Огненная буря

Кейн Рейчел

Похоже было, что не работало, моя дочь продолжала сверлить меня яркими неистовыми глазами, которые начинали напоминать мне больше Рэйчел, чем Дэвида - хищные, вечные. Нехорошо бесить любого джинна, особенно теперь, когда у людей не было фактически защиты от них …

Имара резко сказала: - Он близко.

Она говорила с неохотой, казалось, это вытянули из нее, и когда она добралась до конца предложения, она сжала зубы и затихла.

Ох, теперь я должна была быть осторожной. Очень осторожной.

– Где точно Оракул? Где точно...

– Остановись!
– Она вскинула свою руку.
– Если

ты делаешь это снова, я уйду, и ты никогда не увидишь меня снова. Когда-либо.

Я тяжело сглотнула. Она выглядела серьезной и сердитой.
– Я сожалею,- сказала я.
– Но мне нужна информация. В случае, если ты не заметила, это становится немного более важным, чем просто уважение твоих чувств, Имара. Я должна сделать это. Здесь все выглядит хорошо, но поверь мне, в большом мире это не выглядит прекрасным. Если ты хочешь увидеть кого-нибудь когда-нибудь из него, ты должна помочь мне. Прямо сейчас.

Она моргнула и отвела взгляд на мягко трепещущие листья дуба, тени которых ложились на автомобиль. Несколько детей пронеслись на велосипедах, а другой прогрохотал на скейтборде. Никто не обращал много внимания. Автостоянки «Уолмарта» были анонимными.

– Ты не понимаешь, каково это, - сказала она.
– Ты теряешь себя. Становишься... опустошенной.

– Я не понимаю?

– Хорошо... возможно понимаешь.
– К ее чести Имара выглядела немного смущенной. У нее были мои воспоминания; она знала время, которое я провел как любимый джин Кевина, вынужденная ходить в одежде французской горничной, девицы, исполняющей его юные желания.
– Хорошо. Просто спроси. Но не делай этого снова. Пожалуйста.

– Я не буду, если ты ответишь.

– Хорошо, - она сделала глубокий вдох и отвернулась, не встречаясь со мной глазами, - Есть несколько мест - меньше десятка по всему миру, где материя между плоскостями существует толщиной с бумажный лист. Где Джинн может проникнуть в самую высокую точку или глубоко вниз. Это - святые места, и существует единственный способ, который мне известен, чтобы добраться до него. Трубопровод. Место, где мы сможем прикоснуться к матери, где мы сможем..., - Это не выглядело, как будто она избегает объяснений, она просто не могла побрать слова, - Там можно добраться до Оракула, но мам, не поймите меня неправильно, Джинны защищают эти места.

Имаре не легко было использовать слова «святые места». Я не знала, что у Джиннов есть религия, помимо родовой материи Матери-Земли, но если бы это было так, то они бы держали это в секрете. Они были бы расой рабов все время, чтобы защищать то, что дорого для них.

Особенно от вторжения людей.

– Сикаскет,- произнесла я вслух и покачала головой. Поскольку Сикаскет точно не похож на то место, где можно найти экзотические духовности. Или, может быть, это потому что я не могу представить себе что-то духовное, сидя на стоянке супермаркета «Уолмарт», - Ты все еще не сказала мне, куда нужно направляться, чтобы отыскать Оракула.

– Это не далеко.
– Она испытывала неудобство и в течение нескольких секунд я думала, что придется снова использовать Правило Трех, даже при том, что это сломало бы что-то хрупкое между нами.

– Да, ты уже это говорила. Можешь туда меня с собой взять?

– Нет!
– вскрикнула она сердито, и вывернула

руль в припадке ярости.
– Это не место для людей. Даже Джинны там иногда повреждаются. Ты не сможешь! Я даже не уверена, что я смогу!

Возможно Имара и знала мой опыт - возможно она и была создана из частичек моей личности - но она, конечно, не понимала меня на самом базовом уровне. Странно, но это было утешительно. Она не была просто зеркальным отображением меня с причудливыми глазами; она была своей собственной личностью, отдельной от меня.

И я все еще могла удивить ее.

– Я найду путь, - сказала я.
– Ты просто покажи мне дверь. Я пройду через нее, даже если мне придется взломать замок.

Это походило на браваду - черт, это была бравада. Я не была больше способна надрать задницу новорожденному Джинну; я не была на это способна даже в мою бытность Джинном (хотя я была довольно самодовольна относительно части про малыша). Мои силы Хранителя пришли в норму, и были значительней, чем были в ту ночь, когда Плохой Боб Бирингейнин наградил меня Меткой Демона, подарок, который перевернул всю мою жизнь навсегда.

Но я все еще была просто человеком. Душа и тело. Которые я надеялась удержать вместе подольше, несмотря на апокалипсис.

Имара думала об этом, я видела, но наконец она просто вздохнула. Возможно она действительно понимала меня, в конце концов.

По крайней мере, достаточно, чтобы признать, что я не собираюсь отказываться от «пути в ад».

Она сказала, - Есть кладбище в центре города. Оно очень подходит, потому что ты собираешься убить себя.

В Сикаскете даже кладбище было фотогенично. Норман Роквелл не специализировался на болезненном искусстве, но если бы он им занимался, он нарисовал бы это место; у него была определенная наивность, которая так и просила симпатичных детей в восхитительных костюмах Хэллоуина играть в прятки позади очаровательно пережитых могильных камней. Или диснеевских ведьм, предлагающих лимонад из котлов. Это было самое полезное кладбище, которое я когда-либо видела.

Мы припарковались на улице, около городской площади, и направились к черному забору из кованого железа. Ворота были открыты, дорожки были засыпаны чистым белым гравием, и трава была почти невозможно зеленой. Жирные белки прыгали в пышных деревьях. Некоторые достойные (и некоторые изворотливые) надгробные камни были ухожены, на других росли полевые цветы и виноградные лозы. Не грязно. Даже пренебрежение выглядело запланированным.

Шаги Имары замедлились и остановились, я остановилась следом. Она уставилась на землю, я наблюдала: она опустилась на колени на гравий и подняла обе руки вверх.

– Имара?
– Без ответа.
– Имара, куда мне идти?

Она была потеряна в молитве, независимо от того, что это было. Я ждала в течение нескольких секунд, затем стала озираться. Впереди был большой белый мавзолей. Имя на перемычке гласило ГРЕЙСОН. Двери были закрыты.

Я сделала несколько шагов к нему, гравий оживленно хрустел.

Голос Имары заморозил меня.
– Не двигайся!

Я колебалась, затем восстановила баланс и поглядела вокруг. В доказательство не было никого больше. Кроме нас, белок и некоторых птиц, которые не думали, что это было подходящим местом для прогулок.