Огненное лето
Шрифт:
Тревожило и то, что камера вместе с кассетой кому-то несомненно досталась. Этот кто-то имеет возможность просмотреть пленку, то есть получить вещественные доказательства поджога…
Но сейчас надо было срочно уходить. Пока не появились вездесущие и обожающие опасности пожарные. Человек еще раз вздохнул, с досадой подумав, что пожарные, в отличие от него, любят лишь собственную славу, а не сам огонь, который стараются поскорее потушить. Ничего! Они еще за это заплатят!
Теперь Энн разговаривала с Россом почти каждый день. Порой они случайно встречались в полусгоревшем доме, иногда ужинали вместе или перезванивались по телефону. Когда-то существовавшие родственные отношения восстановились, чему Энн была очень рада.
Она снова и снова просила Росса рассказать о всех подробностях гибели матери и брата. Интересовалась и серьгами. Но чем больше Энн думала о той страшной трагедии, тем более нелепой представлялась ей вся ситуация. Почему мать и Джесси сели в машину без нее? Ведь ехали-то они на праздник, посвященный окончанию ею колледжа! Отчего же забыли взять с собой саму героиню события?
Дальше. Почему ее мать надела только одну серьгу? Или еще загадка, может быть, самая непонятная: почему пропала вторая серьга? Кому она могла понадобиться? Полиция недоуменно пожимала плечами и старалась от всего отмежеваться. Ведь никто не пострадал, имущество не разграблено. Что еще нужно?
Энн смотрела на это совершенно другими глазами. Она была уверена, что все случившееся сейчас было связано одной цепью с трагедией десятилетней давности. Хотя и не знала, каким образом. Поэтому фактический отказ полиции дальше расследовать дело казался ей странным, если не подозрительным.
Росс тоже не мог ничего толком сказать, и чем больше Энн настаивала, тем смущеннее и даже раздраженнее он выглядел. В конце концов она решила оставить отчима в покое.
Но забыть об этом Энн не могла. Так же, как и кое о чем другом…
Прошла неделя с тех пор, как Ной поцеловал ее на берегу океана. Поцеловал так, как никогда раньше. При одном воспоминании об этом у Энн подкашивались колени и начинало бешено колотиться сердце.
После встречи в его кабинете она еще ни разу не говорила с Ноем, хотя мельком они виделись постоянно. Если бы чувство Энн было простым увлечением, оно давно бы уже угасло. Но этого почему-то не происходило. Что-то вселяло в нее уверенность, что рубеж уже пройден. Если бы только она могла сказать то же самое о чувствах к ней Ноя…
Всякий раз, когда они оказывались вдвоем в комнате, Энн чувствовала на себе взгляд его темно-коричневых глаз. Порой ей казалось, что они думают об одном и том же.
Энн желала, чтобы Ной ее снова поцеловал. Так же, как тогда. Но заставлять не хотела. Особенно после того, как узнала кое-что о его прошлом. Конечно, трудное детство оставило в характере Ноя след, избавиться от этого было непросто. Но все же возможно. Для этого рядом с ним должен быть человек, способный помочь в трудную минуту. Которого Ной уважал бы и которому бы доверял, а главное, чтобы этот человек стал ему настоящим другом.
Энн очень хотела стать таким человеком. Но времени оставалось в обрез. Она намеревалась уехать сразу же после благотворительного бала, то есть через неделю…
А сейчас лежала на кровати и смотрела в потолок. Сон бежал от нее уже много ночей подряд. Энн безумно устала. Ей хотелось отдохнуть. Но страх увидеть все те же кошмарные сны не давал сомкнуть веки. Висевшие на стене часы показывали половину двенадцатого. Поскольку заснуть надежды не было, она сбросила с себя одеяло, встала с постели, оделась и вышла на улицу.
Огни в главном здании были уже погашены. Энн подумала: спит ли сейчас Ной? Воображение тут же нарисовало его мускулистое тело, раскинувшееся на одной простыне и укрытое другой. От одного этого Энн сначала бросило в жар, а затем стало трясти как в лихорадке. Она не выдержала и вслух рассмеялась над собой: ведь такое приличествовало бы разве что влюбленной школьнице! А с ней-то вообще никогда ничего подобного не случалось. Боже, надо же!
Кто-то окликнул Энн по имени. Она обернулась и увидела сидевшую на ступеньках крыльца приюта Розмари.
— Зашли бы к старушке на чашку чая со льдом.
Энн облегченно вздохнула. Розмари, похоже, сегодня была нормальной.
— Спасибо, Розмари. Но я ужасно спешу! Надо поскорее упаковать вещи в сгоревшем доме.
— Тогда я с вами.
— Со мной?
— Ну да! В огороде больше делать нечего. Теперь моя очередь помочь вам.
— Но как же вы будете ворочать тяжелые и большие коробки?
Розмари бросила на девушку презрительный взгляд.
— Милая, я всю жизнь вытаскивала из грязи беспризорников. Их была не одна сотня. Неужели вы думаете, что мне не справиться с какой-то коробкой?
— Уже поздно!
— Знаю. Но сегодня я очень хорошо себя чувствую. Это такая редкость! У меня в комнате висит календарь, в котором отмечены хорошие дни. В последнее время их стало так мало…
— Пойдемте, — сдалась Энн. — Мне будет легче работать в компании.
…Как и всегда, Росса дома не было. Энн обратила внимание на чисто подметенный пол первого этажа и постеленные кругом ковры. Обои были ободраны. Недавно Росс нанял рабочего, который, видимо, и приводил в порядок стены. Лестница, ведущая на второй этаж, также осталась в неприкосновенности.
Энн зажгла свет. Но от этого в доме не стало уютнее.
— Что мне делать? — спросила Розмари.
— Нашим рабочим местом будет кухня. Там приготовлено все необходимое.
И она показала через открытую дверь на расставленные вдоль стены пустые коробки и лежавшую на столе оберточную бумагу для посуды.
Во всем доме Энн всегда особенно любила кухню. Сейчас здесь было пусто, неуютно и мрачно. Ей стало не по себе и захотелось хоть несколько минут побыть одной.
— Мне надо подняться наверх и закончить уборку книжных полок, — сказала она Розмари. — Я скоро вернусь.