Огонь души
Шрифт:
— Эльфледа сказала мне, что ты плохо себя чувствуешь.
Она зашевелилась в его объятиях, пытаясь стянуть просторную ночную рубашку — и скрыть потрясшие ее саму слезы, выступившие на глазах, когда он обнял ее. Неужели она настолько слаба, что одно его присутствие вызывает у нее слезы?
— Просто устала. Слишком много дней без еды.
Однако мысль о еде не слишком ее привлекала. Астрид вздрогнула. Слюна заполнила ее рот, и она проглотила ее, чувствуя себя странно.
Он усмехнулся и крепче сжал ее.
— Мне очень жаль.
В его голосе не было сожаления, и она
— Астрид, Эльфледа сказала мне, что у тебя не было крови во время поста.
Она пришла из мира, где уединения было мало, где люди ели, пили, спали, занимались любовью на глазах друг у друга. Но никогда еще никто не был так глубоко вовлечен в ее личные дела. Другие люди знали о работе ее тела столько же, сколько и она. Это было так странно — люди, которые укрывали себя с головы до ног и притворялись, что у них вообще нет гениталий или нужды, так свободно делились подобным.
Очевидно, слуги знали ее тело лучше, чем она сама, потому что в последнее время Астрид не думала о своей крови. С тех пор как Леофрик начал оставлять в ней свое семя, она была у нее дважды, и Астрид позволила себе не думать об этом. И теперь вопрос снова возник в ее голове.
Она беременна?
Ее мать была целительницей, но не повитухой, и в любом случае, у Астрид не было с ней такой близости. Как у женщины, у нее не было интереса искать познаний о таких вещах. Она видела роды, и они были кровавыми и полными криков. Но она мало что знала о том, что происходило раньше, за исключением того, что кровь женщины останавливалась, когда ребенок был внутри — и, казалось, выходила вместе с ним.
Ее рот снова наполнился слюной, и она вырвалась из рук Леофрика. Комната закружилась, Астрид рванулась к ночному горшку и опорожнила в него желудок. Вчерашний день был голодным, так что ее вырвало одной слюной.
Леофрик стоял позади нее, склонившись над ней, поглаживая ее спину, откинув ее волосы назад и удерживая их.
— Любовь моя, любовь моя, любовь моя, — бормотал он, осыпая поцелуями ее плечи и шею. — Любовь моя.
Она была беременна. Она станет матерью и никогда больше не будет Девой-защитницей.
Когда эта правда окончательно утвердилась в ее сердце, слезы, которые она едва удержала ранее, снова хлынули из глаз. Астрид уронила горшок, положила голову на кровать и заплакала.
— oOo~
Позже в тот же день, когда Астрид почувствовала себя лучше и взяла себя в руки, она впервые вошла в большой зал. Он очень отличался от больших залов Гетланда, Карлсы или любого другого дома, это не было длинным уютным зданием, заполненным людьми и животными. Зал был даже просторнее, чем зал в эстландском замке, и казался ей холодным и суровым, несмотря на огромные костры и гирлянды темной зелени, длинные столы, заваленные яствами и окруженные красивыми людьми в красивых одеждах.
Под руку с Леофриком, одетая в новое платье из тяжелого рубиново-красного шелка, без кожаного корсета, но все же с бриджами и сапогами, скрытыми под ним, она держала спину прямо и голову — высоко поднятой. Целая армия богато одетых мужчин и женщин стояла и смотрела, как она идет через зал
Астрид видела, что многие из этих людей шепчутся и стараются это скрыть. Она знала, что была источником непристойных сплетен — диким существом, которое присвоил и которого приручил сын короля. Она была чужда всем их обычаям — дикарь, зверь, монстр, которого пытали в темнице, а теперь он был одет в шелка и рубины и шел к королевскому столу под руку с принцем.
Теперь она хорошо владела языком и с каждым днем все лучше. Она знала достаточно слов, чтобы понять сказанное. Поэтому она улыбнулась, когда Леофрик подвел ее к стулу, и принялась искать лица тех, чье осуждение не было так хорошо скрыто. Она постаралась встретиться с ними взглядом и удержать его. Все отвели глаза.
Заиграла музыка — струны, без ритма и мелодии, переливы, которые звучали для нее как плач кошек.
У стола уже стояли Эдрик, друг Леофрика Дунстан и его молодая жена Уинифред. Астрид нравился Эдрик, и он, казалось, принял ее. Он терпеливо беседовал с ней и помогал ее обучению.
Она несколько раз встречалась с другом Леофрика и его женой, но не знала их хорошо. Дунстан произвел на нее хорошее впечатление — он был красив и обладал хорошим чувством юмора. Его жена всегда молчала. Как и многие богатые женщины здесь, она, казалось, умела только носить одежду.
Астрид не очень хорошо умела носить одежду. Лиф платья совсем не позволял дышать, а руки были почти привязаны к бокам. И голова у нее от всех этих булавок чесалась.
Эльфледа настояла на том, чтобы вплести ей в волосы темные листья и рубины. Астрид подумала, что это глупо, и уступила только потому, что ее новая подруга казалась очень настойчивой, но теперь увидела, что все женщины были одеты и украшены так же.
У стола стоял епископ. Леофрик подготовил ее к встрече с ним, настояв на том, что в этот день необходимо и его присутствие. Поэтому Астрид решила, что будет держаться на другом конце стола и не вонзит свой кинжал ему в глаз на их пиру, перед людьми короля. Но она не станет терпеть его.
Астрид пристально смотрела на священника, пока он не отвел взгляд.
Музыка изменилась, стала более торжественной, и в комнату вошел отец Леофрика, одетый в замысловатый камзол поверх бриджей и дублета, с высокой короной на голове. Леофрик и Эдрик тоже носили короны, но, хотя и были одеты элегантно, плащи из золотых нитей и пятнистого белого меха не носили.
По всему залу женщины и мужчины преклонили колени. Даже Леофрик и Эдрик. Леофрик легонько потянул ее за рукав, и Астрид попыталась сделать то, что должна.
Эльфледа пыталась научить ее этому реверансу, но это оказалось сложнее, чем она думала. От мужчин требовалось лишь опуститься на одно колено. Это она могла бы сделать — не по своей воле, но, по крайней мере, с некоторой грацией. Но женщин заставляли крутить ногами и чуть ли не сидеть на них.
Это было выше ее сил, она пошатнулась и упала бы, если бы не поддерживающая рука Леофрика.