Оглянись
Шрифт:
— В гробу я видал такую заботу… Я тебе не доверяю, Шарыгин. Чем быстрее ты свалишь с моих глаз долой, тем будет лучше.
— Кончай парня обижать, — пробормотал Ашот. — Ну-ка, сынок, пригни голову…
Высунувшись из ямы, Ашот швырнул на склон горы, откуда по ним били снайперы, гранату. Тотчас тяжело повалился, ткнулся лбом в землю.
— Разрешите взять отделение и атаковать «духов»?! — дрожа от волнения и боевого азарта, крикнул Шарыгин. — Я их засек, товарищ лейтенант! Вон, вон за тем камнем чалма мелькает…
Он не договорил,
— Сержант! — закричал Нестеров. — Бегом к отделению! Занять позиции, вести прицельный огонь по противнику, экономить боеприпасы! Сколько еще можно повторять?! Твоя глупая инициатива никому не нужна!
— Фуй с вами, — вдруг дерзко произнес сержант и исчез.
Вартанян курил с закрытыми глазами и громко сопел.
— Ты чего к Шарыгину прицепился?
— Умничает много, — сквозь зубы ответил Нестеров. — Возомнил себя военным стратегом. А за мат я ему потом зубы выбью.
— А мне показалось, что ты просто…
— Тебе показалось.
— Воблин был прав, — тотчас сменил тему Ашот. — «Духи» будут держать позиции до последнего и не подпустят нас к кишлаку. Это смертники, Саня. Они отступать не будут.
— Пока мы тут ползаем, банда уйдет из кишлака вместе с боеприпасами в горы…
— А что ты предлагаешь?
— Поздно предлагать. Не надо было нам уходить отсюда два дня назад. Теперь мы бьемся головами о мощный бастион.
— Воблин запрашивает авиацию и артиллерию, хочет раздолбать кишлак.
— Естественно, а что еще Воблин может придумать? Херась — и нет проблем… Не знаю, как он потом жить будет с мыслями о том, что прибил кучу детей.
— Да лучше нас с тобой будет жить… Слушай, так ты мне не рассказал, чем вы с Ириной полночи занимались?
— С какой еще Ириной? Не был я ни у какой Ирины. В разведбат к зёме ходил, водку до утра пили. Потому я сегодня злой такой…
— Ага. Считай, что я тебе поверил… Уй, бля, прицельно лупят!
По ложбине эхом прокатилась оглушительная трескотня. Стреляя, на бугор, покрытый серыми клочками снега, быстро бежала группа солдат.
— Шарыгин нас прикрывает, Саня! — крикнул Ашот. — Собирай кости, побежали!
— Я точно прикончу этого дегенерата! — выругался Нестеров. — Он все-таки не послушался меня!
Сплюнув, Нестеров выскочил из ямы и изо всех сил рванул по каменистой ложбине. Вокруг него оглушительно защелкало, словно пастух хлыстом заработал; пули с визгом рикошетили о землю и камни. Лейтенант добежал до спасительного бугра; тяжело дыша, упал на землю. Через минуту рядом повалился Ашот, но сразу же сел и, засучив брючину, стал рассматривать разбитое о камень колено.
— Слышишь? — Нестеров толкнул Вартаняна в плечо и затаил дыхание. Откуда-то из-за сопки, со стороны Звягина, стремительно нарастая, донеслась частая автоматная дробь.
— Дай-ка наушник, — сказал Вартанян Карицкому.
— Товарищ лейтенант! — вдруг раздался тревожный крик сверху, с позиций. — «Духи» идут! В полный рост!
Солдаты рассыпались по всему гребню. Все вокруг загрохотало.
— Минометчик, ёп твою мать! — орал Ашот. — К бою!
— Карицкий! — пытался перекричать грохот боя Нестеров. — Пятерых бойцов ко мне! В сторону кишлака, мелкими перебежками — вперед!
— Саня, офуел! — вопил из-за спины Ашот. — Воблин целеуказания дает, сейчас по кишлаку «Град» начнет работать!
— Выйди через Звягина на штаб полка, Ашот! Дай отбой артиллерии! Скажи, что в кишлаке свои. Будем работать точечно.
— Ай, бля! Легко сказать — выйди! Рацию мне! Где рация, военные?!
— Товарищ лейтенант! — хрипло кричал Карицкий, не в состоянии поднять голову. — Шарыгин к кишлаку пробивается…
Ашот громко говорил в передатчик радиостанции:
— Ноль первый, Ноль первый, я — Барсук. Как слышишь? Прием… Прием! Прием! Куда вы, бездельники, все запропастились? Первый, Первый… Ну вас всех к лешему…
Радиостанция молчала. Вартанян продолжал вызывать Звягина.
— Ноль первый, доложите обстановку, — сквозь помехи прорывался голос Воблина.
Ноль первый, он же командир роты Звягин, молчал.
— Кобра, с Ноль первым нет связи. Молчит давно, — гнусавил в передатчик Вартанян. — Фуярят по нам будь здоров! Прием.
— Нормально доложите обстановку! — раздраженно крикнул Воблин. — В каком квадрате находитесь? Почему оставили Ноль первого без должного прикрытия.
— А я чем должен его прикрыть? Только своей жопой, разве что…
— Вартанян, пойдете под трибунал!
— Да иди ты со своим трибуналом, — ответил Ашот, правда, отключив радиостанцию. — Нашел чем пугать… С меня сейчас «духи» кожу сдерут, а он трибуналом пугает…
К Нестерову подполз Шарыгин:
— Товарищ лейтенант! Звягина с группой у самых стен кишлака зажали! Я могу туда пробиться! Если по ложбине — ни одна пуля не достанет, там тень, камней полно… Я туда с отделением, ящерицей! Выскочим «духам» во фланг… Разрешите…
— Шарыгин, останешься со взводом. Я сам пойду к кишлаку.
— Но, товарищ лейтенант! Я же знаю тропу! У меня получится! Вы собираетесь с «сынами» туда идти?
— Мне с «сынами» спокойнее, чем с тобой!
— За что вы так, товарищ лейтенант?
— Пошел вон!
Нестеров привстал, знаком показал Вартаняну, что уходит с группой на левый фланг, и побежал вдоль позиций.
Они преодолели открытый участок между камней, кинулись по склону ложбины вниз и, не останавливаясь, начали взбираться на сопку.
Ослепительно блеснула желтая вспышка. Нестеров отдернул руку: осколки камня, отлетевшие от удара пули, обожгли острой болью. Он быстро залег, стараясь заметить среди валунов хоть какое-то движение. Солдаты, укрываясь за камнями, переползали с места на место. Рядом с Нестеровым упал Шарыгин. Он наклонил голову к прицельной планке автомата и, не отрывая щеки от приклада, сказал: