Офицеры советских подводных крейсеров.
Шрифт:
— Штурману с боцманской командой обеспечить покраску помещений.
— Изготовление изделий из дерева — вотчина ракетчиков и торпедистов под руководством командира БЧ-2.
— Старпому, уж как хочет, но у военных строителей выпросить из неликвидов доски и рейки.
— В свою очередь, попрошу командира «взять за горло» начальника тыла, чтобы тот содействовал выдачу средств и имущества законным порядком. Кроме того, прошу разрешить с согласия офицеров и мичманов, столующихся в выходные дни дома, снимать их с котлового довольствия. Это единственная возможность получить хоть какие-то деньги для приобретения
— План работ, примерное количество материалов и средств обязуюсь подать командиру на утверждение к исходу двух суток, начиная с сегодняшнего дня.
— Молодца, Липовецкий! Вот это я понимаю: сразу «быка за рога»! Что ж, нужно действительно браться за работу. Надоело унижать себя и жить в таких безобразных условиях, — выразил общее мнение собрания старпом.
— Вот и ладненько, утверждается! — поднялся довольный командир. — Офицеры свободны.
— Эх попал я, как кур во щи! — подумал Антон. Он направился в «рабочую комнату», где печатая суточный план боевой и политической подготовки, пулемётом стучала пишущая машинка. Она исправно подчинялась толстым, но довольно юрким пальцам лодочного «Фёдора Печатника» стоящего на штате шифровальщика.
— Ну что ж: ехать, так ехать, — сказал попугай, когда его кот Васька тащил из клетки! — вслух произнёс Антон. Он развернул лист ватмана и начал составлять план работ по благоустройству казармы.
И вот с того времени прошло две недели. Оказывается, что кто ищет, то всегда находит! Сплочённая бригада умельцев из состава экипажа подводного атомохода всё это время пилила, строгала, шпаклевала, красила, шила, долбила стенки и заделывала их, переделывая всё то, что сделано было плохо. Как-то незаметно в эту работу был вовлечён весь экипаж. Проверив и провернув оружие и технические средства на корабле, подводники спешили в казарму.
— Послушай, Антон, что же ты, голубчик, делаешь? На корабле кроме вахты хоть шаром покати. Все бегут в казарму, — не упрекая, а скорее отмечая как факт, выразил своё беспокойство командир корабля.
— Борис Аронович, ничего просто так само по себе не делается. Кому как не вам — командиру давно уже известно, что во имя достижения большего иногда приходится жертвовать и хорошо если только меньшим. К тому же, товарищ командир, я собираюсь исправиться. Прошу ваше «добро» на временное — сроком не более недели переселение экипажа на подводную лодку.
Покраска палубы, тумбочек, панелей и прочая делает присутствие моряков в казарме нежелательным.
— Борис Аронович, с вашего разрешения я «умыкаю» нашего прораба и в вашем присутствии хочу его дожать, — замполит Васильев шутливо раскинул руки, преграждая Липовецкому путь к выходу на трап из подводной лодки.
— Представляете, какой он жмот: мне, замполиту — главному дизайнеру ленкомнаты и его лучшему корешу, даёт портьерный материал только на короткие занавески!
— Товарищ командир, — в свою очередь обратился к нему врач, — Липовецкий не хочет выделять помещение для врачебного приёма и осмотра подводников.
— Нету у меня лишних помещений, — парировал его жалобу Антон. — Тебе в бытовой комнате угол выделен? Вот и оборудуй там аптечку и что хочешь дополнительно.
— А вы, Лазуткин, чего остановились? — сделал ему замечание командир. Проходите!
— Да мне, вот тут… нужно посоветоваться с шефом, — Лазуткин, с уходом Антона, назначенный командиром БЧ-2, по-прежнему называл его шефом.
— А-а, разбирайтесь вы тут сами! — махнул рукой Бух. — Главный начальник и прораб в казарме помощник командира. Все претензии к нему на его решение.
— Пошли, что ли, вместе, — сказал он и, подмигнув, уже тише произнёс:
— Прораб, а прораб, может и мне в казарме найдётся не пыльная работёнка?
Воистину в труде-работе время бежит быстро и, как собственная тень сопровождает человека, отражаясь в будущем эхом плодов его деятельности.
— Товарищ капитан 3 ранга, когда же мы будем переселяться в казарму? — приставали подводники к Антону. — Краска-то уже высохла!
Действительно, казарма приобретала вполне уютный жилой вид. Спальное помещение радовало глаз чистотой и блеском палубы, стенок и ровных рядов коек, заправленных свежими белыми простынями под синими одеялами. На окнах голубели вполне приличные короткие занавески. Было практически невозможно узнать, что сделаны они из умело сшитых, выкрашенных разовых простыней.
На входе вдоль стенок — вешалки для шинелей и бушлатов. Далее нашли своё место несколько картин, сработанных лодочными художниками, и репродукции на морскую тематику. У каждой койки — тумбочка.
От спального помещения в обе стороны — коридор с аккуратными табличками на дверях комнат, раскрывающими секрет их назначения.
В умывальнике, туалетах с кабинками стояла приятная тишина и свежесть. Из кранов вода не протекала, но её наличие, открыв краник, можно было проверить.
В комнатах для работы и жилья офицеров и мичманов были установлены новые шкафы, столы, тумбочки и койки с панцирными сетками и деревянными спинками.
Особой гордостью Антона была комната бытового обслуживания. Тут потрудиться пришлось больше всего, делая из ничего конфетку. «Конфетка» освещалась двумя висячими плафонами и четырьмя двухрожковыми настенными бра. Под бра навешены четыре зеркала, ниже которых просматривались по две электророзетки. Ещё ниже, выставив блестящие бока, на подставках поблёскивали четыре электрических утюга. Они стояли на длинном четырёх тумбовом столе, предназначенном для утюжки одежды. В ящиках тумбочек были уложены нитки, иголки, пуговицы и прочая фурнитура для мелкой починки одежды. Между окон на стенке — стенд с плакатами образцов военно-морской формы одежды. С другой стороны размещалась выгородка с пеналом медаптечки и в рамках выписки по оказанию первой медпомощи при бытовых травмах. Здесь же нашла своё место выгородка с инструментом для починки обуви и швейная машинка.
Замполит, не скрывая тщеславия и гордости, расхаживал по Ленинской комнате. Правда, чёткое разделение труда произошло и здесь: Васильев занимался портретами, стендами и наполнением их идейно-политическим смыслом; под руководством Антона была изготовлена вся мебель, оконные шторы, драпировка стендов и освещение. Именно в их добротности и уюте он усматривал смысл этой всей их перестройки. В целом вышло всё не плохо. Справа от входа в комнату стояли мягкие кресла, изготовленные из сварных каркасов, которые нарастили удобными сидениями из старых матрасов.