Офицерский мятеж
Шрифт:
Ростом хаарцы оказались под два метра — прямоходящие, с четырьмя конечностями. Фигурами, на первый взгляд, они напоминали людей. Все как один были запакованы в черные скафандры, на головах — шлемы с поляризованными забралами. Хаарцы держали в руках блестящие изогнутые штуковины, которые исполняли роль бластеров.
Хаарцы оборонялись вяло — будто вполсилы. Попав под шквальный огонь, они тотчас начинали отходить. До рукопашной схватки дело не дошло ни разу. Будь на месте хаарцев люди, Сухов решил бы, что их боевой дух сломлен, и экипаж готов сдаться
Подавив сопротивление экипажа в трюме, десант ворвался в главный коридор. Там наших встретил залп огнеметов. Желтое пламя захлестнуло коридор, выжигая все живое. Морпехи понесли потери и остановились. Они залегли, а потом планомерно расстреляли позицию хаарцев осколочными гранатами. Экипаж рейдера снова попятился. Так он делал до тех пор, пока было, куда отступать.
Но рейдер невелик — меньше двухсот метров из конца в конец. И вот уже морпехи во главе с Бульбиевым и Кобылкиным вошли в командную рубку. И там не обнаружили живых. Надо отдать хаарцам должное: никто не сдался в плен.
На «Джанкое» видели все, что происходило внутри рейдера, благодаря видеокамерам, смонтированным на скафандре каплейта Бульбиева и лейтенанта Кобылкина. И Сухов с любопытством разглядывал внутренности вражеского корабля.
Командная рубка по форме напоминала полость огромной тыквы. Ее черные стены были покрыты разнокалиберными вздутиями и неглубокими, круглыми ямками. Рубка была пуста, если не считать одного мертвого хаарца. Он расположился на выступающем из пола сиденье, положив руки на колени, и словно бы глядел в стену перед собой. Сухов почему–то решил, что это командир рейдера.
Оборудования на рейдере было не видать: оно отсутствовало или его надежно спрятали в переборки. Да и корабельная мебель отсутствовала, словно экипаж работал, ел и спал на полу. Рейдер казался пустым корпусом — явной бутафорией, а не военным кораблем, предназначенным для сражений и галактических полетов.
— Петр Иванович! Корабль наш, — доложил Бульбиев.
— Не слишком легко? — спросил Сухов. Ему всюду чудился подвох.
— Слишком. Но не отдавать же его взад?
— И где тут ловушка?
— Всему свое время. Заказано — значит, будет.
Уцелевшие в бою хаарцы, согласно кодексу чести или еще какому священному правилу, все до одного покончили с собой. Их тела лежали повсюду. Они были плоские, будто на полу валялись «тряпочки» — пустые скафандры мягкого типа. Когда старпом срезал с одного из них шлем, внутри обнаружился лишь черный порошок вроде графита. И порошка–то этого было немного: едва ли пара килограммов на весь скафандр. Мертвые тела словно сгорели дотла и рассыпались в пыль. И уже не рассмотреть их лиц, голов, тел. Где находился мозг и был ли он вообще — вопрос. О наличии черепа тоже можно поспорить. Спецы в Адмиралтействе наверняка уже знают ответы на эти вопросы, но держат их в тайне. А простому русскому военмору жуть как любопытно.
— И как это понимать? — спросил старпом по рации, будто именно Сухов организовал весь этот цирк.
— Маленький зеленый человечек помещался в большом пустотелом костюме. Для солидности, верно. И для уверенности в себе.
— Все шутишь.
— Или так: когда сопротивление потеряло смысл, командир рейдера нажал на кнопку, а каждый хаарец был заминирован… Или так: мы, мерзкие людишки, не должны узнать Самую Страшную Тайну Хаара. Если рассмотрим труп хаарца, все сразу станет ясно.
«Никто не должен видеть хаарского лица». Быть может, именно так гласит священное правило. «Грязные взгляды да не осквернят наш чистый лик…» — говорят хаарцы и уходят, не убоясь смерти.
— Приборы осмотрел? — спросил каплейт Сухов механика лейтенанта Левкоева, который был включен в абордажную команду, чтобы без задержки заняться умной начинкой рейдера. — Что–нибудь понял?
— Ни хрена, командир, — ответил хмурый Левкоев. — Всюду наляпаны черные кружки. Разного размера. Отличаются совсем чуток. Вроде для нажатия рукой. То бишь конечностью. Я трогать боюсь — вдруг рванет? Запустим механизм самоликвидации — и кердык. Или скакнет корабль черт–те куда. Нужны ксенотехники из Адмиралтейства.
— Хорошо. Будем буксировать рейдер на Малайю. Там разберутся, — решил Сухов. — Стыкуемся.
Но состыковаться Петр не успел. Из гипера как чертики из шкатулки выскочили шесть хаарских кораблей.
— Атакован хаарской эскадрой! Координаты… Прошу помощи, — передал Сухов тахиограмму в штаб Шестого флота. Помощь опоздает на часы, если вообще придет — это было ясно заранее.
Хаарцы материализовались на равном расстоянии от корвета, охватив его сферой. Огневой мощью каждый из них был примерно равен «Джанкою». И огонь они вели слаженно — залпами. Отбиться было невозможно. И все же экипаж корвета о сдаче не помышлял.
Как и подозревал Сухов, удивительно уязвимый рейдер оказался всего лишь приманкой. И такой лакомой, что ни один боевой корабль ВКС ООН не смог бы устоять. Умная мышь в отличие от глупой знает, что перед ней мышеловка, но все равно сует в нее голову. Военморы были умными мышами.
«Джанкой» не мог подойти к рейдеру — Петр боялся вызвать на него огонь. Ну а так была хоть и мизерная, но надежда, что хаарцы еще не знают о захвате их корабля и не будут по нему стрелять. А Бульбиев, Левкоев и начальник БЧ–шесть Шамраев, который тоже попал на хаарца с десантом, тем временем попытают счастья.
— Делайте что хотите, но вы должны овладеть управлением хаарца, — настраивал их Петр Сухов. — Сдохни — но научись! Это понятно?
Послать сейчас катера с абордажной партией назад, на «Джанкой», значило отправить их на верную гибель. Хаарцы тотчас сожгут беззащитные посудинки. Да и штурм рейдера тогда, выходит, был напрасен, и его драгоценное железо останется у врага.
Вдалеке за бортом рвались зенитные ракеты, не давая вражеским ракетам добраться до корвета. Долбили зенитные автоматы, разнося те, что все–таки сумели прорваться. Взрывались, защищая «Джанкой», последние его АЦЛ.