Огнепад (Сборник)

Уоттс Питер

– Морфогены Тьюринга [65] .

Пустые взгляды: никто ничего не понял, и все полезли в КонСенсус за определением. Но Каннингем все равно взялся объяснить:

– Многие биологические процессы не зависят от генов. Подсолнухи выглядят так, как выглядят, исключительно благодаря напряжению изгиба при росте. Всюду в природе встречаются числа Фибоначчи и «золотое сечение», а ведь они не заданы генами, это результат механического взаимодействия. Возьмем развитие эмбриона – гены говорят «расти!» или «заканчивай расти!», но число пальцев или позвонков определяется механическим взаимодействием сталкивающихся клеток. Веретена деления, которые я

помянул, необходимы для деления эукариотических клеток, а ведь они нарастают как кристаллы, без участия генов. Вы удивитесь, как много в природе подобных вещей.

65

Морфогены Тьюринга – в последние годы жизни выдающийся английский математик Алан Тьюринг работал в области математической биологии, изучая влияние механических и математических взаимодействий на морфогенез (процесс развития органов, тканей и систем).

– Без генов все равно не обойтись, – запротестовала Бейтс, подходя к нам.

– Гены лишь задают начальные условия для развития процесса. А структурам, которые возникают потом, особые инструкции не нужны. Классический пример самоорганизации, известный больше ста лет, – еще затяжка. – Или дольше. Еще в 1880-х годах Дарвин приводил в пример пчелиные соты.

– Соты, – повторила Бейтс.

– Плотная упаковка из идеальных шестигранных трубок. Пчелы строят их инстинктивно: откуда насекомому знать геометрию в достаточном объеме, чтобы выстроить шестиугольник? Оно и не знает, он запрограммировано жевать воск и выплевывать его, поворачиваясь кругом. Получается окружность. Посади пчелиный рой на одну плоскость – пусть жуют вместе – и круги начнут сталкиваться, деформируя друг друга в шестиугольники, которые образуют более эффективную, плотную упаковку.

– Но пчелы запрограммированы, – придралась Бейтс. – Генетически.

– Ты не поняла. Шифровики – это соты.

– Пчелы – это «Роршах», – пробормотала Бейтс.

Каннингем кивнул:

– Пчелы – это «Роршах». И я полагаю, его магнитные поля – вовсе не защитная мера, а часть системы жизнеобеспечения. Они регулируют и направляют большую часть метаболизма шифровиков. У нас в трюме сидит пара существ, которых выдернули из привычной среды, и теперь они просто задержали дыхание. Но вечно его задерживать они не смогут.

– Долго еще? – спросила Джеймс.

– Откуда мне знать? Если я не ошибся, у меня на руках даже не целые организмы.

– Предположительный срок, – произнесла Бейтс.

Биолог пожал плечами.

– Пара дней. Может быть.

* * *

То, что не убивает, делает нас более странными.

Тревор Гудчайлд [66]

– Демократии не будет, – подтвердил Сарасти.

66

Тревор Гудчайлд – персонаж фильма и мультипликационного сериала «Эон Флакс». Цитата перефразирует известное выражение Ницше: «То, что нас не убивает, делает сильнее».

Освобождать пленников мы не станем, это слишком рискованно. В бесконечных пустошах облака Оорта нет места принципу «живи и дай жить другим». Неважно, как поступил или не поступил другой. Думай о том, что бы он натворил, будь хоть капельку сильнее. Думай о том, что он мог бы натворить, если бы мы прибыли, когда должны были согласно его планам. Ты смотришь на «Роршах» и видишь эмбрион или растущее дитя – может, чуждое сверх всякого понимания, но по определению невинное. Но что, если это неверный взгляд, и перед тобой всевластный погибельный бог, пожиратель миров, просто не до конца воплотившийся? Уязвимый лишь сейчас и немногим дольше.

В рассуждениях Сарасти не было вампирской неясности и многомерных черных ящиков, при виде которых человек пожимает плечами и сдается. Мы не могли найти в них изъяна, его логика оставалась безупречной, а у нас не было оправдания. От чего становилось лишь хуже. Остальные – знаю – предпочли бы положиться на веру, а не понимать очевидное.

Но Сарасти выдвинул альтернативу освобождению пленников. Очевидно, он считал такой вариант более безопасным. По крайней мере это умозаключение приходилось принимать на веру, так как по разумным меркам его вариант граничил с самоубийством.

«Тезей» рожал при помощи кесарева: нынешний выводок оказался слишком велик, чтобы протолкнуться через канал на конце хребта, и корабль выпрастывал его, точно при запоре, прямо в трюм. Чудовищные, огромные туши, ощетинившиеся дулами и антеннами; каждая втрое-вчетверо выше меня ростом; пара массивных кубов цвета ржавчины, чьи поверхности были заражены топографией. До высадки большую ее часть скроет броня. Ленты кабелей и труб, магазины с боеприпасами и акульи зубы теплорадиаторов – все исчезнет под ровным зеркальным покрытием. Лишь немногие достопримечательности поднимутся островами над идеальной гладью: порты связи, маневровые дюзы, прицельные антенны. И орудийные дула, конечно. Каждый робот мог полудюжиной пастей изрыгать огонь и серу.

Но покамест они больше походили на гигантских механических эмбрионов, недоносков. В жестоком белом сиянии трюмных прожекторов их углы и грани складывались в контрастную мозаику светотеней.

Я отвернулся от иллюминатора.

– Это здорово подорвет наши запасы субстрата.

– С защитным покрытием корпуса было хуже. – Бейтс следила за строительством по выделенному плоскому экрану, встроенному прямо в переборку фабрикатора: вероятно, практиковалась. Мы потеряем связь с имплантатами в мозге, как только сменим орбиту. – Но ты прав. Возможно, скоро нам придется поживиться одной из местных каменюк.

– Хм. – Я снова заглянул в трюм. – Думаешь, эти роботы нам понадобятся?

– Неважно, что я думаю. Ты умный парень, Сири, сам не догадаешься?

– Для меня важно. А значит, важно и для Земли.

Да, это имело бы значение, если бы Земля командовала нами… Как глубоко ни вляпайся в систему, определенные слои подтекста всегда остаются различимы.

Я сменил галс:

– Тогда как насчет Сарасти и Капитана? Есть мысли?

– Обычно ты работаешь аккуратнее.

Тоже правда.

– Просто… помнишь, Сьюзен поймала Растрепу и Колобка, когда те перестукивались?

От кличек Бейтс передернуло:

– И?

– Странно, что «Тезей» не застукал их первым. Обычно квантовые компьютеры мастерски распознают образы.

– Сарасти отключил квантовые модули: с того момента, как мы вышли на орбиту, борт функционирует в классическом режиме.

– Почему?

– Электромагнитный шум. Слишком велик риск декогеренции [67] . Квантовый компьютер – штука капризная.

67

Декогеренция – неконтролируемое охлопывание волновой функции с переходом от закономерностей, определяемых квантовой физикой, к поведению, определяемому физикой классической.