Огненное сердце
Шрифт:
«Кто ты? Почему у тебя телефон моей женщины?» – шлет в ответ.
«Ха-ха, очень смешно».
Закатываю глаза. Вот уж динозавр. Не знаю… Пока это нам не мешает, но что будет потом? Мы в том возрасте, когда старые установки ломаются очень сложно. И по уму – мы совершенно не подходим друг другу. Слишком в разной культуре мы воспитывались. Слишком разные у нас ценности.
Чувствую на себе папин взгляд. Откладываю телефон, усилием воли «утюжу» тревожную складку между бровей и берусь за следующую банку.
Через открытое окно на кухню забирается кошка Дуська.
– Дунька, сатана! – шикает мама. – О, Яра показывают…
Отец делает погромче – привычка, которая, очевидно, в нашей семье не изживет себя никогда. Когда сюжет заканчивается, растерянно переглядываемся с родителями.
– Ты слышала то же, что и я? Сидельника хотят отправить в отставку? – изумляется отец.
– Похоже на то. Не удивлюсь, если это и для Ярика неожиданность.
– Еще какая, – вставляет свои пять копеек мама. – Слышала, как по нему прошлись? Не помню я, чтобы кто-то раньше позволял себе в таком тоне говорить о премьере.
– Значит, они уверены, что это сойдет им с рук.
Да! И я пока не понимаю, как к этому относиться. По большому счету мы с Сидельником разошлись тысячу лет назад, но в умах сильных этого мира я до сих пор значусь в его команде. Ввиду последних событий это может выйти мне боком. Или нет… Заменить-то меня все равно некому. Хотя, если постараться, как знать? Не зря ведь говорят, что незаменимых людей не бывает.
– Черте что.
– Может, позвонить ему?
– Не надо. Думаю, Ярославу сейчас не до этого.
«Ты знал, что его будут снимать?» – пишу Мусе.
«Не по телефону».
Да блин! Я ведь даже фамилию не называла! Как меня задолбали эти шпионские игры. Уже и телефон для связи у меня новый, казалось бы – говори не хочу, а он все шифруется.
«И когда я тебя увижу, чтобы это обсудить?»
«В воскресенье. Не забивай глупостями голову».
Ничего себе глупости! Все только более-менее успокоилось после предыдущего раза, я немного пришла в себя, а тут опять назревает что-то нехорошее.
Чтобы отвлечься, возвращаюсь к злосчастным огурцам. Сникшие родители пытаются бодриться. Я развлекаю их рассказом о своем последнем удачном рейде с поисковым отрядом. На этот раз мы нашли семидесятилетнюю женщину после тридцати восьми часов поиска, который сильно усложнялся тем, что лес в месте пропажи оказался очень густым. К счастью, наша потеряшка не растерялась. Залезла на дерево и вывесила белый флаг – свои огромные панталоны.
Димка ржал как сумасшедший, когда я ему рассказала об этом случае. Примкнувший к волонтерам поискового отряда, в тот день он был чем-то занят, так что поиски обошлись без него.
А Гатоев недолюбливает мои поисковые рейды, и даже этого не скрывает. Чтобы ему угодить, я как-то пропустила один, хотя была абсолютно свободна. Потом долго не могла отделаться от мысли, что предала. Мало того, что себя предала, так и других, тех, кто мне доверял. Тех, кому я могла помочь. Больше такой слабости я себе никогда не позволяла, но тот случай все равно как будто навсегда въелся в память. Что-то изменил во мне. Преподал урок. Заставил по-новому взглянуть на наши отношения с Гатоевым.
– Может, все-таки позвонить Яру? Ему наверняка нужна поддержка. Если он зашатается, к бабке не ходи, останется с проблемой один на один. Все его нынешние прихлебатели побегут как крысы с тонущего корабля… – замечает мама, когда я уже собираюсь домой.
– Как хотите, мам. Это ваше дело.
– А ты?
– А я точно никому звонить не буду.
Мама ничего не спрашивает. Лишь кивает. Мне нравится, что родители не берутся меня осуждать или причислять к тем же крысам, хотя и не знают всей правды. Крепко обнимаю маму, отца, забираю пакет с овощами, что выросли на даче, и возвращаюсь в город. На воскресенье у меня никаких планов нет. Вволю выспавшись, скролю ленты новостей. И неизбежно все больше нервничаю – против Сидельника разворачивается продуманная и явно спланированная кампания по дискредитации. Я не верю, что такие вещи случаются спонтанно. На том уровне, где он обитает, в принципе не место случайностям.
Гатоеву не звоню принципиально. Он сам набирает меня ближе к вечеру.
– Какие планы?
– Очевидно, ты приедешь, мы опять поужинаем, потом потрахаемся, и ты уедешь, – психую я, а вот Муса, напротив, ведет себя более расслабленно, чем обычно. Даже мою отповедь в кои веки спускает с рук.
– А вот и не угадала. Я как раз звоню пригласить тебя в ресторан. Что скажешь, поужинаем где-нибудь в городе?
Абсолютно не готовая к такому повороту, теряюсь.
– Я только за. – замечаю, откашлявшись. – Есть какой-то повод?
– Просто мы давно никуда не выходили. Вот и все.
Справедливости ради стоит отметить, что мы вообще никуда не выходили. И потому мое дерьмовое настроение резко меняет градус. На свидание собираюсь, как в первый раз. Волнение шарашит в виски, голова немного кружится, а руки дрожат. Да так, что я никак не могу обвести карандашом губы.
Надеваю красивое платье. Летнее, воздушное. Купила его во Франции еще два года назад, да все как-то не было повода выгулять. Капелька духов за уши. Волосы на браш… Ну, ведь хрен кто скажет, что мне тридцать пять! Девчонка…
Просовываю ступни в открытые босоножки. Застегиваю ремешки ровно к приходу Мусы. Дверь он открывает самостоятельно. Ключом, который я ему между делом выдала. Чувствую, как жадно он на меня смотрит, но не спешу оборачиваться. Так и стою в полупрофиль, делая вид, что страшно занята макияжем. А когда оборачиваюсь – внутри все сладко сводит.
– Идем?
– Идем. Но ты была буквально в шаге от того, чтобы остаться дома голодной и хорошо оттраханной.
– Ты такой романтик, – ухмыляюсь я, а голос дрожит, выдавая, что я была бы не против… Муса хмыкает. И глядя на меня из-под тяжело опущенных век, подает мне руку. Ну что ж, завистники и любопытные, кем бы вы ни были, вот вам однозначный ответ – мы вместе. Сколько же я ждала! Три месяца, а как будто бы вечность.