Офелия
Шрифт:
Мальчишки вышли на улицу, спустились к автостанции, спрятанной в густой листве кленовой аллеи, и встали напротив расписания автобусов в пригороды. И тут Питер понял, что денег на проезд у него не осталось. Он взглянул на часы, висящие над сеткой расписания: уроки заканчиваются через десять минут, можно попробовать бегом домчаться до школы, а там Тревор подъедет за ним и Агатой. Но есть опасность попасться на глаза учителю физкультуры, с занятий которого он удрал.
«Да, дела, - грустно подумал Питер, рассматривая рыбьи хвосты, торчащие
– Пит, а Пит, - окликнул Кевин. – А давай я из твоей сумки учебники к себе переложу, а ты туда покупки сунешь? Не ехать же с рыбой в руках.
– Хочешь поехать к нам? – озарённый идеей, предложил Питер.
Кевин засиял, как новенький шиллинг.
– А можно? Слушай, у вас правда живая русалка? Или ты придумал?
– Правда, - улыбнулся Питер. – Только, видимо, мне придётся пешком идти. Я все деньги потратил, а до школы мы с тобой добежать не успеем.
Кевин прищурился на солнце, пошарил в кармане, вытащил несколько пенни и два шиллинга.
– Я хотел на журналы оставить, но раз пешком… Едем на автобусе?
Питер радостно кивнул, и оба поспешили к окошку билетной кассы.
Автобус весело катил по загородному шоссе, оставляя за собой пышный хвост пыли. Питер сидел как на иголках, предчувствуя дома нагоняй от родителей. Кевин тарахтел, не умолкая:
– Сколько же она стоила? Она злая? Слушай, по радио говорили, они наших солдат едят! А ты видел вообще, как она ест? А каких она размеров? Как «без хвоста»? Пит, ты паришь меня, что ли? Русалка – и без хвоста? Может, твоего отца надули? Может, это просто актриса? Поживёт у вас недельку, вылезет из пруда и уйдёт домой… Пит, ну что ты как маленький? Я ж вижу, что надулся. Мне интересно, вот я и спрашиваю. Я ж никогда оттудышей не видел. Только в журналах и несколько раз в новостях. Да вы счастливчики: своя русалка…
Питер что-то коротко отвечал, иногда просто кивал. «Странно, - думал он, глядя на игру солнечного света в листве. – Мне почему-то кажется, что мама, папа, Ларри и теперь ещё Кевин воспринимают Офелию как-то неправильно. Как будто она какой-нибудь пони. Или хуже. Пони хотя бы не забывают покормить. Иногда гладят и угощают сахаром. А Офелия совсем одна в пруду. Ей может быть скучно или страшно. А об этом никто не думает. Надеюсь, ей рыба понравится. И тогда мне не будет так противен выговор».
Отцовский «роллс-ройс» мальчишки увидели на площадке перед гаражом ещё с поворота дороги.
– Угу, мои уже дома, - уныло пропыхтел Питер и поправил на плече сумку с рыбой.
– Орать будут? – опасливо спросил Кевин.
– Надеюсь, при тебе постесняются. Давай через заднюю калитку пройдём? Сразу к пруду. Может, не попадёмся никому на глаза. А если повезёт, встретим Йонаса. Думаю, он не откажется покормить русалку.
Питер приоткрыл перед приятелем утопленную в живую изгородь калитку, посторонился, пропуская его вперёд.
– А кто такой Йонас? Он немец, что ли?
Солнечный
– Йонас – мой друг. Да, он немец, и что? – пожал плечами Питер.
– Ты проходи, не стой, у малиновки гнездо во-он там.
Кевин вытянул тощую шею, стараясь что-то разглядеть в сплетении ветвей, цветов и листьев, перехватил поудобнее сумку и поспешил за Питером по тропинке между яркими островками аквилегий, цветущих лилий, роз и декоративных трав.
– Как можно дружить с тем, кто твою родину бомбил и людей заживо сжигал в печах?
Вопрос догнал Питера, словно камень, брошенный в спину. Он обернулся и посмотрел на Кевина в упор.
– Йонас никого в печах не жёг. Он наш ровесник. И сирота. И если ты ему хоть слово плохое скажешь… Я за тебя заступаться не буду, - очень серьёзно произнёс Питер.
До площадки перед прудом они дошли молча. Кевин лишь громко сопел и виновато зыркал в сторону школьного приятеля из-под шапки чёрных кудрей. Питер думал только о том, что сейчас он скормит русалке принесённую рыбу, она наестся, и ему станет спокойнее. Потому что он, Питер Палмер, всё сделает правильно.
Гладь пруда встретила мальчишек едва заметной рябью. Питер скинул сумку на плиты дорожки, окаймляющей пруд, достал и распаковал рыбу.
– А где она? – растеряно спросил Кевин.
– Под водой. Прячется.
– Я думал, они иногда высовываются… - в голосе мальчишки скользнуло разочарование.
– Она и высовывается. Но не всё время же.
Питер взял за хвост самую большую рыбину, сделал шаг к ограждениям на самом краю.
– Кев, отец запрещает сюда ходить. Потому встань не так близко к воде, - попросил он.
Кевин послушно отступил на пару шагов, присел на корточки и поправил очки. Питер вдруг занервничал: как подозвать русалку? Будет ли она есть? А не укусит ли она самого Питера? «Мы-то её зовём Офелией, но знает ли она сама об этом?» - задумался он. Рыбья тушка свисала из стиснутого кулака, раскрыв рот. Как будто рыба сама подзывала русалку на трапезу. Питер встал на колени возле ограждений, склонился над водой, держась одной рукой за низкие перильца.
– Офелия, - позвал он неуверенно. – Я тебе поесть принёс, выходи.
– А разве они что-то слышат? – удивился Кевин.
– У неё уши есть, - не отводя взгляда от поверхности воды, отозвался Питер. – Они же не просто для красоты, наверное.
Он ждал, что голодная Офелия выметнется из глубины прямо перед ним, как делают дельфины в зоопарке. Ему было немного страшно, но он замер и продолжал ждать. Рука, держащая рыбу на весу, устала, и Питер перехватил чешуйчатый хвост другой рукой.
– Смотри! – шёпотом воскликнул Кевин, и когда Питер повернулся, он указал ему вперёд и левее: - Возле островка… Это она?