Оглянись на пороге
Шрифт:
— Хорошо, — выдохнула она, и тот сразу забеспокоился.
— Эй, а что у тебя такой голос странный?
— Да так… Тут перед домом авария случилась, соседскую девочку сбило машиной прямо у меня на глазах.
— Ужас какой. Насмерть?
— Кажется, нет. Но пока ничего не известно.
Дима помолчал, а потом вкрадчиво произнес:
— Ну, так я приеду и буду тебя утешать. Хочешь, расскажу как?
Она невольно закатила глаза и фыркнула.
— Представляю себе!
— Представляешь?
— Представляю.
— Ты против?
— Я за. Приезжай скорее.
Он
Там было пусто. Не то чтобы совсем, но из жалких остатков полноценный обед, да еще в короткие сроки, приготовить было невозможно. С тех пор как ушел муж, Ирина ленилась готовить для себя, да и незачем было. А мужики, как истинные псы, привыкают к своей миске и никогда по доброй воле ее не оставят, разве что где-то ждет миска послаще. Сергей вот, к примеру, остался у матушки, где кормили на убой, хотя ему с его габаритами следовало держать себя в узде.
Подумав о еде, она вдруг почувствовала волчий голод. Не ела ведь со вчерашнего дня, оглушая себя непомерными дозами кофеина, а сейчас в желудке предательски заурчало. Не в силах терпеть, Ира раскопала на полочке пакетик диетических хлебцев и стала жадно хрустеть ими, как голодная мышь, отгоняя настойчивый призрак жареной вырезки.
Поможет? Не поможет?
Не помогло. И Димку хлебцами точно не прокормить.
Делать было нечего. Ирина вздохнула и стала одеваться, чтобы сбегать в магазин. Может, оно и к лучшему, думала она, хоть пара минут на свежем воздухе, а то в квартире уже дышать нечем от терпкого запаха кофе, смешанного с дымом сигарет.
Несмотря на то что ее шаги были легкими, да и время неурочным, бдительная баба Стеша высунула нос из дверей и отчетливо прошипела в спину:
— Прос-с-с-титутка! Шала-а-а-ава!
Ирина спустилась еще на две ступеньки и вдруг остановилась. Она терпела много лет, и вдруг, после аварии, криков озверевшей Натальи и полной неопределенности в собственной жизни, терпеть вдруг расхотелось. Надо с этим что-то делать. И немедленно. Она взлетела обратно на площадку и, брыкнув ногой, впечатала ее в торопливо закрывающуюся дверь.
Куда там Джеки Чану и Ван Дамму!
Дверь, ветхая, старая, ударилась во что-то мягкое. За ней истерично завыла, запричитала Стеша. Ошалев от собственной смелости, Ирина ворвалась в квартиру. Старуха в раскоряку пятилась от захватчицы, спотыкаясь о всякий хлам.
— Не надо… Не надо… — плакала она. — Не бей! Не бей!
Не слушая, налетчица перепрыгнула через валяющийся стул, разбросанные тряпки, по которым — ей-богу — бегали мыши, и схватила соседку за отвороты грязного, омерзительно вонявшего халата.
— Что тебе от меня надо, сука старая? — заорала она. — Что ты ко мне прицепилась?
Та хныкала, хватала ее сухонькими ладошками и пыталась оттолкнуть, но силы были настолько не равны, что Ирина быстро пришла в себя. Она разжала ладони, и Стеша сползла на пол, хватаясь за горло, словно ее душили. Тяжело дыша от ярости, Ирина молчала и смотрела на старуху. В пылу борьбы она протащила бабку по захламленному коридору почти до самой кухни и только сейчас смогла оглядеться.
Однокомнатная квартира была невероятно захламлена. Всюду валялись старые прелые тряпки, пакеты, картонные коробки, пластиковые ящики из-под бутылок и даже один сломанный пляжный зонт с яркой рекламой пива. Посреди комнаты стояла кровать, застеленная чем-то бурым, не поддающимся определению. Там же валялось пальто и знаменитая вязаная шапка с помпоном, в которой Стеша ходила зимой и летом. По комнате споро сновали жирные тараканы, чувствовавшие себя как дома.
Стеша лежала на полу и делала вид, что умирает. Ирину затошнило. Повернувшись к симулянтке, она сказала с возрастающей к концу фразы экспрессией:
— Если еще раз я услышу что-то в духе шалавы, клянусь, я выкину тебя из окна! Ты поняла?
Соседка быстро-быстро закивала головой, мол, поняла. Женщина кивнула и погрозила пальцем, мол, смотри мне, развернулась и пошла к выходу, тут же споткнувшись об очередной, наполовину выпотрошенный мешок. Запутавшись в рваном пластике, она раздраженно пнула его ногой.
Содержимое вывалилось на пол. Ирина брезгливо перешагнула через мусор и тут же остановилась. Не поверив своим глазам, она наклонилась и внимательно рассмотрела хлам.
Помимо гниющих вонючих объедков, упаковок от сыра, ветчины и макарон, в мешке лежала банка из-под кофе, отличного, камбоджийского, хорошо Ирине знакомого. Похожий она получила от подруги в качестве сувенира пару месяцев назад. Кофе оказался довольно приметным, поскольку каждая банка упаковывалась в плетеную сумочку, похожую на шапочки хиппи. Ирине было даже жалко выбрасывать упаковку, но потом она решила не копить в доме мусор. Именно такой кофе они с матерью допили в тот злополучный вечер перед нападением, и она собственноручно бросила банку в ведро.
Стеша злобно смотрела на Ирину. Не веря своим глазам, та наклонилась над мусором, раскопала сложенную вчетверо бумажку и брезгливо развернула кончиками пальцев. В руках, заляпанный бурой жижей, оказался счет за ТСЖ на имя Ирины Черновой.
Она медленно поднялась и посмотрела на притаившуюся старуху, а потом медленно обвела коридор взглядом. У самой двери стояла клюка, самая обыкновенная старушечья клюка, деревянная, с ручкой, напоминающей молоток.
Забыв, что ей нужно в магазин, Ирина выудила из кармана телефон. Сердце заколотилось от обрушившейся догадки.
— Мама, — срывающимся от волнения голосом, произнесла она, — скажи, пожалуйста, а у тебя случайно не было конфликтов с нашей соседкой?
— С какой? — недоуменно спросила Алла.
— С той, что снизу живет.
— Со Степанидой?
— Да, с ней.
Та помолчала, а потом делано рассмеялась.
— Ну, как тебе сказать… Вообще-то я у нее жениха увела.
Ирина едва не села на грязный пол, в панике потерла холодный лоб и, не думая о том, что вымажет пальто, прислонилась к стене, с которой старые обои свисали клочьями, как омертвевшая кожа.