Огненный ученик
Шрифт:
Настоящее оружие у этого человека было не в руках или на поясе, а на лошади приторочено к одной из объемных сумок. Еще бы, посох при верховых путешествиях не особо полезен в руках и на пояс его не прицепишь. А посох был знатный, нечета постоянному спутнику моего наставника. Полированное дерево, отливающее благородной краснотой, и метал дающий блеск, и перелив истинной эльфийской стали.
Дворянин был не один на коне. Из-за мужчины выглядывала девчушка, прилипшая к его спине, так что поначалу я ее и не заметил. Острые черты лица, длинные платиновые волосы, собранные в хвост, глаза голубые с серебром и острые ушки. Ба! Да это эльф! Именно эльф мальчик, а не эльфийка. Просто у этого народа, несмотря на славу лучших кузнецов и лучников нельзя встретить здоровенного мужика. И лица у них у всех независимо от пола бабские, кто
У эльфенка за спиной в специальном налучье совмещенном с колчаном красовался эльфийский лук со снятой тетивой и всего тремя стрелами. Этим оружием оседлые эльфы учатся владеть с детства и в мастерстве стрельбы их превосходят только эльфы кочевые пустынные уделяющие этому искусству еще больше времени и стреляющие с детства не по соломенным мишеням и лесным зверям, а по разумному противнику, обычно облаченному в броню.
Как уже упоминал, сидела эта парочка на высоком и красивом жеребце. Жеребец этот был гнедой масти и производил неслабое впечатление на фоне крестьянских лошадок обоза или встреченных ранее полицейских лошадей. Я такого красавца видел впервые, но при первой, же возможности узнал у наставника, что это был конь известной по всему миру имперской породы. Этих красавцев вывели не без магической помощи как универсальных животных для имперской конницы. Они с фантастическим успехом сочетали в себе качества необходимые для тяжелой латной конницы, быстрых гусар и прочего разнообразия родов войск использующих ездовых животных.
– И вам доброго дня, - ответил Форс, пока я разглядывал нежданных попутчиков.
Всадник еще раз внимательно посмотрел на посох моего учителя и спросил на прямую:
– Ты маг?
– Как и ты, - ответил ему Форс явно знавший верхового.
– Ты меня знаешь?
– удивился тот.
– Знаю мэтр Толь.
– Хм-м-м, - протянул конный.
– А я тебя не помню.
– Мое имя Форс и я всего лишь скромный адепт.
– А это кто с тобой?
– Толь перевел взгляд на меня.
– О, - обрадовался вопросу наставник.
– Это одаренный юноша Даш. Я сопровождаю его на Мертвое озеро.
– Какое совпадение! Значит нам по пути! Ведь я тоже сопровождаю одаренного юношу!
– радостный маг дворянин мотнул головой, указывая себе за спину.
– Его зовут Салят. Я обнаружил его в поселении эльфов не так далеко отсюда.
– Воистину Создатель печется о нас. В столь тяжелое время он подарил Ковену сразу двух учеников, - маг простолюдин осенил себя треугольником и Толь скопировал его жест.
Действительно, то, что в одном регионе приблизительно в одно время обнаружили сразу и меня и эльфенка, можно было легко назвать благословлением Творца. Маги всегда рождались крайне редко, примерно один маг на 10000 обычных разумных, что в теории при примерной численности населения Империи в 1,5 миллиона человек, давало около 150 магов. В это число входили все и достаточно сильные и откровенно слабые одаренные, но, увы, на практике магов было еще меньше, поскольку не всех находили вовремя, и некоторые из ненайденных по тем или иным причинам гибли от собственных способностей. Да и уже обученные маги при всех своих возможностях были отнюдь не застрахованы от смерти. Вот и выходило, что по переписи Ковена в Империи количество магов едва переваливало за сотню, и мотались они по необъятным просторам великой и могучей безостановочно, а на озере оставались только ученики, учителя и Капитул. И то капитул редко пребывал там, в полном составе. Кто-то из него всегда был в столице, а кто-то на далекой и опасной границе Мертвых земель в Черной башне и собирались в Близнецах они только по крайне серьезным вопросом, не решаемым на расстоянии.
Как-то само собой получилось, что мы присоединились к каравану и наш путь стал более неспешен и чуточку менее скушен. Неожиданно для себя я получил компаньона примерно одного со мной возраста, хоть и флегматичного, но несколько скрасившего однообразие путешествия.
Салята я тут же окрестил Салатом и называл его только так, но эльфеныш совершенно не обращал на это внимания. Я же говорил - флегматик.
Так вот Салат.... Тьфу ты Салят! В общем, он был магом флоромантом, то есть основной его способностью было управление жизненным циклом растений, что каким-то боком относилось к первостихии земля. Перед каждым ночлегом у нас появлялось некое подобие постели и крыши над головой из живых растений, принявших неестественную форму. Травы и кусты вырастали из ниоткуда и мутировали на глазах оставляя после нас чудесные навесы, которые проживут еще не один год и послужат многим путникам после нас. Прямо при мне Ковен сам того не ведая приобрел еще немного славы. Ведь никто не скажет тем путникам скрывающимся от непогоды в домиках Салята, что делалось это не специально для них.
***
Самым примечательным в нашем путешествии было посещение города на 15 день пути, то есть третьего числа месяца Цветеня (первого летнего месяца). Это был единственный город на нашем пути. Он носил название Годор образовавшееся из Город дорог. Такое название ему дали, потому что он стоял на перекрестке Имперского тракта, Старого имперского тракта, Озерной дороги, Военной дороги и Дороги к пустыне.
Имперские тракты пересекали империю, скрещиваясь здесь и соединяя самые важные места. Эти дороги были довольно популярны, и по ним перевозилось много грузов. Только тянущаяся в сторону Шепчущего леса часть Старого имперского тракта была не особо наводнена путниками, хотя и ее нельзя было назвать пустой. Когда-то этот тракт был основной сухопутной дорогой к столице, но вместо него проложили другой тянущийся почти строго на север.
В этот грузопоток вносили свою лепту и остальные дороги: Озерная соединяла город с Мертвым озером и тянулась дальше на восток, Военная тянулась к основным лагерям подготовки имперской пехоты, а потом на юго-запад и Пустынная что тянулась на юг к одной из неспокойных границ Империи. Последняя дорога стоила отдельного слова. На другом ее конце была не просто неспокойная граница, пустыня Огненная сковорода. В этой неприветливой местности с красноречивым названием обитали кочевые эльфы отличающиеся непримиримостью и непокорностью. Эти эльфы не захотели принимать имперские законы и власть Императора, вот и были вынуждены обитать там.
Среди имперцев ходила шутка о том, что не примирили и не покорили их только по той причине, что пустыня Империи даром не нужна ни без них, ни с ними. Увы, в этой шутке была только доля шутки, потому что на этой границе гибли десятки солдат ежемесячно и это в спокойное время, а не тогда когда очередной древний вожак нестареющих гнал "лишнюю" молодую поросль своего народа в очередной военный поход.
Был и шестой маршрут для ввоза вывоза грузов в славный город, но его за дорогу не считали, поскольку он был речным. В отдельные периоды этот речной маршрут крыл все остальные по пропускной способности и мог, обеспечить дешевую доставку грузов и пассажиров именно в ту сторону, откуда мы прибыли. Вот и не пользовался особой популярностью наш рукав Имперского тракта. Мы бы, наверное, тоже поплыли рекой, будь поблизости от деревни хоть какой-нибудь порт, но его не было. Караван, к которому мы присоединились, похоже, вез что-то не терпящее влаги. Что точно он вез, я не выяснил из-за отсутствия интереса. А Толь, со слов Салата, сказанных мне тихим шепотом на одной из остановок, совсем не умел плавать и панически боялся воды, что и заставило их проигнорировать столь удобный порт расположенный совсем рядом с родным селением эльфа.
Годор постоянно рос и скоро грозился отнять первенство в размерах у самой столицы. Об этом свидетельствовало три монументальных кольца стен из привозного тесаного камня. Внутренняя стена была самой высокой и выглядела сверху как почти идеальная окружность. Вторая, средняя, стена была на треть ниже первой и выглядела как окружность с отрезанным куском. Кусок этот был отрезан рекой Величавой вдоль укрепленного берега, которой и протянулась часть оборонительных сооружений второй крепостной стены. Третья стена снова стремилась к идеальной окружности и была выше обоих внутренних. В своем стремлении к совершенству форм и защиты населения внешняя стена проигнорировала реку и нависла над остальными сооружениями двумя колоссальными башнями перекрывавшими возможность прохода по реке в дневное время цепями, а в ночное решетками.