Огневой вал наступления
Шрифт:
Доты были разные — небольшие, с одной пулеметной или орудийной амбразурой, или многоамбразурные. Эти занимали по фронту до 50–60 метров и представляли собой подземный бетонный, с крутыми поворотами коридор, от которого отходили небольшие коридорчики, заканчивающиеся боевыми казематами с орудийно-пулеметными амбразурами. Таких амбразур в одном сооружении бывало до семи, их огонь охватывал до 300 градусов лежащей вокруг местности. По существу, это был целый подземный форт. А соединенный траншеями с другими такими же крупными сооружениями, прикрытый небольшими дотами и дзотами, противотанковыми круговыми рвами, колючей проволокой, он являлся частью мощной обороны.
Таким образом, мирный
Надеюсь, это краткое описание Давайцзыского узла сопротивления Мишаньского укрепленного района даст читателю некоторое представление об одной из причин, побудивших командование 1-й Краснознаменной армии избрать для прорыва другой участок. Да, внутри Мишаньского УРа начинались и уходили в глубь Маньчжурии хорошие дороги — и железные, и шоссейные. Но прорваться к ним сквозь огонь четырех сотен дотов и дзотов — это будет стоить большой крови. А удар в обход укрепрайона на запад, через горы, леса, болота, где всю тяжелую технику придется буквально проталкивать на плечах, будет стоить большого солдатского пота. Что выбрать? Ответ понятен. Еще наши предки любили говаривать, что солдатский пот спасает солдатскую кровь. Так, скажу заранее, получилось и у нас, в 1-й Краснознаменной. Неимоверно тяжело было ее воинам, пока преодолели тайгу и вышли на дороги. Зато боевые потери оказались минимальными, а боевой успех превзошел все ожидания.
Но вернусь к Давайцзыскому узлу сопротивления. Он был крайним в юго-западной части Мишаньского УРа, ближайшим к участку, намеченному нами для прорыва. Поэтому мы и уделяли ему такое внимание. Сюда кроме 216-й корпусной артбригады полковника Григория Петровича Романова [282] была выдвинута 213-я пушечная артбригада полковника Рафаэля Антоновича Айрапетова. Эта тяжелая артиллерия должна надежно прикрыть справа главный удар армии и воспретить контрдействия японского командования. На наблюдательном пункте Романова я застал обоих комбригов. С ними был и капитан-пограничник. В руках у него напечатанные на машинке и сколотые вместе большие листы. Я поинтересовался этим документом. Он деловито, без улыбки, объяснил:
— Это «биография» Давайцзыского узла сопротивления. Рассказываю товарищам комбригам, когда, где родился какой дот или дзот и когда приболел, а то и помер. Есть и такие. Вот взгляните, товарищ генерал!
Он навел стереотрубу по горизонтали и вертикали и уступил окуляры мне. На высоте, близ китайской деревни Наньгоу, на обрыве, обращенном в нашу сторону, я увидел темную щель. Да, это амбразура дота.
Пограничник заглянул в свои листы и прочитал:
— «Гора Лысая. 10 июля 1941 года. Китайцы начали земляные работы, японские военные грузовики возят бетон. 17 июля дот построен, присыпан землей, обложен дерном. До сентября 1943 года к доту регулярно ходили солдаты. Летом меняли маскировку, укладывали новый дерн, расчищали сектор обстрела от кустов. Зимой над дотом бывал виден печной дым. С сентября 1943 года дот необитаем. Ни разу не ремонтировали, не проверяли». Мы про такие доты говорим: помер! — заключил пограничник.
— А причина? Как думаете?
— Думаю, причиной вода. Тут есть сопки — будто их кто-то специально водой накачал до макушки. Вот и заливает дот.
Они продолжали заниматься делом. Пограничник, наводя стереотрубу, рассказывал «биографии» дотов, дзотов, командных и наблюдательных пунктов, показывал характерные демаскирующие признаки, называл топографические координаты этих сооружений, оба комбрига отмечали эти сведения на картах и в записных книжках. В общем шла будничная подготовительная работа.
Мы
Должен сказать, что в эти дни сложившаяся обстановка не позволяла использовать в партийно-политической работе некоторые проверенные и эффективные формы и методы. Дело в том, что о состоянии войны с Японией наше правительство объявило лишь накануне начала наступления. Поэтому, чтобы противник не узнал о наших планах, пришлось отказаться от таких средств пропаганды, как радио и многотиражная печать.
Тем не менее в эти предавгустовские дни партийно-политическая работа в войсках достигла высочайшего накала. Люди рвались в боевое дело. Особенно ждали встречи с врагом коренные дальневосточники. Вспоминали, как, сжавши зубы, терпели вражьи провокации в сорок первом — сорок втором годах. И вот близок час расплаты, вторая мировая война идет к концу, и от них, от воинов-дальневосточников зависит, насколько быстро и решительно будет повергнут в прах последний агрессор — империалистическая Япония.
В связи с особенностями полученной 1-й Краснознаменной армией боевой задачи — наступлением через тайгу — политработники получили задание проследить за подготовкой каждым орудийным расчетом перевозных мостиков, плетеных матов, тросов, канатов, блоков для подъемов и спусков машин и орудий в горах, для переправы через болота и заболоченные долины. Надо было объяснить каждому красноармейцу и сержанту, особенно тем, кто прибыл со своей частью с запада страны и незнаком с природными особенностями здешней тайги, что нынешняя боевая задача армии потребует необычайного маршевого напряжения, что первые 20–30 километров наступления нам, по всей вероятности, придется бороться не столько с боевыми частями японцев, сколько с суровой и нетронутой здешней природой. Политработники с честью выполнили это задание.
Август начинался проливными дождями. Реки, ручьи, озера, болота переполнялись водой. Это тоже особенности природы здешних мест. В европейской части Союза мы привыкли к весеннему половодью, а тут оно бывает в конце лета. Почвы такие. Напитаны влагой. Хлынут дожди, а почва их не принимает. Вот и сливаются они в бурные потоки и мчатся с гор в долины, и разливаются реки. [284]
В такую вот пору пришлось нам выводить артиллерию на заранее подготовленные огневые позиции. Делалось это ночами. Тьма, дождь хлещет, вода сверху, вода снизу, вода вокруг, и в этом водовороте, натужно ревя моторами, трактора ЧТЗ-65 тащили тяжелые орудия.
В один из этих дней к нам приехал командующий артиллерией при главном командовании советских войск на Дальнем Востоке маршал артиллерии Михаил Николаевич Чистяков. Наблюдая ночные марши артиллерии в позиционные районы в ливень, по крутым глинистым склонам, через лесные дебри и болота, он сказал мне:
— Войны нет, а герои.
Действительно, герои. По четыре мощных трактора втягивали на перевалы одну 152-мм пушку-гаубицу — и то буксовали! А крикнет командир: «Ну-ка, братцы, взяли!» — подставят артиллеристы плечи — раз, два — взяли! Еще раз! Глядишь, тронулась пушка, пошла, пошла ходом.