Огненная буря

Кейн Рейчел

Джонатан снял свою кепку, бросил ее на вешалку (при этом промахнулся) и наклонился вперед, опираясь локтями в колени. Наши пристальные взгляды встретились. Это было пугающе. Во сне или наяву, его глаза оставались точно такими же - темными, непроницаемыми, бездонными, наполненными бесконечностью того, что я никогда не смогу понять в своей короткой человеческой жизни. Звезды рождались и гибли в этих глазах.
– Думаю, важнее то, что ты здесь делаешь? Это конец мира, детка. Или начало. Трудно сказать, в чем разница. Всё это один большой круговорот,

и наше место в нем зависит от того, кто мы есть.

Я вцепилась в покрывало.
– Я… не понимаю.

– Ага, я и не рассчитывал, что поймешь. Но подумал, что стоит попытаться.
– Он сделал еще один большой глоток пива, но те нечеловеческие глаза неотрывно следили за мной.
– Выгляни в окно.

Я встала, волоча за собой одеяло, обернутое вокруг плеч, словно громоздкая шаль. Мне не то чтобы хотелось вставать с этого чрезвычайно удобного дивана, но это был сон, и я делала именно то, что он хотел от меня. О моем собственном желание речи и не шло. Я потянула руку к шнуру, стягивающему драпировку на окнах, и дернула. Тяжелые бордовые шторы раскрылись, открыв...

… большое поле раскачивающихся желтых цветов. Синее небо. Несколько лениво плывущих над горизонтом облаков.

Я обернулась, вопросительно взглянув на него.

– Смотри, - сказал он.
– Картинка несколько иная, нежели кажется на первый взгляд.

Я прищурилась, и у меня появилось то же чувство, что и при переходе в эфир, только сейчас я не покидала своего тела. Горизонт надвигался на меня, проясняясь по мере приближения. То, что сначала походило на горный массив, превратилось в нечто совершенно иное.

Смерть.

Я смотрела на руины города. Какие бы высотки и небоскребы не составляли его незабываемый облик, теперь они исчезли, поэтому я не знала, был ли это Париж, или Нью-Йорк, или Даллас. Сейчас это была просто голая груда металла, искореженная и ржавеющая, побежденная легким, безжалостным дождем и ветром. Вот как, в конце концов, планета одержала верх. Терпеливо. Спокойно.

Беспощадно.

– Ты ведешь к этому, - сказал он.
– Всё ближе.

И он тоже оказался ближе - прошел через всю комнату и встал прямо у меня за спиной. Его руки сомкнулись на моих предплечьях, удерживая меня на месте. Я не хотела видеть, но мне все равно пришлось.

Кости. Так много костей, все глубже погружающихся в голодную землю. Плоть разлагается и возвращается в землю, костям требуется больше времени, чтобы облезть до выбеленных щепок.

Кости - это всё, что осталось от человечества, и я это знала. Я чувствовала это. Ничего не осталось. Не осталось нетронутых городов, семей, ютящихся в пещерах и пережидающих катастрофу. Мы были полностью, все до единого, уничтожены Землей.

– Видишь?
– раздался голос Джонатана, мягкий, словно бархат, для моих ушей. Я почувствовала, как теплый шепот его дыхания шевелит мои волосы.
– Это как боулинг. Когда игра заканчивается, тебе приходится возвращаться и переобуваться. Прости, малыш. Игра окончена.

Шесть миллиардов жизней, резко оборванных. Я хотела упасть на колени, но Джонатан держал меня. Была какая-то ленивая жестокость в том, как его пальцы впивались в мою кожу.

– Хватит прикидываться слабой, - ругал он меня.
– Кости и прах. Именно этого ты хочешь?

– Нет, - сказала я и крепче встала на ноги, выпрямив спину. Слабая? Я вовсе не слабая, и не позволю ему видеть меня в таком свете.
– Так скажи мне, как это остановить?

– А с чего ты решила, что должна что-либо останавливать?

Я сбросила его руки и повернулась к нему лицом, прижав сжатые кулаки по бокам.
– Потому что ты притащил меня сюда!

Его лицо разгладилось, стало таким же неподвижным и бесчувственным, как и кожаная маска. Эти глаза, Боже, эти глаза. Ярость, и сила, и тоска, все вместе.

– Я не приводил тебя сюда, - сказал он.
– Считаешь себя Мисс Особое Предназначение?

– Нет, - огрызнулась я, в ярости.
– И я, черт побери, не хочу ею быть, даже больше, чем ты хочешь быть… черт, кем бы то ни было. Но иногда выбора нет. Верно?

– Осторожнее. А то можешь ненароком обрести какой-то смысл. Погубишь свою репутацию.

– Ты невыносим!

– Ага, - согласился он.
– Так говорят.

Споры с ним никуда меня не приведут. Я взяла свой нрав под контроль огромным усилием воли.
– Так как мы можем это остановить?
– спросила я. Потому что я не собираюсь сидеть, сложа руки, позволяя будущему надвигаться на нас, будущему с шестью миллиардами трупов, обращающихся в нефть под землей.

– Это забавно, - сказал Джонатан, и отступил назад. Он поглубже натянул кепку, одной рукой придерживая сзади, другой за козырек.
– Если вы хотите выжить, ты должна убедить Её, что вы стоите этого.

– Как?
– почти закричала я.

– Узнаешь, когда увидишь. Но сначала тебе необходимо добраться до нужного места.

– Что это за место?

– Место, где ты уже бывала, - сказал он.
– Однажды. Чистое место, довольно забавное. Ты будешь думать о нем.

– Не делай этого. Не разводи эту неопределенность, когда мне нужно…

– Мне нет дела до спасения ваших задниц, - указал он.
– Черт, в любом случае я вроде как мертв. Это не моя проблема. И ты выглядишь просто очаровательно со своим раскрасневшимся лицом.

– Джонатан…, - не вытерпела я его острот.
– Пожалуйста.

Он развернулся ко мне ухом, словно не расслышал.

– Пожалуйста, - повторила я.
– Ты хочешь, чтобы я умоляла?

– Ну, это было бы чудесно, но... нет. Ты умеешь петь?

– Что?

– Петь. Ноты. Обычно они бывают высокими и низкими, если, конечно, ты не поклонница рэпа, что… - он посмотрел на меня, - я бы не рекомендовал исполнять. Уже перебор с ванилью во льдах, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Поверь, я понятия не имею, что ты имеешь в виду!