Офицеры и джентльмены
Шрифт:
Позднее в этот день, как раз когда начинало темнеть, они встретились еще раз. Эпторп, видимо, слишком часто прикладывался к бутылке и был теперь в состоянии, которое он сам называл «навеселе» — состояние, которое можно было определить по его исключительно важному виду. Когда они шли друг другу навстречу, Гай с удивлением заметил, что Эпторп начал четко выполнять приемы, которым их обучали в алебардийском казарменном городке и которые они неуклонно выполняли, приветствуя идущего навстречу старшего офицера. Эпторп сунул трость под левую руку, энергично отвел назад правую и устремил невидящий взгляд прямо перед собой. Гай продолжал идти непринужденно, добродушно бросил Эпторпу: «Добрый вечер, капитан!» —
Предыдущее шутливое приветствие Гая, видимо, произвело на Эпторпа неизгладимое впечатление и способствовало сохранению им веселого настроения в течение остальной части дня. На следующий день Эпторп уже не витал в облаках и испытывал слабое недомогание где-то внутри, но зато у него появилась новая idee fixe.
Еще до первого построения он сказал Гаю:
— Послушай, старина, я был бы тебе очень признателен, если бы ты приветствовал меня всякий раз, когда мы проходим мимо друг друга в пределах лагеря.
— С какой стати, Эпторп?
— Как это с какой? Я ведь приветствую майора Тренча.
— Конечно, приветствуешь.
— Разница между ним и мной точно такая же, как между мной и тобой. Понимаешь, о чем я говорю?
— Дорогой мой, нам ведь с самого начала нашей службы очень хорошо объяснили, кого следует приветствовать и в каких случаях.
— Правильно. Но разве ты не понимаешь, что я — это исключение?! Мое положение беспрецедентно во всей истории полка. Не так давно все мы начали службу в равном положении. Случилось так, что я сравнительно быстро выдвинулся, поэтому, естественно, я должен делать что-то большее для укрепления своего авторитета, чем если бы я продвигался вперед в течение многих лет. Пожалуйста, Краучбек, приветствуй меня. Прошу тебя как друга.
— Очень сожалею, Эпторп, но я просто не смогу делать этого. Я буду чувствовать себя ослом.
— Ну что ж, тогда, по крайней мере, скажи всем другим офицерам.
— Ты действительно хочешь этого? Ты хорошо обдумал это» дело?
— Больше я ни о чем и не думал.
— Хорошо, Эпторп. Я скажу им.
— Категорически приказать приветствовать меня я, разумеется, не могу. Просто скажи им, что таково мое желание.
Желание Эпторпа быстро стало известно каждому, и в течение нескольких дней он был жертвой согласованного преследования. Идя кому-нибудь навстречу, он всегда теперь начинал смущенно, с большим напряжением готовиться… неизвестно к чему. Иногда офицеры, ниже его по чину, приветствовали Эпторпа без улыбки, по всем правилам; иногда они проходили мимо, совершенно игнорируя его; иногда они лишь небрежно вскидывали руку и говорили: «Привет, „дядюшка“.
Наиболее жестокий прием выдумал де Сауза. Завидев Эпторпа, он совал трость под левую руку и переходил на четко выраженный строевой шаг, поедая Эпторпа взглядом. Затем, когда до встречи оставалось шага два-три, он неожиданно расслаблялся и отводил взгляд в сторону, а однажды он внезапно опустился на одно колено и, не сводя с капитана подобострастного взгляда, начал поправлять руками шнурок на ботинке.
— Послушай, ты доведешь этого несчастного человека до полнейшего безумия, — сказал Гай де Саузе.
— Да, пожалуй, доведу, «дядюшка». Честное слово, наверняка доведу.
Эта забава кончилась однажды вечером тем, что Гая вызвал к себе в канцелярию подполковник Тиккеридж.
— Садитесь, Гай. Я хочу поговорить с вами неофициально. Меня все больше и больше беспокоит Эпторп. Скажите
— Видите ли, подполковник, у него, конечно, есть некоторые странности, но я не думаю, что та или иная из них могла бы привести к чему-нибудь опасному.
— Надеюсь, что вы не ошибаетесь. Я получаю со всех сторон весьма необычные докладные записки о нем.
— С ним произошел очень неприятный случай в день нашего отъезда из Саутсанда.
— Да, я слышал об этом. Не повлияло ли это происшествие на его умственные способности? Позвольте рассказать вам о его позднейших странностях. Недавно он сформулировал и попросил меня включить в приказ положение, согласно которому все младшие офицеры должны приветствовать его. Согласитесь, это выглядит не совсем нормально.
— Я согласен, подполковник.
— Или такой приказ, сказал он, или другой, в котором указывалось бы, что вы не обязаны приветствовать его. Это тоже не укладывается в норму. Что же, собственно, с ним происходит?
— Я полагаю, подполковник, дело в том, что недавно его немного рассердили.
— Я совершенно уверен, что так оно и было и что дело зашло слишком далеко. Попрошу вас передать кому следует, что шутки необходимо прекратить. Не исключено, что пройдет немного времени и вы тоже окажетесь в его положении. Тогда вы убедитесь, что у вас будет достаточно дел без того, чтобы вас еще сердили всякие юные глупцы.
Это произошло в тот день, когда немцы форсировали реку Маас, хотя известие об этом пришло в Пенкирк несколько позднее.
9
Гай передал приказание подполковника всем младшим офицерам, и дело, которое де Сауза здорово назвал «делом об отдании чести капитану», внезапно прекратилось. Однако свойственные Эпторпу странности продолжали проявляться во многих других делах и случаях.
Взять, например, вопрос о замке. С первого дня назначения командиром штабной роты Эпторп, еще будучи лейтенантом, взял в привычку бывать в замке два или три раза в неделю без всякого на то видимого повода. Обычно он появлялся там в одиннадцать часов, в перерыв, когда в различных приемных и кабинетах замка пили чай. Эпторп оказывался рядом с помощником начальника штаба бригады по тылу или с кем-нибудь равным ему по положению, и те, полагая, что он приходит по поручению командира батальона, уделяли ему соответствующее внимание. Таким путем Эпторп узнавал много разного рода новостей по второстепенным делам и часто удивлял своей осведомленностью начальника штаба. Когда время чаепития истекало и штабные чины расходились по своим комнатам, Эпторп неторопливо шел в комнату главного делопроизводителя и спрашивал: «Ну как, что-нибудь касающееся второго батальона сегодня есть?» После третьего такого визита Эпторпа главный делопроизводитель штаба бригады доложил об этом начальнику штаба и поинтересовался, уполномочен ли Эпторп задавать такой вопрос и получать ответ на него. В результате был издан приказ, в котором всем офицерам напоминалось, что они могут приходить в штаб бригады только по делам и только с разрешения соответствующих начальников.
Когда этот приказ разослали адресатам, Эпторп появился у начальника штаба и спросил:
— Я понимаю этот приказ в том смысле, что за разрешением теперь должны приходить ко мне?
— Ради бога, Эпторп, почему именно к вам?
— Гм, в конце концов, я ведь командир штабной роты, не правда ли?
— Вы что, Эпторп, на взводе?
— Разумеется, нет.
— Да-а! Тогда идите к командиру, он объяснит вам лучше, чем я.
— Конечно. Я считаю, что это очень важный вопрос.