Огненный джинн (Солнечный удар)
Шрифт:
Льюис вырвался и оттолкнул ее. Его глаза расширились. Он потянулся к пузырьку, почти схватил ее за запястье…
…и парнишка, который рассматривал тяжелую стеклянную вазу, рванулся и ударил Льюиса ею по голове. Тот пошатнулся и упал на колени. Мальчишка – высокий, неуклюжий, бледный – ухватился за край тяжеленной вазы и поднял ее для нового удара.
– Стой! – заорала я и бросилась, чтобы дать ему самую смачную оплеуху из своего арсенала.
– Нет, это ты стой. Здесь, – холодный, спокойный голос Иветты. Что-то
– Может, больше не надо? – слабым голосом спросил Патрик, кивая на мальчишку и Льюиса. – Ты получила, что хотела. Больше незачем применять силу.
– Заткнись, Патрик, – рявкнула она. Тот вздрогнул и отвернулся, дернув плечом.
Льюис пытался дотянуться до нее, ползком, кровь капала с его волос на бежевый ковер. Его голос был слабым и глухим:
– Джо, уходи, выбирайся…
– Ты! Не двигаться! – скомандовала Иветта. Я была прикована к месту, а мальчишка с вазой подался вперед, снова замахиваясь ей над головой Льюиса. – Кевин, давай.
Она могла запретить мне двигаться, но не говорить.
– Нет! – закричала я, когда парнишка замахнулся вазой. Я отчаянно искала силы…
Но Льюис успел первым.
Ваза раскололась на острые вращающиеся осколки в руках мальчишки. Он выругался, роняя их и тряся порезанными ладонями. Кровь забрызгала стены.
Он пнул Льюиса по голове, вымещая злость на ближайшем и самом беззащитном объекте. Льюис упал. И больше не поднимался. Мне было не видно его оттуда, где я стояла, пригвожденная к месту безжалостным приказом Иветты.
Патрик бегал вокруг с криками:
– Ну, хватит! Не надо больше!
Парень остановился, тяжело дыша. Его мертвенно-бледное лицо блестело от пота.
– Хочешь поиграть передо мной в справедливость? – Если ее и возмутило, что Патрик приказывает ее малолетнему психу, то она этого не показала. – Где ты собираешься искать следующую порцию для своей любимой Сары? Его попросишь?
– Просто остановись. – Патрик сглотнул, сжав кулаки. – Не в моем доме. Я не позволю этого.
– Но это ты допустишь, – Иветта вытащила бутылку из матового стекла из сумочки, которую бросила в углу. С многозначительным видом потерла ее. Выстрелила резиновой крышкой.
Появился джинн. Мужчина, очень эффектный – этюд в золотых и бронзовых тонах. Он выглядел таким аппетитным, если не обращать внимания на ужас, застывший в его глазах. Он попятился было назад, но она пригвоздила его к месту тихим приказом и обошла вокруг, скользя пальцами по его светящейся коже.
Я вспомнила, как Дэвид однажды сказал мне: «У них были общие интересы». Я была наслышана об интересах Плохого Боба Бирингейнина достаточно, чтобы почувствовать тошноту.
Патрик побледнел и запротестовал:
– Не надо… – но было поздно.
Черная тень ифрита выскользнула из дверей кухни, перетекла
– Он хочет есть, – сказала Иветта и отошла с дороги. – Хочешь прочитать мне лекцию на тему морали, Патрик?
Тот опустил голову.
Ифрит прыгнул, как хищная кошка. Вонзил в джинна вспыхнувшие когти, вгрызаясь вглубь. Рот джинна открылся, но он не издал ни звука. Он не сопротивлялся. Он просто… умирал. Умирал страшно. Распадаясь на остатки окровавленного, пропитанного болью тумана.
Она всосала его через черный провал рта, проглотила его целиком. Ничего не осталось. Даже крика. Я была парализована приказом Иветты, но у меня не нашлось бы смелости бежать, даже если бы я оказалась свободна. В воздухе висело что-то хищное, что-то холодное…
Ифрит повернул ко мне свое не лицо, втягивая воздух, и я ощутила жуткий холод. Стоять неподвижно и быть сожранной без сопротивления – худшая участь, которую только можно представить.
Но она вдруг изменилась. Холодная черная кожа стала бледной, гладкой, светящейся. Сияющий водопад белых волос. Последними изменились глаза – от мертвой черноты до темной аметистовой глубины.
Сара, какой я видела ее во сне. Она молча простерла руки к Патрику и осела на пол. Он бросился к ней, подхватил на руки, заключил в объятия и коснулся губами мягких волн ее волос.
Он что-то шептал ей снова и снова. «Прости, прости, прости». Когда он посмотрел на меня, в глазах его было страдание.
– Это единственный способ, – сказал он. – Она должна есть…
И она съела другого джинна. Я и не представляла, как мне повезло вчера, когда он устроил спарринг между нами. И когда я разговаривала с ней сегодня на кухне. Что она сказала тогда? «Не осуждай его». Она знала, что он собирается сделать. Они делали это и раньше.
Холодные зеленые глаза Иветты ощупывали меня, как грязные руки. Она уже забыла про Льюиса, лежащего без сознания на полу.
– Ты такая же, как Патрик. Человек, превращенный в джинна.
Я никогда не стеснялась своего происхождения, и ответила ей яростным взглядом.
– Интересно, чем Патрик платил тебе, чтобы заполучить этих несчастных? Наверное, сводничеством, в котором он, похоже, спец?
Она улыбнулась, до тошноты сладко.
– Думаю, детали нашего соглашения тебя не касаются, красотка. Лучше поразмышляй над тем, как сделать моего сына Кевина очень счастливым.
Иветта бросила мальчишке пузырек, и тот еле поймал его. У меня была одна секунда, пока флакон летел по воздуху от нее у нему, и я воспользовалась ею, чтобы подбежать к Льюису и отдать ему всю целебную энергию, что у меня имелась.
Ему было больно. Ужасно. Я не могла сделать больше, не могла действительно помочь ему.
– Что бы делаешь? – возмутился Патрик, обращаясь не ко мне, а к Иветте.
Она набросилась на него с кулаками.
– Избавляюсь от мусора. Ты думал, мне нужна она? Ты говорил, что знаешь способ добраться до Дэвида!