Огневой вал наступления

Казаков Константин Петрович

Штурмуем УРы Восточной Маньчжурии

Пока наши главные силы, громя 5-ю японскую армию под Мулином, Линькоу и другими городами, прорывались к Муданьцзяну, на правом фланге 1-й Краснознаменной армии, в Мишаньском укрепленном районе, тоже шли бои. Правда, гораздо меньшие по масштабам и по численности занятых в них войск, но показательные с разных точек зрения.

Против Мишаньского УРа японцев, а точней сказать, против его пяти узлов сопротивления (УС){93} с нашей стороны был выставлен заслон из восьми батальонов: трех стрелковых, трех пулеметных и двух артиллерийско-пулеметных. Их общий фронт протянулся на 100 км. На батальон в 500–600 человек приходился участок в 15–16

км. Это очень слабое насыщение войсками даже для обороны. Но самое интересное было в том, что эти малые силы в первый же день перешли в наступление и в короткий срок, за два-три дня, прорвали оборону УРа на всю ее глубину на нескольких направлениях сразу.

Итак, Мишаньский укрепрайон с его сотнями железобетонных дотов, бронеколпаков, дзотов, с многоэтажными подземными городками, автономными электростанциями, машинными залами, водохранилищами, складами, с наземным [293] казарменным фондом, рассчитанным на полторы-две дивизии полевых войск, с шоссейными и железными дорогами, аэродромами, мастерскими смог лишь считанные дни устоять против натиска нескольких советских батальонов, наступавших даже без поддержки тяжелой артиллерии.

Если рассматривать это событие само по себе, вне связи с другими событиями, то может сложиться неправильное представление о боевой мощи укрепрайонов вообще, о необходимости этих дорогостоящих сооружений. Поэтому, воздавая должное бойцам, командирам и политработникам, непосредственно штурмовавшим Мишаньский УР, постараемся рассмотреть и другие причины быстрого и решительного успеха войск 1-й Краснознаменной армии на этом направлении.

Да, атакуя на 100-километровом фронте, проявив решительность, дерзость, мужество и высокое мастерство, восемь наших батальонов захватили Мишаньский УР. Это — факт. Но его никак нельзя отрывать от другого факта — от общего замысла армейской операции, от оперативного маневра, от мощного прорыва ударной группировки 1-й Краснознаменной армии в обход укрепленного района. Ведь именно этот факт, эта причина вынудила японское командование поспешно вывести из УРа полевые войска и бросить его гарнизон на произвол судьбы.

Нельзя сбрасывать со счетов и недостатки Мишаньского УРа как системы боевых долговременных сооружений. Когда я только прибыл в 1-ю Краснознаменную армию и по разведсхеме, а затем с наблюдательных пунктов стал знакомиться с укреплениями японцев, бросились в глаза следующие два обстоятельства: во-первых, каждый из пяти узлов сопротивления был растянут по фронту, но не глубок. Расстояние от переднего края до тыловой позиции не превышало 10 км, а в некоторых УС и того менее. Во-вторых, их передний край был выведен прямо к пограничной черте, с НП я видел амбразуры некоторых дотов и дзотов. Видимо, строя эти дорогостоящие сооружения, японские военные специалисты полагали, что их наглые агрессивные вылазки мы всегда будем встречать обороной и контрударами только на своей территории, как во время событий на Хасане и Халхин-Голе. Не думали (или не хотели думать?), что в случае нашего наступления мы с первых же часов огнем артиллерии разгромим эти близко придвинутые к границе доты и дзоты.

Прочие недостатки Мишаньского укрепрайона выяснились во время боя, и наши штурмовые группы хорошо их [294] использовали. Например, отдельные опорные пункты — какая-нибудь высота с группой дотов — обносились по кругу противотанковым рвом, колючей проволокой, надолбами. Так что штурмовая группа сразу могла определить границы очередного опорного пункта, его фланги, а следовательно, примерное расположение и огневых точек, и минных полей, и малозаметных препятствий (проволочные заборы на низких кольях, спирали «Бруно» и прочее).

Часть этих недостатков, свойственных укрепленным районам Восточной Маньчжурии, можно

отнести на счет слабой профессиональной подготовки японских специалистов, планировавших, утверждавших и строивших УРы. Но другая часть объясняется оперативными взглядами и намерениями японской военщины. Планируя агрессивную войну против СССР, готовя Квантунскую армию к нападению, в частности на советское Приморье, японский генералитет в 30-х годах мысли не допускал о возможности собственных оборонительных действий. Укрепленные районы должны были выполнять роль передовых плацдармов. Отсюда и такая, на наш взгляд, несуразность: большинство УРов не имели постоянных крупных гарнизонов, но вместе с тем их военные городки могли разместить в своих казармах, артиллерийских и танковых парках по полторы-две пехотные дивизии с танками и артиллерией РГК. Пехотные траншеи, артиллерийские и пулеметные доты, даже бетонированные позиции тяжелой и сверхтяжелой артиллерии были максимально придвинуты к советской границе. Мыслилось, что их огонь будет сопровождать японскую пехоту по нашей территории на возможно большую глубину.

С 1943 года, под влиянием поражений, нанесенных советскими войсками фашистской Германии, эта концепция стала быстро изменяться. Укрепленные районы приспосабливались к обороне, строились новые долговременные сооружения и заграждения, но переделать УРы в корне уже не было возможности и времени. Час возмездия приближался. За авантюризм агрессивной стратегии 30-х годов японской военщине пришлось расплачиваться в сорок пятом.

Прорыв Мишаньского УРа войска правого фланга 1-й Краснознаменной армии практически завершили за трое суток. Дело происходило так.

Примерно в 20-х числах июля штаб армии создал группу войск для прикрытия с севера удара главных сил. Группу возглавил заместитель командарма генерал Александр Михайлович Максимов. В его подчинение были переданы [295] 112-й и 6-й полевой укрепленные районы{94}, 69-й пограничный отряд, 1630-й истребительно-противотанковый полк, 451-й минометный полк. Эти части, взаимодействуя с тремя батальонами стрелков корпуса А. С. Ксенофонтова, должны были сковать возможную активность японского гарнизона Мишаньского УРа (три батальона 125-й и 135-й пехотных дивизий, 3-й пограничный гарнизон — два батальона, 22-я маньчжурская смешанная бригада, танковый отряд, две — японская и маньчжурская — кавбригады, полк зенитной артиллерии, полк связи и другие части){95} на более чем 100-километровом фронте между озером Ханка на востоке и горным плато и сопкой Командная на западе.

И вот в ночь на 9 августа по общему для всей армии сигналу генерал Максимов направил к японским заставам группы пограничников, усиленные армейскими саперами, — в каждой 20–30 человек. Они атаковали семь японских погранзастав, а также отдельные пикеты, подавили сопротивление и открыли дорогу передовым отрядам. Так их назвал Максимов, хотя один-два пулеметных взвода (20–40 пулеметчиков) как-то не ассоциировались в нашем представлении с привычными передовыми отрядами. Но дело они сделали большое. С четырех утра пулеметчики смело двинулись к переднему краю Мишаньского укрепрайона и на рассвете атаковали его укрепления по всему фронту. За ними продвигались штурмовые отряды с артиллерией и зарядами взрывчатки.

Несколько слов о штурмовых отрядах. Батальоны 112-го УРа и 6-го ПУРа имели в своем составе кроме пулеметных рот и артиллерийских подразделений минометные роты и роты противотанковых ружей. К этому надо прибавить подчинение непосредственно коменданту УРа роты саперов и связистов, двух дивизионов артиллерии (6 ПУР). Такая [296] структура подразделений, их высокая насыщенность разнообразным вооружением, присущие им навыки ведения боя — все это позволило создать компактные и сильные штурмовые отряды.