свой по земли И божия дела открыло: Мой дух, с веселием внемли; Чудяся ясным толь лучам, Представь, каков зиждитель сам! Когда бы смертным толь высоко Возможно было возлететь, Чтоб к солнцу бренно наше око Могло, приближившись, воззреть, Тогда б со всех открылся стран Горящий вечно Океан. Там огненны валы стремятся И не находят берегов; Там вихри пламенны крутятся, Борющись множество веков; Там камни, как вода, кипят, Горящи там дожди шумят. Сия ужасная громада Как искра пред тобой одна. О коль пресветлая лампада Тобою, боже, возжжена Для наших повседневных дел, Что ты творить нам повелел! От мрачной ночи свободились Поля, бугры, моря и лес И взору нашему открылись Исполненны твоих чудес. Там всякая взывает плоть: Велик зиждитель наш господь! Светило дневное блистает Лишь только на поверхность тел; Но взор твой в бездну проницает, Не зная никаких предел. От светлости твоих очей Лиется радость твари всей. Творец! покрытому мне тьмою Простри премудрости лучи И что угодно пред тобою Всегда творити научи, И на твою взирая тварь, Хвалить тебя, бессмертный царь.

Утреннее размышление о божием величестве — Философское стихотворение Ломоносова ставит вопросы о строении вселенной и выдвигает опережавшие время научные гипотезы.

1743

Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния [49]

Лице свое скрывает день; Поля покрыла мрачна ночь; Взошла на горы черна тень; Лучи от нас склонились прочь; Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна. Песчинка как в морских волнах, Как мала искра в вечном льде, Как в сильном вихре тонкой прах, В свирепом как перо огне, Так я в сей бездне углублен Теряюсь, мысльми утомлен! Уста премудрых нам гласят: Там разных множество светов; [50] Несчетны солнца там горят, Народы там и круг веков: Для общей славы божества Там равна сила естества. Но где ж, натура, твой закон? С полночных стран встает заря! Не солнце ль ставит там свой трон? Не льдисты ль мещут огнь моря? Се хладный пламень нас покрыл! Се в ночь на землю день вступил! О вы, которых быстрый зрак [51] Пронзает вкнигу вечных прав, Которым малый вещи знак Являет естества устав, Вам путь известен всех планет, — Скажите, что нас так мятет? Что зыблст ясный ночью луч? Что тонкий пламень в твердь разит? Как молния без грозных туч Стремится от земли в зенит? Как может быть, чтоб мерзлый пар Среди зимы рождал пожар? Там спорит жирна мгла с водой; Иль солнечны лучи блестят, Склонясь сквозь воздух к нам густой; Иль тучных гор верьхи горят; [52] Иль в море дуть престал зефир, И гладки волны бьют в эфир. Сомнений полон ваш ответ О том, что 'oкрест ближних мест. Скажите ж, коль пространен свет? И что малейших дале звезд? Несведом тварей вам конец? Скажите ж, коль велик творец?

Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния — В 1753 году в «Изъяснениях», сопровождавших «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих», Ломоносов писал: «Ода моя о северном сиянии… содержит мое давнишнее мнение, что северное сияние движением эфира произведено быть может».

Там разных множество светов… — Имеются в виду современные поэту научные теории о существовании множества населенных миров.

О, вы, которых быстрый зрак… и т. д. — Стихи обращены к ученым

Иль тучных гор верьхи горят. — Речь идет о гипотезе группы немецких ученых-натуралистов, утверждавших, что северные сияния происходят вследствие отражения огня исландского вулкана Геклы в движущихся на море северных льдах.

1743

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

«Я знак бессмертия себе воздвигнул…» [53]

Я знак бессмертия себе воздвигнул Превыше пирамид и крепче меди, Что бурный Аквилон сотреть не может, Ни множество веков, ни едка древность. Не вовсе я умру; но смерть оставит Велику часть мою, как жизнь скончаю. Я буду возрастать повсюду славой, Пока великий Рим владеет светом. Где быстрыми шумит струями Авфид [54] , Где Давнус [55] царствовал в простом народе, Отечество мое молчать не будет, Что мне беззнатной род препятством не был, Чтоб внесть в Италию стихи эольски [56] И перьвому звенеть Алцейской лирой [57] . Взгордися праведной заслугой, муза, И увенчай главу дельфийским лавром.

«Я знак бессмертия себе возвигнул…» — Перевод тридцатой оды Горация (книга III).

Авфид — река в южной Италии, на родине Горация.

Давнус (Дави) — легендарный царь Апулии, родины Горация.

Стихи эольски… — Эолийцы — древнегреческое племя, давшее миру прославленных лириков Сафо, Алкея и др.

Альцейская лира — лира поэта Алкея (конец VII — первая половина VI в. до н. э.).

1 2 3