Офсайд
Шрифт:
Идеальный угол.
Я подлетел в воздух и приземлился на спину за линией ворот. Быстро перекатился на левый бок и заорал, не в состоянии нормально дышать.
– Мэлоун! Ты в порядке?
– Эй, мужик!
– Дерьмо, он пострадал?
–Блядь, – простонал я. – Не могу дышать.
– Дерьмо. Прости, мужик!
– Звоните 911!
– Нет, давайте просто отвезем его в больницу, – сказал Джереми спокойным голосом. – Том, ты можешь идти?
– Не знаю, – ответил я. – Возможно.
Он помог мне подняться на ноги и доковылять
– Неужели обязательно так сильно затягивать?
– Хочешь пробитое легкое? – парировала она. – Мы уже это проходили. Практика у тебя есть. Уверена, твой отец напомнит тебе все рекомендации, которые ты должен выполнять, пока не заживет ребро.
– Ни в коем случае, – ответил я. – У меня в пятницу игра.
– Если снова произойдет столкновение, будет намного хуже. В течение трех недель тебе надо держаться подальше от контактных видов спорта.
– Вы же знаете, что этому не бывать.
– Томас? Томас! Боже мой, что случилось?
Как по заказу.
– Ничего, пап, – сказал я, когда он подошел ко мне и начал светить фонариком в глаза. – Пол бросился на мяч, и я бросился на мяч. Ты же знаешь, как это бывает.
– Голова не кружится?
– Я не ударялся головой, – ответил ему. Я взглянул на доктора Шепард, которая с довольной улыбкой записывала какую-то хрень в моей анкете.
– Голова не болит?
– Нет.
– Что ж, слава Богу. – Папа отступил на шаг назад и наклонил голову, чтобы взглянуть на меня прямо. – Тебе нужно быть более осторожным, сынок. Ты же знаешь, если сильно пострадаешь, то не сможешь играть в профи. Разве ты не этого хочешь?
– Конечно этого, – сказал я, стараясь не опускать взгляда, пока мы произносили наши реплики. Хотя это было сложно, ведь бок по-прежнему болел.
– Я собиралась выписать ему рецепт обезболивающего, – сказала доктор Шепард. – Хочешь, я направлю его вниз в аптеку, чтобы он тут все закупил?
– Было бы здорово, спасибо, – ответил папа. – Тогда я заберу это на обратном пути. Томас, может Джереми отвезет тебя домой? Он все еще сидит в комнате ожидания. А я возьму твой рецепт и скоро приеду.
– Конечно.
Я обнаружил Джереми там, где и сказал отец, и мы направляемся к его машине.
– Спасибо, что подождал. Папа наверно пробудет тут еще пару часов, а я ненавижу торчать в больнице.
– Нет проблем, – ответил Джереми. – Пол и Мика отогнали джип к твоему дому. Я взял ключи из твоей сумки. Она на заднем сиденье.
– Круто. – Я и не задумывался о своей машине. Старался делать более глубокие вдохи, но по-прежнему было очень больно. Интересно, папа на самом деле позволит мне выпить обезболивающие таблетки, или мне понадобится вся упаковка вольтарена. Я прислонился головой к прохладному стеклу,
– Томас?
– М?
– Ты приземлился на спину, – сказал Джереми.
– Да? И что?
– Ты не падал на левый бок… или даже на живот. Как твое ребро могло треснуть с левой стороны?
Я бросил на него быстрый взгляд и заметил, что он смотрит на меня краем глаза.
– Может быть это произошло во время нашего столкновения, – я пожал плечами.
– Я тоже об этом подумал, – ответил Джереми, – но и удар пришелся не туда.
– У тебя очевидно глаза, как у арбитра, – сказал я, вновь отворачиваясь к окну. – Такой же слепой, как гребаная летучая мышь. Рентген показал, что у меня сломано ребро, так что ты похоже что-то пропустил.
Джереми ничего не ответил, но резко свернул с трассы на подъездную дорожку к моему дому. Он дал полный газ и поднялся по холму через аллею. Когда он притормозил у моего дома, я открыл дверцу и машинально выпрыгнул из машины. Поморщился и с минуту подержался за бок, пока снова не смог нормально дышать.
Джереми обошел машину и приблизился, чтобы помочь, но я отмахнулся от него.
– Эй, Томас?
– Да? – ответил я, открывая входную дверь.
– Я ничего не пропустил, – сказал он. Когда я обернулся, его глаза были сфокусированы на мне, и мгновение мы просто стояли и смотрели друг на друга. Наконец Джереми чуть наклонил голову и открыл дверцу машины, а я зашел в дом.
Моя голова немного затуманилась после таблетки обезболивающего, которую папа позволил мне принять. Он ни слова не сказав, просто принес одну таблетку и стакан воды вместе с сэндвичем и сказал сначала поесть. Я знал, что отец неважно себя чувствует из-за произошедшего – обычно всегда так, когда я реально травмируюсь. Хотя такого не случалось с прошлого года.
Папа постучал в мою дверь, и я вытащил себя с постели, чтобы отпереть ему.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил папа.
– Да, я в порядке.
Он остался стоять в дверях, в то время как я прошел и сел на черный кожаный диванчик под окном. Он вел себя нервозно, и это могло означать лишь одно. Я не хочу этого слышать. Это не имело значения.
Но он все равно начал говорить.
Мямлить… едва различимо.
Я знал, что он сожалеет. Знал, что он этого не хотел. Мне не нужно было слышать, как он это произносит:
– Я никогда не думал… я имею в виду… когда она была тут… я никогда не думал, что мне придется делать это самому. – Он снова посмотрел на меня. – Иногда я немного увлекаюсь. Я знаю это… но я не хотел. Ты же знаешь, да?
– Конечно, пап, – ответил я. Мне нужно было, чтобы он просто остановился и ушел. Я не хочу об этом говорить. – Это была моя вина. Мне не следовало пропадать на всю ночь.
– Верно, – согласился он, хотя я сомневался, что он вообще помнил об этом. – Да… нужно будет поговорить о твоем комендантском часе.