Огни Юга

Стил Даниэла

— ФБР хочет взять наше дело, — недовольным тоном сказал Джо.

— Какое дело? Люка Квентина? — Алекса широко раскрыла глаза, но не очень удивилась. С тех пор как жертвы стали обнаруживаться в других штатах, все шло к тому, ФБР всегда вмешивалось, когда пересекались границы штатов. Это все знали.

— Хотят приписать себе славу расследования и обвинения, — повторил Джо только что сказанное Джеку.

— Но они не сделают этого, то есть, конечно, помогут нам в расследовании и уже помогают. Но ведь участвуют и другие местные органы правопорядка. И оперативная группа. Однако

мы обнаружили четыре первых тела в Нью-Йорке, и мы задержали его здесь. Дело принадлежит нам, — сказала Алекса. Ей были не нужны ни слава, ни внимание прессы, но все они столько сил потратили на это дело, особенно Джек, да и она тоже, что передавать его кому-то на данном этапе ей совсем не хотелось. К тому же она твердо намеревалась посадить Квентина за решетку. — Если они заберут у нас дело, то все превратится в хаос, штаты будут действовать кто во что горазд и таскать обвиняемого к себе на следственные эксперименты. Это мы должны присовокупить их материалы к нашим, что мы и делаем. Мы предъявили ему обвинения по каждому случаю здесь. И я не понимаю, почему ФБР не хочет оставить это дело у нас. Мы от них ничего не скрываем, и нам нелишне получить любую помощь в расследовании, но если мы будем возить его по восьми штатам, это дорого обойдется налогоплательщикам, что вряд ли обрадует ФБР. Так что он наш. — Она сказала это без малейших колебаний, и Джо улыбнулся ей.

— Люблю, когда женщина знает, чего хочет, — сказал он, явно приободрившись. — Вы не боитесь заниматься этим делом, Алекса? У входа в вашу квартиру уже дежурит коп, и дочь свою, как я слышал, вам пришлось увезти из Нью-Йорка. Может быть, лучше отказаться от него?

— Ну уж нет, — спокойно сказала Алекса. — Я хочу довести начатое до конца. Люк Квентин — социопат и хладнокровный убийца, и я буду судить его. Я его не боюсь. И моей дочери хорошо там, где она находится. Я по ней скучаю, но так загружена работой, что все равно не смогла бы проводить с ней много времени. Лучше подумаем, что нам делать. Нельзя позволять ФБР грабить нас. Им нужна слава. А мы ее не ищем. Мы работаем не покладая рук. Пусть они помогут нам с расследованием. А мы проведем судебный процесс. Мы имеем на это законное право, поскольку обнаружили первые четыре тела.

Формально Алекса была права, но многие лица в ФБР имели большое влияние, и дело могло принять самый неожиданный оборот.

— Посмотрим, что можно сделать. Как продвигается следствие? — Он уже несколько дней не задавал этот вопрос, потому что уламывал директора ФБР оставить дело за ними.

— Почти по каждой жертве мы имеем совпадения данных анализа ДНК. У нас не хватает еще двух, и мы все еще не получили результаты из Иллинойса, — сообщил Джек.

— Но он по-прежнему не признает себя виновным? — удивился Джо.

— Не признает, — ответила Алекса.

— А что говорит общественный защитник?

— Говорит, что Квентин невиновен и что кто-то его подставил. — Алекса презрительно усмехнулась.

— Несмотря на ДНК и семнадцать жертв? Что это с ней?

— Он весьма сексапилен и, похоже, околдовал ее. Она молодая, а он знает, как это сделать. Хрестоматийный пример социопата.

— У нас уже есть заключение психиатра относительно Квентина?

— Даже два. Социопат по всем показателям.

— Она знает это?

— Мы ничего не скрываем. Она имеет доступ ко всей

имеющейся информации. Так что это для нее не сюрприз.

— Нелегко ей придется. Жюри присяжных потребует для него смертной казни через повешение, а судья приговорит примерно к тысяче лет тюремного заключения.

— Я с этим согласна, — вздохнув, сказала Алекса.

Она устала, но отлично делала свою работу, и мужчины это знали. Она всегда хорошо работала. Она делала все очень тщательно, и окружному прокурору это нравилось. Он был готов положить все силы на то, чтобы это дело у нее не отбирали. Алекса как нельзя лучше подходила для него. Ни один федеральный обвинитель не смог бы справиться с ним лучше.

— Квентин хочет покрасоваться в суде. Думаю, что ему нравится внимание прессы, — заметила она.

— Зато мне это не нравится, — сердито сказал окружной прокурор. Но остановить это они уже не могли. Люк Квентин становился национальной сенсацией. Как и Алекса. Она вела себя чрезвычайно осмотрительно, не желая, чтобы из-за какого-нибудь неосторожного слова вся работа пошла насмарку. Окружной прокурор ценил в ней это качество.

Он заверил обоих, что будет бороться и нажмет на все рычаги, имеющиеся в его распоряжении. Покидая кабинет, Джек и Алекса все еще беспокоились.

— Черт возьми, я очень надеюсь, что у нас не отберут это дело, — сказала Алекса, когда они остановились у кофе-машины, чтобы взять две чашки черного кофе. Алекса жила на черном кофе и леденцах, засиживаясь ежедневно за письменным столом до полуночи.

— Будем надеяться, что он использует все свое влияние и дело оставят за нами, — сказал Джек, следуя за ней в кабинет.

Они почти не виделись последнее время, потому что он тоже был очень занят. Накануне Джек вернулся из Питсбурга, куда ездил, чтобы помочь с расследованием и обменяться информацией.

— Должен признаться, что этот сукин сын заставляет нас побегать.

— Это наша работа, — сказала Алекса и, улыбнувшись ему, уселась за свой письменный стол. У нее было ощущение, что она здесь живет.

— Вам когда-нибудь надоедает работа? — спросил Джек, прихлебывая кофе.

— Бывает. Но только не это дело. Мне надоедает заниматься магазинными кражами и прочими пустяками. А здесь я по крайней мере чувствую себя полезной. Я защищаю общество и молодых женщин. А магазинных воров я наказываю за кражу колготок в цокольном этаже универмага «Мэйси». Кому это нужно? — Были, конечна, у нее дела и покрупнее, но по большей части всякая мелочь.

— Кстати, как там Саванна? — спросил он.

Алекса вздохнула:

— С ней все в порядке. Она сейчас у отца в Чарлстоне. Не слишком-то она довольна, но относится к этому с пониманием. Я по ней скучаю, — сказала Алекса. Ей было одиноко без дочери, и Джек знал это.

— Если ФБР отберет у нас дело, вы сможете привезти ее назад, — предположил он, но Алекса покачала головой:

— Я не хочу, чтобы она возвращалась домой, пока не закончится это дело, в чьих бы руках оно ни оказалось. Этот тип — маньяк. Он может продолжить мучить ее за то, что я уже сделала. Я даже уверена в этом. Думаю, он отвяжется тогда, когда получит обвинительный приговор и его посадят в тюрьму. Вот тогда все будет кончено, и он это знает. А сейчас чувствует себя всемогущим.