Офицер
Шрифт:
18
Тока я ему в рыло дрызнуть намерился – бац!
И уже на мостовой сижу, челюсть вправляю.
Владивосток
Через две недели состав разгружался во Владивостоке.
Грузовики перевезли людей и имущество командования бригады во временный лагерь под Владивостоком. Отсюда до мест будущих боёв было всего около ста двадцати километров, и отсюда же планировалось выдвигаться к границе.
Эшелоны
Японские наблюдатели исправно фиксировали происходящее, а спецназовцы, частично сменившие пограничников, имитировали обычную жизнь застав.
Нота японского правительства поступила в тот же день, что и в другой истории, и в качестве ответа подразделения Красной Армии заняли приграничные высоты: Заозёрную, Пулемётную, сопку Безымянную, высоты 62 и 68. Только на этот раз людей было больше, а окопы рылись полного профиля и как положено, да и пулемётов притащили по шесть штук на каждую высоту.
Сразу за озером, на высоте 54, расположились снайперы бригады спецназа и наблюдатели с оптикой и радиостанциями. Части сороковой дивизии РККА тоже были приведены в боевую готовность, но Кирилл больше надеялся на усиленный артдивизион, ставший в трёх километрах от спорных сопок, и на своих парней, уже ждавших сигнала.
29 июля японцы, как и предполагалось, начали накапливаться у подножия сопки Заозёрной, чтобы рано утром пойти на штурм. Плотный туман и ночь почти скрыли подготовительную фазу, но минам, установленным на склоне, было всё равно. В зону пулемётного огня не дошёл ни один солдат.
30 числа в атаку пошли куда более серьёзные силы, и пограничникам пришлось поработать, отражая атаку, но и этот штурм захлебнулся. А ночью на территорию противника просочилось сразу двадцать диверсионных групп.
Основное внимание было уделено артиллерийским батареям, складам и бронепоездам, которые японцы подогнали к месту конфликта. Из-за возникшей неразберихи некоторые объекты были заминированы дважды, а больше всего не повезло артбатарее, которая находилась на маршруте возвращения первых пяти групп. Именно здесь диверсанты тратили оставшуюся неизрасходованной взрывчатку.
Утро Квантунской армии началось не с побудки горниста, а со взрывов, доносящихся со всех сторон. Командующий 75-м полком 19-й дивизии полковник Котоку Сато тоже «нашёл» заботливо поставленную растяжку – и отправился в сады Аматэрасу, [142] вместе с тремя сотнями своих подчинённых.
142
Аматэрасу омиками (яп. , «великое божество, озаряющее небеса») – богиня-солнце, одно из главенствующих божеств японского пантеона синто.
Дольше всего горел бронепоезд, к которому было не подойти из-за рвущихся в нём снарядов и патронов, а артиллерийская батарея просто превратилась в лунный ландшафт с торчащими из земли останками людей и техники.
День 31 июля прошёл тихо. Японцы восстанавливали порванные линии связи, подвозили новые пушки и заполнили
Теперь дело дошло и до открытых столкновений, но при наличии бесшумного оружия, патрули вымирали раньше, чем успевали оглянуться. На этот раз достали и второй бронепоезд, заминировав его с особой тщательностью. А утром прилетела авиация и нанесла удар по разведанным целям.
Более двухсот самолётов почти час утюжили позиции Квантунской армии и штабы, а поскольку зенитная артиллерия была полностью выбита, пилоты вернулись на базу, не потеряв ни одного самолёта.
Павел Рычагов [143] руководивший военной авиацией Дальнего Востока, не поленился лично прибыть на КП бригады и долго тряс Кириллу руку, благодаря за уничтожение зенитной артиллерии японцев.
Такая война совсем не понравилась командованию Квантунской армии, и они попробовали атаковать на участке других погранотрядов, но своевременно окопавшиеся пограничники дали жёсткий отпор, и японцы вновь откатились. А уже 4 августа посол Японии в СССР Мамору Сигэмицу предложил начать мирные переговоры по урегулированию конфликта.
143
Рычагов Павел – советский лётчик-ас и военачальник, генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза.
Возвращался Кирилл самолётом, вместе с Рычаговым, командармом Штерном и несколькими другими командирами. Атмосфера в самолёте была дружеской, и командиры искренне радовались тому, что обошлось без серьёзных потерь. При этом Рычагов всячески нахваливал Новикова, потому что отлично понимал, что могло быть в случае не подавленной ПВО. А вот Григорий Михайлович Штерн держался несколько отстранённо, полагая, что Новиков украл у него львиную долю заслуг по разгрому японской группировки, а ещё более от того, что Новиков ещё в день приезда вежливо, но твёрдо отказался занимать окопы первой линии, объяснив, что в окопах нет разницы между спецназом и пехотой.
Сталин, принимавший командование операцией, очень тепло отозвался обо всех командирах, особо отметив Рычагова и Штерна, и лишь в двух словах сказал о Новикове, к чему Кирилл отнёсся философски, понимая, что излишняя похвала в данной ситуации может только навредить. А славы и орденов на всех хватит.
Москва, Кремль
Зато на следующий день Сталин вызвал его в Кремль и, усадив напротив, долго молчал, набивая трубку, как он всегда делал, когда оттягивал начало разговора.
– Вы хорошо проявили себя, товарищ старший майор, – он наконец справился с трубкой и, раскурив табак, пыхнул дымом в потолок. – По сведениям нашей разведки, в штабе Квантунской армии настоящая паника. Количество охраны увеличили втрое и готовят специальные противодиверсионные команды.
– Пусть готовят, товарищ Сталин, – Кирилл усмехнулся. – У нас ещё много сюрпризов для всех, кто полезет к нам с мечом.
– Вы ведь, насколько я знаю, даже не брали новое вооружение?
– Да, товарищ Сталин. Решили на этот раз обойтись пистолетами-пулемётами Дегтярёва. Взяли только небольшое количество ПМ, так как им замены вообще нет, десяток дальнобойных снайперских винтовок и приборы ночного видения. В основном, чтобы люди привыкли к ним. Из специального снаряжения не было утеряно ни одной единицы.