Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо
Шрифт:
— Давно бы так, — раздался голос из сеней. — Хватит ребра-то считать друг дружке!
Усмехнулись даже старики, кивая бородами.
Умелый оратор, Ильюхов уловил перемену настроения и повел речь о том, что во Владивостоке день и ночь выгружаются иностранные войска. В порту уже тесно от военных кораблей. Интервенты называют себя союзниками. Но с кем они в союзе? Только с Колчаком! А Колчак — это озлобленное белое офицерство, это расправы с рабочими и крестьянами, это плети и виселицы для трудящегося народа.
— Мы
Гробовая тишина повисла в школе. Ощущение у всех было такое: вот это завернул! Ильюхов добавил:
— Мы особо обращаемся к молодежи и к бывшим солдатам. Вступайте, товарищи, в партизанские отряды!
Старики, уставив бороды в грудь, сидели хмуро. Блестел высокий лоб деда Кавалерова. Тщедушный Сима озабоченно поглядывал по сторонам. Парни, стоявшие кучкой, негромко переговаривались и сердито посматривали на отцов.
— Ну что, товарищи, — задорно спросил Петро, — так и будем молчать? Давайте, давайте высказывайтесь!
Он понимал, что раскачать народ сегодня будет нелегко. Шуточное ли дело: восстание! Он ждал помощи от «долевиков» с дальнего конца деревни: Старченко, Фалалеева, Курмышкина.
— Да какое нам восстание, мужики? — крикнул пьяненький Кирьяк. — Перебьют всех, как куропаток. У них и генералы, и оружие. Толкают вас на верную гибель. Пусть воюют сами, если есть охота, а наше дело — сторона.
Поверх голов Ильюхов зорко глянул на кричавшего. Петро сделал кому-то знак. К Кирьяку и Мишке пробрался Влас, затем Курмышкин.
— А ну пошли отсюда. И ты, и ты…
Наблюдая, как крикунов выпихивали в двери, Тимоша вздохнул:
— Полный оборот хаоса!
Костя, сын деда Кавалерова, стеснительно посматривая на отца, помаячил Петру, что хочет говорить. Это был непорядок: первое слово на сходках всегда принадлежало старикам. Но если они как в рот воды набрали! Петро кивнул: давай!
— Правильно соседи нас зовут. Надо восставать, но только подниматься всем. Мы, например, уже готовы и призываем всех.
Медленно поворотилась патриаршья голова деда Кавалерова. Он с гневом уставился на своего шустрого сына.
— Это кто же такие — «мы»?
Костя смешался:
— Ну… которые помоложе.
Грудь деда Кавалерова поднялась и опустилась. Опираясь на костыль, он стал вставать.
— Раз помоложе, значит, должны первым делом — что? — стариков уважать. И — слушать! Такой порядок. — Он помолчал и наставил палец на Ильюхова и Петра. — Значит, так. Пишите: своего сына я отдаю на войну. Костя! — позвал он. — Бери с собой рыжего коня. Он бойчей на рысь.
Поднялся шум. Счастливого Костю парни пихали под бока. Дед Кавалеров поднял руку: он еще не все сказал.
— Но тут вот такое дело получается. Ну, объявим мы восстание, ну, отдадим парней, пускай воюют. Но
Он степенно опустился на табуретку и, выставив бороду, стал ждать. Ильюхов и Петро переглянулись. А ведь толковое слово сказал старик!
— А что, если я скажу? — спросил охотник Сима. — Нам не надо допускать сюда ни офицеров, ни япошек. Конечно, если мы каждый у своего двора будем стоять, они придут. Но мы же им войну должны устроить! А раз так, всем миром и подняться. Пишите меня тоже в партизаны!
За столом с пальмой Ильюхов совал Тимоше лист бумаги и тыкал в него пальцем.
— Тихо, товарищи! Запись по порядку. Пусть каждый называет громко.
Дед Кавалеров, не вставая с места, поднял костыль.
— Тимофей, пиши тогда от меня еще одного коня. Больше нечего.
Свесив волосы, Тимоша ловко вертел карандашом по бумаге. К нему лезли со всех сторон.
— От меня записывай двух коней. Одного под верх, другого в обоз.
— И от меня одного…
— А хлебом берете? Тогда пиши…
— А где богатые? Куда они все заховались? Позвать! Пускай тоже пороются в амбарах.
— Ти-ше!.. С богатыми, товарищи, особь статья. С ними будет разговор другой. Указом!
— Вот это правильно!
Приехавшие с Ильюховым отозвали Петра в сторону. По всей округе запись в дружины прошла так же дружно, как и здесь. Настала пора бросить призыв и в другие районы Приморья. У Ильюхова был набросан текст обращения.
— Тимофей тебе сейчас объявит слово, ты прочитай-ка все народу. Пускай послушает.
— Может, назовемся так: «Комитет сопротивления»? — предложил Ильюхов.
— А что? Подходит, — согласился Петро. — В самую точку!
Ильюхов, расправив лист бумаги, приготовился читать воззвание.
«Империалисты напали на нашу Родину… Они нарушили наш мирный труд и начали войну против народа. Мы принимаем вызов… и поднимаемся на вооруженную борьбу… Мы будем биться с врагами нашими не на жизнь, а на смерть, до победного конца. Призываем всех последовать нашему примеру! Смерть контрреволюции! К оружию, товарищи!»
Огонь восстания, затеплившийся в нескольких деревнях, стал подобен таежному пожару. Во все концы Приморья поскакали нарочные с призывом. Старые солдаты доставали припрятанное до поры до времени оружие, привезенное прошедшим летом с Даурского, Уссурийского и Гродековского фронтов. Командующим партизанскими силами стал Ильюхов.
Человек военный, Ильюхов прекрасно понимал, какая длительная и ожесточенная предстоит борьба. Против восставших уже в самые ближайшие дни двинутся силы Колчака и интервентов. Недаром в мятежных деревнях стали появляться разъезды колчаковской милиции, пытаясь арестовать активистов.