Огню плевать
Шрифт:
На пороге Подверни замешкался и многозначительно уставился на бежевые циновки и собственные рабочие ботинки, запыленные настолько, будто были вымазаны засохшим цементом. Я вернул ему молчаливый и столь же многозначительный ответ взглядом. Он засопел, покорно стягивая обувь.
— Ты это, Ланс, привет… — смущенно протараторил механик, определенно ощущая себя не в своей тарелке. Что, замечу, в текущей ситуации было почти взаимно. — Звиняй, что я без записи, да и не маякнул с вечера, и вообще вот так вот вдруг… я бы не стал, если бы не жена… но она сразу говорит, мол, что если
Он топтался на месте, не отрывая взгляда от входного коврика и стараясь не поднимать глаз на стены. И уж тем более — на потолок, хоть и изрядно запыленный.
С учетом того, что среднестатистический чу-ха по росту едва доставал мне до переносицы и принятые в обществе архитектурные стандарты комфорта едва ли вызывали мой трепетный восторг, установка над головой зеркальных панелей стала единственным способом расширить границы этой уютной норки-гробика, пусть даже лишь визуально.
— Куо-куо, пунчи, угомонись, — я оборвал его бубнеж и постарался улыбнуться максимально дружелюбно. Отражение на ближайшей стене стало похоже на комок мятой резины, и я оставил попытки. — Проходи-ка в кабинет…
И указал рукой в каморку, которую пафосно именовал кабинетом, после чего забрал у гостя стаканы с горячей чингой[4]. Тот покорно последовал указанию, со смешной старательностью поднимая лапы, чтобы не цепляться когтями за оплетку циновок.
Мы вошли в кабинет. Ну, то есть не совсем кабинет, скорее просторный стенной шкаф без окон и зеркал, в который по всем заветам кизо-даридрата[5] был вбит старый консольный стол, тончайший угловой шкаф, гостевая банкетка и кресло…
Ну, то есть и не совсем «вошли»… Скорее втиснулись. Сперва Подверни, которому вслед был передан один из дареных стаканов, а затем и я сам.
— Я тебя помню? — умело взболтав во фразе вопрос с намеком, я проскользнул за столик в узкое кресло напротив чу-ха.
Тот смекнул — протянув лапу, чиркнул когтем по дисплею дешевенького запястного гаппи, и на кабинетную консоль тут же ссыпалась предельно простая визитная карточка.
Отсалютовав гостю горячим стаканом, я бегло просмотрел данные.
Тут же получив первый ответ — Подверни работал не в муниципальных механиках, он чинил ветростаты южных кварталов Бонжура. С учетом того, что над двадцатиэтажными комплеблоками постоянно парило несколько десятков полых энергонакопительных сфер, без работы трудяга не сидел, хотя и в список богатейших семейств Юдайна-Сити мог попасть только в наркотических снах.
Более того, по своему виду Подверни определенно оставался в низовых, не стремясь в более обеспеченные бригады обслуги сфер на поводках или рейдах. Вероятнее всего, по самой очевидной причине — подавляющее большинство хвостатых до усрачки боялись высоты, все свои заоблачные здания возводя исключительно в знак превосходства над обидной фобией…
Семья посетителя носила родовое имя Мисмис. Была многочисленной, вполне законопослушной, и ни разу не замеченной в мутных подводных
Пока я вертел на левом безымянном пальце серебристое кольцо Аммы и изучал визитку, Подверни изучал меня. Нервно, смущенно, подергивая носом и пряча взгляд.
Я его любопытство не осуждал. Хотя когда сам впервые увидел чу-ха, коренастых, шерстистых и замотанных в бездонные балахоны пустынных кочевников, никакого удивления не проявил, словно бок о бок прожил с теми всю свою жизнь. Впрочем, кто знает, возможно, так оно и было?
Тишина и напряженность становились неловкими.
— Чем обязан визиту уважаемого чу-ха? — с безупречной деловой улыбкой спросил я и свернул визитную карточку.
— Ох, Ланс… — Подверни всплеснул свободной лапой, так и не пригубив остывающую чингу. — То есть, господин фер Скичира! Прямо и не знаю, как тебя просить, уважаемый, ибо дело таково…
— А ты изложи свое дело, а там посмотрим, — предложил я. — На твоем месте сидело немало почтенных гостей, обращавшихся за помощью в вопросах столь неожиданных и деликатных, что эти стены когда-нибудь покраснеют от стыда.
Совет его приободрил. Подверни Штанину отставил стакан на край столика, сцепил лапы на выступающем пузе и мелко зашевелил усами. В такой близи от клиента я мог разглядеть тонкие розовые шрамы, оставленные на предплечьях механика металлизированными тросами и реагентами.
— В общем, это не я решился к тебе идти, а жена настояла, — облизывая выступающие зубы и когтем теребя лямку комбинезона, зачастил мой визитер. — Дескать, предчувствие у нее, а в них она вообще не обманывается. И никак не переспорить дуру! Я уже и успокаивал, и примеры разные приводил, так она все на своем!
Убогая вентиляция кабинета не справлялась. Мой утонченный перегар почитателя мятной паймы[6] мешался с тяжелым дыханием взрослого чу-ха, перед сном предпочитающего опустошить винную флягу. Я задумчиво почесывал щетину, Подверни упоенно тарахтел:
— Дескать, искать нужно, да поживее! И кто в нашем районе лучше прочих с такой напастью справится? Верно — господин фер Скичира, улица не врет! Вытолкала меня взашей, еще рассвести не успело…
Я терпеливо молчал, потягивая терпкую вязкую чингу и ощущая, как просыпаюсь с каждым глотком. Когда почуял, что первая словесная атака захлебнулась и пересчитывает раненых, негромко ввернул:
— А что искать-то, Подверни? Клад? Невесту старшему сыну? Вчерашний закат?
— Ох, фер! — глухо пискнув, механик виновато оскалился и даже прихлопнул себя по сальному лбу. — Вот же я дурень! Речь о сыне моем, о Гладком! Жена говорит, в беде наш сыночек, да только что она понимает?! Но отказать ей не могу, потому и пришел…
— Не части, — попросил я и сделал новый глоток. — Расскажи по порядку, хорошо? Поиск пропавших — вполне по моей части. Но для начала было бы недурно понять, есть ли у этого основания. Знаешь, жители Бонжура часто сами хотят, чтобы их не находили. И хватит уже статусов, зови меня просто Ланс.