Огни в долине

Дементьев Анатолий Иванович

— Мы знаем Александра Васильевича давно, и никто здесь не сомневается, что он действует во имя интересов государства…

«Началось, — подумал Майский, — теперь будут толочь воду в ступе», — и хмуро взглянул на Оганесяна. Тот перехватил его взгляд.

— Не сердитесь, дорогой Александр Васильевич. Я вас понимаю, но и вы меня поймите, и Андрея Ксенофонтовича тоже. Мы для того и собрались, чтобы обсудить и правильно решить такой большой вопрос, — и, уже обращаясь ко всем, продолжал: — Александр Васильевич достаточно зарекомендовал себя работой на прииске Новом. За все годы он ни разу не давал нам повода сказать: это сделано неправильно. Ныне Александру Васильевичу поручено восстанавливать разрушенный Зареченский прииск.

Но он хочет не просто его восстанавливать, а реконструировать, обновить, оснастить новым оборудованием, механизмами, машинами. Правильно? По-моему, правильно, я бы тоже так поступил. Посылая его туда, трест, следовательно, считает, что Зареченский прииск рано вычеркивать из списка. А если так, то почему же мы с первых шагов начинаем возражать Александру Васильевичу? Высказываем ему недоверие. Обижаем человека. Он берется за труднейшее дело, и надо ему помогать. Помогать, а не мешать.

Оганесян сел. Наступила тишина. Такого вывода никто не ожидал и меньше всех — Майский. Но почти сразу же заговорило несколько человек. Поднялся Громов и, постукивая карандашом по столу, с трудом восстановил порядок.

— Я вижу, мнения разделились. А вы нам ничего не хотите сказать, Петр Васильич?

Земцов, привычно проведя ладонью по жесткому ежику волос, отозвался:

— Я не специалист и в золотодобыче разбираюсь слабо. Скажу о другом. Большинство из вас, товарищи, коммунисты, и вы понимаете, что этот очень важный вопрос надо решать по-партийному, с государственной точки зрения. А она вам отлично известна: стране нужно золото. Четырнадцатый съезд коммунистической партии в своем решении указал: борьба за победу социалистического строительства — сейчас основная задача партии. Значит, задача всех коммунистов, следовательно, и наша. А как можно добиться роста промышленности? Только если держать курс на индустриализацию. Строить новые предприятия и реконструировать старые, оснащать их современной техникой, машинами, разными механизмами. Главное указание съезда и лежит в основе предложенного вам проекта реконструкции Зареченского прииска. Я с большим интересом слушал и доклад товарища Майского, и тех товарищей, которые ему возражали или с ним соглашались. Если хотите знать — мое мнение такое: надо пойти на реконструкцию Зареченского прииска. Глубоко убежден, это будет правильно. Но хочу поддержать и товарища Синявина: еще раз проверить все расчеты, предложения той комиссии, которая уже работала на прииске, а если появятся сомнения, то создать другую комиссию и послать в Зареченск. Только все это давайте делать энергично, не терять понапрасну время. Оно нам очень и очень дорого. Страна ждет от нас золото.

Большинство тех, кто выступал после секретаря горкома, тоже высказались за реконструкцию Зареченского прииска.

— Надо найти и деньги, и материалы, — сказал Громов, — посмотреть, у кого можно взять и передать Зареченску.

Когда обговорили и эти вопросы, вынесли решение: Зареченский прииск восстанавливать, найти средства для быстрой помощи. Майский вздохнул с облегчением: он исправил ошибку, допущенную несколько лет назад, выиграл битву за свой прииск.

Когда все приглашенные разошлись и в кабинете остались только Громов, Земцов и Майский, управляющий хлопнул директора Зареченского прииска по спине и, смеясь, заметил:

— Ну и напористый ты мужик, Александр Васильевич. Уж если поставил цель, то идешь к ней напролом, не взирая ни на что. Даже на собственное самолюбие наступил. А это нелегко, по себе знаю. Вот за это я тебя люблю.

— Такой уж есть. Я ведь этому еще в гражданскую войну выучился.

— Вижу, вижу, — Громов уважительно посмотрел на орден Красного Знамени. — Ну, в добрый час, действуй. Да не забывай мне докладывать обо всем, что будет делаться в Зареченске.

Остаток дня Майский потратил на хождение по разным златогорским организациям. К вечеру он закончил

дела и сказал Феде, чтобы готовил лошадей — утром поедут домой.

На рассвете ходок, прогрохотав по мостовой, остановился у подъезда гостиницы. Майский вышел на улицу и увидел Ксюшу. Девушка стояла возле подъезда, поеживаясь от свежего утреннего ветерка.

— Ксюша! — в голосе Александра Васильевича прозвучали и радость, и удивление. — Надумали ехать с нами?

— Надумала, Александр Васильич, — смущаясь, тихо ответила девушка. — Вы же приглашали.

— Приглашал. И очень рад, что вы решили ехать в Зареченск. Федя, подвертывай сюда. Ксюша поедет с нами.

Федя подъехал, и Ксюша нагнулась к сундучку, стоявшему у ног.

— Позвольте уж мне, — Майский подхватил сундучок и поставил его в ходок. — Садитесь вот сюда, Ксюша, вам здесь будет удобнее. Одеты вы довольно легко, не продуло бы.

— Что вы, Александр Васильич, я крепкая.

— Крепкая? Посмотрим. Поехали, Федя.

Паренек искоса посмотрел на девушку, хлопнул вожжами по спинам лошадей, присвистнул.

— Но-о! Пошли.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В Зареченск приехали глубокой ночью. Стук колес ходка гулко разносился по пустынным улицам. Лишь кое-где сонно взбрехивали собаки. Ксюша, заботливо укрытая брезентовым пологом, очнувшись от дремоты, смотрела на спящий поселок, иногда спрашивала:

— А здесь что, клуб?

— Нет, это школа, Ксюша.

— А там, дальше, вон где огонек светится?

— Вот там клуб.

— Вы о чем-то думаете, Александр Васильич?

— Думаю, где вас поместить на сегодняшнюю ночь. Сам я живу на квартире, домик у моих хозяев маленький, свободной комнаты у них нет.

— Вот хлопот-то вам из-за меня, — виновато сказала девушка. — Вы меня в контору отведите, там и переночую.

— А пусть она к нам идет, — вдруг подал голос Федя. — У тетки Васены места много.

— Удобно ли будет, Федя?

— А какие ей удобства? Постелить что найдется, укрыться чем — тоже.

— Но хорошо ли будить твою тетку среди ночи, да еще привести незнакомого человека.

— А чего ж? И разбудим. Тетка привычная. Я, бывало, и под утро приезжал, ничего, поворчит и перестанет.

— Смотри, Федя, ты отвечаешь мне за Ксюшу. Пойдете к его тетке ночевать?

— Пойду, если можно.

— Уверяет, что можно. Ночь переспите, а утром приходите в контору, там все и устроим. Представлю вас нашему доктору Оскару Миллеру. Милейший человек и хороший медик. А вот и моя квартира. Останови, Федя.

Майский спрыгнул с ходка.

— До свидания, Ксюша.

— До свидания, Александр Васильич.

Майский толкнул скрипучую калитку, быстрыми шагами пересек двор и поднялся на крылечко. Дверь оказалась незапертой. Савелий сидел в кухне, строгал большим кухонным ножом круглую палку. Рядом прислонился к стене костыль. Инвалид ремонтировал свою деревянную «ногу». Майский поздоровался с ним и, стараясь не шуметь, направился в свою комнату.

— Тебе письмо, Александр Васильич, — догнал его голос Савелия. — На столе под скатеркой.

— Спасибо, Савелий Зиновьевич. Не знаешь от кого?

Инвалид положил нож на колени, вытянул из кармана кисет и не торопясь стал свертывать цигарку.

— Приехал сегодня человек какой-то из Нового, он и принес. Просил передать лично. Как съездил-то, Александр Васильич?

— Хорошо, Савелий Зиновьевич, можно даже сказать — отлично. Завтра расскажу.

Александр Васильевич поспешил в свою комнату, чем вызвал недовольство Савелия, явно расположенного к разговору. Чиркнув спичкой, Майский нашел лампу и, обжигая пальцы, успел зажечь фитиль. Комната осветилась желтоватым светом. Нащупав под скатертью конверт, Александр Васильевич вытащил его и с минуту вертел в руках. На конверте ни подписи, ни обратного адреса.