Огненный лис
Шрифт:
Кто-то пару раз порывался толкнуть речь, однако вмешались распорядители: чай, не на митинге, не на сходняке и не на совете директоров, нечего словоблудить. К тому же, возникла проблема с траурными венками — из их оказалось такое великое множество, что вскоре стало невозможно подойти к гробам на более-менее пристойное расстояние.
Тимур Курьев окинул происходящее презрительным взглядом, отошел в сторону и закурил.
— Отлично сработано, — подумал он. — Слезы, прощания… молодцы «родственники»!
Дело в том, что настоящих родственников ни у Болотова, ни у Булыжника не было. Старый вор в законе
В общем, «родственников» на похороны Курьеву пришлось просто нанять в самодеятельном театре при Доме культуры водопроводчиков. Получилось недорого, очень пристойно и благородно.
Тимур Курьев расположился так, чтобы иметь возможность без помех изучать собравшихся. Это было непросто: толпа непрестанно передвигалась, перетекала с места на место, люди в ней тасовались, как карты в колоде умелого шулера.
И все же, Тимур успевал примечать все, что нужно.
Вот сыскари из Невского района. Вот городская прокуратура. Рядышком жмутся несколько депутатов Законодательного собрания и чиновников из Смольного. В конце аллеи, на почтительном расстоянии, переминается с ноги на ногу милицейский наряд.
Отдельно сгруппировались очень серьезные, дорого, но безвкусно одетые дядечки в возрасте и так называемые «правильные пацаны», представляющие криминальный мир города. Среди множества знакомых лично или заочно воров-«законников», «положенцев», «авторитетов», «лидеров», «бригадиров» и просто ветеранов различных группировок, наметанный взгляд Курьева сразу выделил несколько новичков, только что приобщенных или, как говорится, «подтянувшихся» к миру организованной преступности. Тимур нехорошо усмехнулся: люди без будущего, расходный материал…
— Привет!
— Привет.
Мимо Курьева прошмыгнул, озираясь по сторонам, старый знакомый его по имени Алексей и по прозвищу Уж. По христианскому обычаю швырнул горсть земли на крышки гробов, которые уже опустили в могилы — и сразу же растворился в толпе.
Несколько лет назад они с Ужом вместе неплохо потрудились.
Алексей до эпохи всеобщего бандитизма работал в морге. Но вот, изменился мир, изменились экономические условия, и бывший санитар решил переквалифицироваться в кооператора. Надоело Ужу трупы по холодильникам растаскивать, и начал он прятать по этим же холодильникам скоропортящиеся продукты, вроде мясных полуфабрикатов и масла подсолнечного.
Когда Курьев пришел к Алексею с предложением «крыши», тот уже имел приличных размеров офис на улице Зины Портновой, несколько торговых точек в разных районах города и пятьдесят процентов прибыли в небольшом борделе, оформленном, как санаторий. Алексей оказался человеком разумным и не жадным — тем более, что популярную книжку про нравы «бандитского Петербурга» он прочитать успел.
В общем, зажили Куря с Ужом душа в душу. Тимур раз в месяц приходил к нему «за долей малой» и время от времени ездил на стрелки — отпугивал от «своего» барыги случайных «братков» из чужих группировок. А сам Алексей процветал, спокойно и без помех зарабатывая деньги. Дела его пошли в гору не Гусинский с Березовским, конечно, однако сыт, пьян и нос в табаке…
Однако, не даром Алексей получил свое прозвище. В один прекрасный день, набрав разных кредитов и сделав множество личных долгов, он оставил и офис, и бизнес на своего заместителя, а сам исчез, как все думали навсегда.
Курьев начал было активные розыски «соскочившего» бизнесмена, однако получил «сверху» короткий, но недвусмысленный запрет: не дергаться! Пусть, мол, дышит человек спокойно. Ушел — и Бог с ним, вольному воля. Дело-то свое людям оставил… Так впервые Тимур убедился, что правила игры в этом воровском и бандитском мире вовсе не ограничиваются общеизвестными «понятиями».
А ещё через некоторое время узнал Курьев, что никуда Леша Уж по-настоящему и не исчезал, отсиживался здесь же, под Питером. А вскоре на деньги, которые он «скрысил» от друзей и деловых партнеров, открыл в центре города частный и, можно сказать, элитарный клуб для представителей сексуальных меньшинств.
— Извините…
— Да ничего.
Мимо Тимура боком протиснулся тучный мужчина в костюме и с траурной ленточкой на рукаве — один из распорядителей похорон, с которым они вместе утром ехали на автобусе. Кроме Курьева забирать покойников из морга пришли только те, кому это было поручено: несколько крепких мужчин для переноски тяжестей, оркестранты, милиционеры из машин сопровождения, водители катафалков… Кстати, катафалки на этих похоронах были не совсем обычные. Не желтые или темно-синие, вместительные «ПАЗики» для бедных, на которых одновременно следуют и гроб, и родственники. Нет, Булыжник и Болотов удостоились иссиня-черных, лакированных «кадиллаков», украшенных позолотой и хромированными колесными дисками. Таких, наверное, всего-то два в городе и нашлось.
Медленно и печально отсвечивая тонированными стеклами, тронулась траурная процессия от Спасо-Преображенского собора, где отпевали усопших. Вытянулись в бесконечную вереницу «форды», «мерседесы», «вольво», «мицубиси» — и загудели, загудели, загудели…
Тимур опять нехорошо усмехнулся: припомнил, как в восемьдесят втором дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева хоронили. Такая же показуха была. А потом закопали лопатой, прихлопнули сверху — и всего-то делов! С глаз долой, как говорится, из сердца вон… Ну, правил восемнадцать лет Отечеством, и что теперь? Нового найдем. Незаменимых нет. То есть, свято место пусто не бывает.
И с этими двумя так же будет. Отворовались. Пора и честь знать. Молодым везде у нас дорога — так что же им, дожидаться, пока вы, старые пердуны, сами от ветхости окочуритесь? Нет уж, дудки! Поможем…
Сказано — сделано. Точнее, не сказано — но сделано.
Могильщики сплюнули на руки и взялись за орудия своего труда. Сыпуч карельский крупнозернистый песочек. Лопата входит в него легко, знай себе, плечом подталкивай, да через колено…
Знакомую «волгу» Тимур увидел не сразу — примостилась она вдали, в конце общей колонны, скромно, и даже как-то жалковато. Несмотря на сухую, безветренную погоду, крылья и двери её оказались заляпаны грязью, лобовое стекло помутнело от пыли, а прочитать номер можно было бы только с помощью эксперта-криминалиста.