Огненный Удар

Вудс Эдриенн

Я вздохнула. Я ненавидела признавать это, но в том, что она сказала, была доля правда. Отсутствие знания о том, кем была моя мать, было одной из моих самых сложных проблем. Это было причиной моей внутренней борьбы, которая мешала мне на самом деле достигать целей в жизни. Я всегда спрашивала себя о том, что бы она подумала, или чего бы она хотела.

— Это не имеет значения, отец хорошо вырастил меня, — ответила я, защищаясь.

— Отлично, мне все равно. Ты можешь идти, я все равно не чувствую,

что от тебя что-нибудь исходит. Для меня это еще один показатель того, что ты не имеешь значения.

Мои глаза снова начало жечь. Я не могла расплакаться, только не перед этой женщиной. Я встала с этой дурацкой подушки и потоптала к двери.

— О, ещё одно, тебе не нужно будет снова приходить сюда. Я трачу время только на стоящих студентов.

Это меня по-настоящему вывело из себя, и мне захотелось что-нибудь ответить, но правда заключалась в том, что я всегда чувствовала себя в какой-то степени неважной. Так что вместо этого я резко распахнула дверь на выход.

— День настанет и пройдет.

Выбор свой сделай,

Иль правда ускользнет.

Голос Вайден напугал меня, он звучал, словно десяток людей говорили в унисон. Ее глаза стали прозрачного белого, почти серебряного цвета. Она все ещё была в своей человеческой форме, а волосы развевались вокруг лица, словно Вайден стояла на сильном ветру. Так же внезапно, как и остановилась, она затрясла головой и откашлялась, словно в нем застряло что-то вроде пирожного. Мое сердце застучало как бешеное.

Когда она снова взглянула на меня, ее глаза уже были голубыми.

— Я же сказала тебе уходить, — рявкнула она.

Развернувшись, я побежала что есть мочи. Что это только что было?

Глава 11

Слова Вайден впечатались мне в мозг, и самым худшим было то, что ни одно из них я не поняла. Какой выбор я должна буду сделать? Какая правда будет раскрыта? Я вздохнула, желая знать, имели ли вообще ее слова хоть какое-то отношение ко мне. Наш разговор, однако, разъярил меня.

Я пошла прямо в свою комнату. Чем больше я думала о нашей встрече, тем больше хотела ее задушить. Что она о себе возомнила, чтобы говорить такие вещи? Я была рада, что мне не придется встречать ее снова. У нее должно быть полные руки ее «важных» студентов. Хорошее избавление.

Около часа дня Бекки и Сэмми нашли меня все еще в нашей комнате.

— О, вот ты где, — улыбка Сэмми исчезла, когда она увидела выражение моего лица. — Что за хрень, что она сказала?

Мне хотелось ударить кулаком стену со злости.

— Забудьте. Это не

важно.

Обе девушки сели мне на кровать, очевидно заинтригованные, но ни одна из них не хотела быть той, кто начнет разговор.

— Она такой сноб, — шмыгнула я, устав от молчания.

— Я говорила, что она тщеславная, — верхняя губа Сэмми дернулась в отвращении.

— Слушай, она всем не очень-то нравится, кроме тех, про кого она знает, что им предназначены великие свершения, — сказала Бекки. — С ними она носится, будто они солнца небесные.

— Что она сказала? — Сэмми протянула мне носовой платок.

— Она сказала, что я бесполезная, потому что мой папа был драконом, а детям драконов не суждено носить метки. Я все ещё не понимаю, что это значит, — я вздохнула и вытерла слезу, скатившуюся по щеке.

— Хочешь правду? — спросила Бекки.

Я кивнула, готовясь услышать, что она собиралась сказать.

— Ты первый человек, чьим отцом был дракон, и у которого обнаружили метку. Этого никогда раньше не случалось, и некоторые профессора здесь, в Драконии, думают, что Мастер Лонгвей тратит впустую своё время.

— Бекки! — завопила Сэмми, совершенно ошарашенная ее признанием.

— Я не говорила, что тоже так думаю! Я просто рассказываю, как есть.

— Я все ещё не понимаю.

— У Драконианцев родители — люди, Елена.

— Давай, лучше я, — Сэмми мягко прикоснулась к руке Бекки. — То, что у тебя отец — дракон, значит, что в тебе есть его ДНК. Даже несмотря на то, что у тебя нет драконьей формы, ты все равно носитель этого гена. Часть тебя — дракон, вот почему ты не можешь стать Драконианцем.

Когда до меня дошел смысл её слов, все начало проясняться.

— В мире много детей драконов. Когда дракон влюбляется в человека, их дети становятся людьми и никогда не носят меток.

— Здесь много тех, кто родился без метки, и никто не говорит им, что им здесь не место, — упрямо сказала я.

— Их папочки платят чёртову кучу денег, чтобы они учились здесь. Только студенты с метками могут посещать Драконию бесплатно, — сказала Бекки.

— И они считают, что мне здесь не место, потому что мой отец не заплатил?

— Нет, Елена, это потому что твой отец — дракон. Они считают, что Мастер Лонгвей даёт тебе шанс, хотя и не следовало. Я случайно услышала, что родители некоторых неодаренных детей из списка ожидания даже жутко взбесились, когда он принял тебя. Они долго спорили, утверждая, что ты никогда не обретешь способности, потому что твоя метка — это лишь дефект кожи, — сказала Бекки.

— Это она тоже сказала.

— Ее глаза сияли, когда она говорила это? — спросила Сэмми.

Я покачала головой, соврав и притворившись, что понятия не имею, о чем она.