Офицерский мятеж
Шрифт:
— Ты что, не веришь мне, сынок? — с подозрением посмотрел на сына Сухов–старший.
— Тебе я верю, папа. А вот истории твоей — нет, — попытался вывернуться Петр.
Не вышло.
— Э–эх, Петяй!.. — с горечью протянул отец. — Обработали там вас, дурачков. Умные дяди обработали, а иначе какие из вас юннаты?
Иван Иванович рывком поднялся с кресла и устремился в комнату. Сухов–младший обменялся со Спиваковым взглядами. Кондуктор сочувственно покачал головой.
— Вот смотри, фома неверующий!
Книги, которые отец решительно доставал
Подтверждал правоту Сухова–старшего и бородатый эксперт с русского телеканала. У него был хорошо подвешенный язык, харизма и высокий рейтинг. А потому он ежедневно вещал с большущего стенного экрана, который Петр купил отцу пару лет назад. Великая Российская империя была первой во всех начинаниях, и пала она из–за мирового заговора и подлого предательства союзников.
Спорить с отцом было бесполезно. Это Петр отлично понимал, но и согласиться с ним для виду не мог. В доме Суховых не принято врать. Да и хреновый из военмора получился бы лжец. Не лжец, а одно недоразумение.
С немалым трудом капитан третьего ранга уговорил отца сесть и спокойно выслушать сыновьи аргументы.
— Пойдем по фактам, батя. Российская империя закончилась в 1917 году. Через год расстреляли императорскую семью. Дальше существовал Советский Союз. Если очень хочется, его можно называть советской империей. Так вот он просуществовал семьдесят четыре года. И в девяносто первом распался на восемнадцать частей…
— Янки договорились с саудитами и ударили нам в спину, — не выдержав столь очевидной неправды, Сухов–старший вскочил на ноги, уронил стул. — Но империя вскоре была возрождена. На смену династии Романовых пришли Путины.
«Откуда этот бред? — Петр мысленно схватился за голову. — Эх, батя–батя!..»
— Путин был Президентом России. Рулил страной долгих двадцать лет, но династии никакой не было. Он ушел в отставку после четвертого срока…
— Да ты сам–то слушаешь себя, сынок?! — Иван Иванович подскочил к Петру и в запале стукнул сына в грудь. — Головой ослаб, так хоть к сердцу своему прислушайся!
— С сердцем у меня полный порядок. И голова в норме. А ты считаешь зомби каждого, кто с тобой в чем–то не согласен. Эдак у тебя нормальных людей скоро не останется.
— У нас в Париже нормальных предостаточно, — обиделся отец. — Это вам на флоте мозги каждую вахту моют.
— Давай зайдем на сайт Сорбонны и посмотрим старинные книги на русском. Оригинальные издания двадцать первого века, — предложил Петр. — Не нравится эта библиотека — заглянем в Национальную. Ту, что в Санкт–Петербурге. Или в Президентскую.
— Ты ведь книжечки в электронной форме получишь, сынок. А значит, все сто раз подделано, — не сдавался Сухов–старший.
— Тогда пойдем, лично запишемся — и будем листать вживую.
— Все экземпляры в фондах давно заменены умело сфабрикованными подделками. На такое дело юннаты денег не жалели.
— Но это уже паранойя…
— Отца родного в психи записал! — всплеснул руками Иван Иванович. — Ну спасибо, сынок!
Именно в этот день и час в Петре Сухове стало прорастать понимание того, что мифы оказываются сильнее здравого смысла, сильнее человеческой памяти и даже самой смерти. Это могучее оружие — порой оно может победить целый космический флот. Его необходимо использовать в любой войне — особенно в гражданской.
Чтобы утвердиться в столь очевидной мысли, Петру пришлось взглянуть на их парижские разговоры как бы со стороны, позабыв на время о семейных проблемах. Жизнь все чаще ставила перед ним новые, зачастую неожиданные вопросы, и, к своей радости, военмор Сухов обнаружил, что его упрессованные многолетней службой мозги еще в состоянии работать. И, что самое главное, напряженно думать оказалось весьма приятным занятием.
…Спастись от тягостного разговора Петр смог, лишь отправившись на прогулку по городу. Разумеется, в сопровождении кондуктора Спивакова.
— Я разработал специальный маршрут для боевых офицеров. Пройдемся? — предложил кондуктор.
— Почему бы нет…
Вечерний Париж был прекрасен, хоть местами ощутимо попахивал дерьмом. Некоторые свободомыслящие горожане регулярно помечали свою территорию обычным для хищных животных способом: оставляли кучки на самых видных местах. Сухову поначалу хотелось вынуть из кобуры «магнум» и выжечь лазерным лучом и подсыхающие на жаре фекалии, и всех тех, кто паскудит в этом замечательном городе. Вскоре он привык не обращать внимания на мерзкие детали. Человек — именно такое паскудное существо, которое может привыкнуть ко всему на свете.
А в тот первый вечер Аристарх Спиваков поймал бешеный взгляд капитана третьего ранга и выцедил сквозь зубы:
— Когда–нибудь мы вычистим этот город.
Вот и понимай как хочешь.
На следующее утро, сразу после плотного завтрака, Иван Иванович возобновил попытки перетянуть блудного сына на свою сторону. Он едва не силком усадил военмора на продавленный диван и уселся рядом. Натянутый на татуированную грудь тельник, очевидно, должен был продемонстрировать сопричастность Сухова–старшего военному флоту.
— Вот ты мне скажи, Петя… Ты — командир боевого корабля. Бывал в бою, многое в жизни повидал. А зачем ты служишь, зачем жизнью рискуешь? Кого защищаешь?
Отец не дал Петру быстро ответить, сводя все к шутке. Он замахал корявым пальцем перед носом у военмора и прижал его к сыновним губам.
— Только не говори, что там, далеко за Малайей, ты спасаешь от чудовищ меня… и кота Ваську.
Петр Сухов крякнул от досады и начал думать. От политических баталий ему было не спастись — это капитан третьего ранга знал заранее. И он готовился к ним. Но теперь Сухов–младший понял: заготовленные по дороге в Париж аргументы никуда не годились.