Огнем и мечом. Дилогия
Шрифт:
Подъехав к корчме, которую держал еврей, они зашли внутрь промочить горло и за чаркой меду завели с хозяином беседу.
– А что, пархатый, дома здешний пан? – спросил Заглоба.
– Пан в городе.
– А много у вас в Липкове стоит шляхты?
– У нас пусто. Один только пан у меня остановился, сидит сейчас в чулане – богатый пан с лошадьми и прислугой.
– А отчего он не заехал в усадьбу?
– Видать, не знаком с нашим паном. Да и усадьба с месяц уже как на запоре.
– Может,
– Нет, – ответил Володыёвский.
– Ой, пан Михал, а мне сдается, он это.
– С какой еще стати!
– Пойду погляжу, кто таков. А давно у тебя пан этот?
– Сегодня приехал, двух часов нету.
– А откуда, не знаешь?
– Не знаю, издалека, верно, – лошадей совсем загнал. Люди говорили, из-за Вислы.
– Почему ж он именно здесь, в Липкове, остановился?
– Кто его знает?
– Пойду взгляну, – повторил Заглоба, – вдруг кто знакомый.
И, подойдя к закрытой двери в чулан, постучал в нее рукоятью сабли и спросил:
– Можно войти, милостивый сударь?
– А кто там? – отозвался изнутри голос.
– Свои, – ответил Заглоба, приотворяя дверь. – Прошу прощения, может, я не впору? – добавил он и просунул голову в щель.
И вдруг отпрянул и захлопнул дверь, точно смерть увидел. На лице его отобразились одновременно ужас и безмерное изумление; разинув рот, он уставился на друзей безумным взглядом.
– Что с тобой? – спросил Володыёвский.
– Тише! Ради Христа, тише! – проговорил Заглоба. – Там… Богун!
– Кто? Да что с тобою, сударь?
– Там… Богун!
Оба офицера вскочили как ужаленные.
– Ты что, братец, ума решился? Опамятуйся: кто там?
– Богун! Богун!
– Быть не может!
– Чтоб мне не сойти с этого места! Клянусь Богом и всеми святыми.
– Чего же ты всполошился? – сказал Володыёвский. – Коли так, значит, Господь его нашим препоручил заботам. Успокойся, сударь. Ты уверен, что это он?
– Как в том, что с тобой говорю. Своими глазами видел: он переодевался.
– А он тебя видел?
– Не знаю, нет как будто.
У Володыёвского сверкнули глаза точно угли.
– Эй, ты! – тихо позвал он корчмаря, махнув рукою. – Поди сюда! Есть еще оттуда выход?
– Нету, только один, через эту комнату.
– Кушель! К окну! – шепотом приказал Володыёвский. – Теперь ему от нас не уйти.
Кушель, ни слова не говоря, бросился вон из комнаты.
– Успокойся, сударь любезный, – сказал Володыёвский. – Не за тобой пришла костлявая, по его душу. Что он тебе может сделать? Ничего ровным счетом.
– Да это я от изумления никак не опомнюсь! – ответил Заглоба, а про себя подумал: «И вправду, чего мне страшиться? Пан Михал под боком – пускай Богун боится!»
И, напыжась грозно, схватился за саблю.
– Ну, пан Михал, теперь ему никуда не деться!
– Да он ли это? Мне все не верится. Что ему здесь делать?
– Хмельницкий его прислал шпионить. Это уж как пить дать! Погоди, пан Михал. Давай схватим его и поставим условие: либо он отдает княжну, либо мы его предаем правосудию.
– Лишь бы княжну отдал, а там черт с ним!
– Ба! А не мало ли нас? Всего двое да Кушель третий. Он свою жизнь дешево не продаст, и люди при нем есть.
– Харламп с двумя приятелями приедет – уже нас станет шестеро! Хватит!.. Тсс!
В эту минуту дверь отворилась, и Богун вошел в комнату.
Должно быть, ранее он не узнал заглядывавшего в чулан Заглобу, поскольку теперь, завидя его, внезапно вздрогнул, и будто пламя полыхнуло с лица атамана, а рука с быстротою молнии опустилась на эфес сабли, – но все это продолжалось одно лишь мгновенье. Пламя тотчас погасло, лицо, однако, чуть-чуть побледнело.
Заглоба глядел на него, не произнося ни слова, атаман тоже молчал, тихо стало, как в могиле. Два человека, судьбы которых столь удивительным образом переплетались, прикинулись, будто друг друга не знают.
Это продожалось довольно долго. Володыёвскому показалось, что прошла целая вечность.
– Хозяин! – сказал вдруг Богун. – До Заборова далеко отсюда?
– Недалеко, – ответил корчмарь. – Ваша милость сейчас желает ехать?
– Да, сейчас же, – сказал Богун и направился к ведущей в сени двери.
– Минуточку! – раздался голос Заглобы.
Атаман мгновенно остановился как вкопанный и, поворотясь к Заглобе, уставил на него страшные черные свои зеницы.
– Чего изволишь? – коротко спросил он.
– Хм… Сдается мне, откуда-то мы знакомы. Уж не на свадьбе ли на русском хуторе встречались?
– Воистину! – резко сказал атаман и снова опустил руку на эфес сабли.
– Как здоровьице? – продолжал Заглоба. – Что-то больно спешно ты, сударь, хутор тогда покинул, я и не успел попрощаться.
– Неужто пожалел об этом?
– Как не пожалеть, мы бы еще поплясали, благо и компания пополнилась. – Тут Заглоба указал на Володыёвского. – Этот рыцарь подъехал, а ему страсть как хотелось с вашей милостью поближе познакомиться.
– Довольно! – крикнул, вскочив, пан Михал. – Я тебя арестую, изменник!
– Это каким еще правом? – спросил атаман и голову гордо вскинул.
– Ты бунтовщик, враг Речи Посполитой, и шпионничать сюда приехал.
– А ты что за птица?
– Ого! Представляться я не намерен, все равно тебе никуда от меня не деться!