Огненный зверь
Шрифт:
– Ну и чёрт с тобой!
– рассердился Чеклевский.
– Воля ваша - будет наша!
Князев снова задумался: "Этот парень хочет свободы, он хочет жить. Я тоже хочу всего этого... Для людей, особенно в тюрьмах, хотеть жить на свободе - это нормально. Этот парень даёт мне шанс. А я, как последний дурак, от него отказываюсь! Нет, так нельзя... Надо договориться с ним..."
Выбрав момент, Князев подошёл к Чеклевскому, взявшемуся за изготовление заточек, и полушёпотом сказал:
– Ну ладно. Допустим,
– Ну... смотри...
– сказал Чеклевский и обрисовал Князеву ситуацию.
Князев спросил:
– Кто ещё в теме?
– А вон, Зяма, - ответил Чеклевский и указал на Зяму.
– Что?
– тут же откликнулся Зяма.
– Не, не, ничего...
– ответил Чеклевский, и Зяма замолчал.
Прошло несколько минут. Зяма принялся делать заточки, заменив Чеклевского на этом деле.
Тем временем в кабинете руководства тюрьмы около трёх часов шёл жаркий спор между начальником тюрьмы - Григорием Владимировичем Кабановым - и его замом - Абдуллаевым Динияром Тимуровичем, татарином по национальности...
– Да я Вас уверяю, что осуждённый Князев неспроста шляется из камеры в госпиталь и обратно!
– горячо говорил замначальника тюрьмы своему начальнику.
– А я Вам докажу, что у него есть на то причины!
– спокойно ответил начальник.
– И как Вы мне это докажете?
– Ну, смотрите. Князев писал прошения о помиловании на имя президента?
– Писал.
– Президент ответил хотя бы на одно?
– Нет. Князев об этом не говорил.
– Следовательно, смертный приговор ему не отменили?
– Не отменили.
– Когда должна состояться казнь?
– Ну... В апреле.
– Вот он и волнуется, видимо. Человек старый, с больным сердцем.
– Вы намекаете на то, что он может не дожить до казни?
– не понял зам.
– Я ни на что не намекаю, но я думаю, что больше эта проблема Вас не будет волновать. И кстати, я получил от президента ответ на имя Князева...
– злобно улыбнулся начальник, - ответ на прошении, и в помиловании ему...
– начальник страшно оскалился, - отказано!
Прошёл месяц.
Зяма наконец сделал из ботиночных супинаторов несколько заточек. Чеклевский, умевший располагать людей к себе, подбил на побег Сергеича, и тот сделал для побега верёвочную лестницу. А Князев, чьё время ожидания казни истекло, так и не решил, что он будет делать при побеге, но бежать он так или иначе не отказался.
В камере номер 57 царила праздничная атмосфера.
Обитатели камеры уже давно предвкушали предстоящий побег и ни о чём не подозревали...
Но в этот момент послышалось скрипение ключа в замке. Заключённые утихли.
– Заточки спрячьте...
– посоветовал Чеклевский товарищам, и те поспешно спрятали заточки под одеждой.
Дверь открылась. Появившийся в ней надзиратель сказал:
– Заключённый Князев, за мной!
– А что? Куда идти?
– заволновался Князев.
– Тебя зовёт начальник.
Князев растерянно осмотрелся и медленно вышел.
Камера наполнилась тревожным молчанием.
– Братва, куда Князева повели?
– спросил Зяма.
Князева повели к "куму" - начальнику тюрьмы. В день, когда Князева должны были расстрелять, начальник тюрьмы должен был сообщить ему, что Князеву ответил президент на его прошения о помиловании.
– Ну что...
– начал "кум", - Князев Аркадий Николаевич... Вы последнее прошение президенту когда подавали?
– В прошлом году, в декабре.
– А ещё прошения подавали?
– В феврале ещё одно подавал, потому что ответа на предыдущее не получил...
– припоминал Князев, - и вроде бы больше не подавал.
– Хотите узнать, что он Вам ответил?
– решил ввести интригу "кум".
Князев посмотрел на "кума" как на идиота и ответил:
– Что за вопрос? Хочу, конечно!
"Кум", усмехнувшись, достал из стола небольшой документ и сказал:
– Читайте. Ответ на Ваше прошение.
Князев стал торопливо читать. Дочитав ответ президента, он упал в обморок, ударившись лицом о стол "кума".
Ответ на прошение оказался таким: "...вступивший в законную силу приговор по делу Князева А. Н. от 6 ноября 1992 года - оставить без изменения, просьбу Князева А. Н.
– оставить без удовлетворения".
– Это что, отказ?!
– в ужасе пролепетал Князев, очнувшийся через минуту.
– Как видите, Аркадий Николаевич...
– ответил "кум", подумав, - как видите.
Князев снова упал без чувств. Его мечты покинуть место, где он проводил остаток жизни, рухнули в единый момент...
– Увести и расстрелять!
– хладнокровно сказал "кум".
Князев кричал, визжал, плакал, но сопротивляться уводившему его контролёру он уже не мог. Отчаяние от осознания немедленной смерти и разочарование в прошении вылились в истерику с последовавшей за ней депрессией, и поэтому Князев, покричав, затих и абсолютно не сопротивлялся - не мог. Он больше ничего уже не мог...
В то же время в 57-й камере...
– Что-то Князева долго нет...
– пробормотал Зяма.
– В натуре...
– удивился Чеклевский, - у нас сейчас прогулка должна быть, а... её зачем-то задерживают.
В очередной раз рядом с 57-й камерой послышались чьи-то шаги. Заключённые насторожились. Идущие остановились у камеры.
Открылись двери камеры, и надзиратель объявил:
– Прогулка! Кто идёт?
– Все идут!
– сказал Чеклевский.
Надзиратель не стал спорить и вывел заключённых из камеры на прогулку.