Огонь его ладоней

Череп был красивый, вытянутый, благородного зеленоватого оттенка, с затылочным гребнем правильной, шестизубцовой формы. Кисточки «пипы» ловко обмахнули с него последние крошки пыли, и мы с профессором Сатувом увидели аккуратное крохотное отверстие в виске.

— Несомненно, наш друг умер от того, что провертело в нем эту изящнейшую дырочку, — задумчиво выговорил профессор. — Но вот что именно это было, доктор Элинипи?

Я привычно пожала плечами. Вопросы профессора практически всегда

А, да. Меня зовут Элина Разина, я — экзоархеолог и эксперт-лингвист в нивикийском языке, том самом, на котором разговаривали когда-то эти милые ребята с зелеными котелками. Мой непосредственный руководитель, профессор Сатув, — о его полное имя можно язык сломать, потому что он гентбарец-кисмирув по расе, — презрев свой почтенный возраст и солидный научный статус, лично мотается вместе со мной по раскопам. Что-то его тут цепляет, а что — сам пока понять не может. И не успокоится, пока не поймет.

— Кстати, доктор Элинипи, давно хочу спросить. Почему «пипидастр» — слово мужского рода, а производное от него «пипа» — женского?

Пожимаю плечами. Как еще назвать роботизированную платформу с богатым набором манипуляторов? Без него в раскопе делать нечего, особенно в разреженной атмосфере.

— Это все из-за окончаний, профессор, — говорю. — В слове «пипидастр» окончание мужского рода, а в производном от него слове «пипа» — женского.

— Но сам предмет ведь не меняет своих свойств! Если он — изначально мужчина, тогда и говорить следует «пип» вместо «пипа», не так ли?

— А «пип» не звучит, — авторитетно поясняю я. — Ну, что, пойдемте на следующий цикл?

— Люди, — вздыхает профессор. — «Пипидастр» — мужчина, «пипа» — женщина, потому что мужчина, видите ли, не звучит, а предмет один и тот же. Где логика? Нет ее! Ни в языке, ни в самой сути вашей. Люди! — качает он головой в непритворной скорби. — Да, давайте следующий цикл, доктор Элинипи… Начинайте.

Пока я настраивала «пипу» на следующий цикл, — руки по давней привычке сами делали, — задумалась о грядущих на мою голову бедах. Они уже сидели на орбитальной и готовились к стандартному завтрашнему утру спуститься в наш гравитационный колодец. Имя им было — Тасиой Кудрявцева, моя лучшая — единственная! — подруга. Нет, я была рада, очень рада ее прилету. Но…

Эта маленькая гиперактивная зараза спустит нашу размеренную тихую жизнь в черную дыру, как нечего делать. Все теплокровные мужики в нее влюбятся, все теплокровные бабы ее возненавидят, все прочие будут шугаться по углам при первых же признаках ее появления, а виновата во всем останусь я.

Мы с ней сошлись не пойми каким боком. Изначально — на волне взаимного раздражения, жили на одной площадке в университетском общежитии. Додумался кто-то нас, таких разных, в один блок подселить. Мне не нравился ее образ жизни, она критиковала мой. Каким-то чудом мы не убили друг друга в первые же дни совместного бытия, а потом как-то втянулись в дружбу, которая длилась уже не один год. Правда, сейчас наши отношения ощутимо потрескивали по швам.

Поймите меня правильно, Таська всерьез вознамерилась устроить мою личную жизнь, а зная Таську, я отчетливо понимала, что сунуть голову в песок и переждать бурю у меня не выйдет. Отчасти поэтому, когда меня позвали в дальнюю длительную экспедицию, я согласилась не раздумывая.

Но я даже представить себе не могла, что Таська может подхватиться и прилететь ко мне лично! Сюда, на край обитаемой Галактики, бросив все свои дела. Легко.

Да, а с другой стороны, кто, предварительно загрузившись этанолом, ныл Кудрявцевой в тридэписьмах, что все мужики сволочи, а жизнь после двадцати семи заканчивается бесповоротно, потому что бесповоротно заканчивается. Вызвала демона на свою голову! Сама, собственным своим поганым языком болтливым.

— Кри сбири, доктор Элинипи! — вскричал профессор. — Что вы делаете?!

— Ой!

Я остановила «пипу», возомнившую себя экскаватором, в миллиметре от очередной черепной коробки очередного нивикийского неудачника.

— Повнимательнее, пожалуйста. Повнимательнее!

— Виновата, профессор, — я преданно ела начальство глазами. — Простите, профессор.

— Что с вами творится в последнее время… Переутомление?

Молчу. Не переутомление, а тоска. Но дорогому профессору Сатуву не объяснишь, не поймет.

Мы аккуратно выкопали череп, и в полном молчании уставились на него. Дырки не было. Вообще. Никакой. Зато был круглый след, как будто неведомое нечто уже взялось буравить путь к вкусному мозгу, но что-то его спугнуло или оторвало, а нанесенный ущерб молодой и полный сил организм устранил сам, нарастив на кости кальцинированную заплатку. И выздоровление явно случилось до преждевременного массового вымирания.

— Занятненько, — выговорил профессор, внимательно осматривая находку. — Интересненько! Пакуйте в контейнер, доктор Элинипи. Ценный экземпляр, ценнейший… вряд ли ошибусь, если скажу, что второй такой найдем очень не скоро.

Он не ошибся, но все это было у нас еще впереди.

— Эй, на выселках, — раздался в наушниках голос нашего лантарга (воинское звание, наиболее близкий аналог — полковник, прим. автора). — Сворачивайтесь, буря идет!

Буря — это плохо. Буря — это очень плохо. Очень и очень плохо! Местные пылевые бури, набрав разгон, могут засыпать песком вездеход по самую макушку за считанные мгновения. Не самый приятный климат у планетки, что тут скажешь. Не самый. Но вездеход выкопаться из-под песка может, в крайнем случае, спасатели подсобят, а вот двенадцатидневный труд по расчистке завалов сгинет безвозвратно. Когда буря уймется, мы начнем копать сначала. Ме-е-е-дленно, потому что сама суть нашей работы не приемлет суеты и ударных темпов. А потом, на самом интересном месте, придет очередная буря…

— Доктор Элинипи… — с отчаянием начал было гентбарец.

— Да, — кивнула я, отключая связь, чтобы уши кое-кто не грел. — Давайте еще копнем! Минут пятнадцать у нас точно есть.

Небо Нивикии — темное, тусклое, солнце ее — остывающий красный гигант, у которого второй компаньон бессовестно тырит вещество, потому что черные дыры — хабалки, и не могут иначе. Жизнь в нашем локальном пространстве кипит, в основном, на Родео-Драйв, гигантском развлекательном комплексе, построенном специально для поклонников космического экстрима, то есть, всяческих гонок на выживание в условиях искривляемого черной дырой пространства. Любителей пощекотать нервы себе и зрителям, а так же сгинуть со всеми полагающимися случаю спецэффектами достаточно. Именно они окупают и научную станцию возле дыры, и наше копание в развалинах давно исчезнувшей с лика Галактики расы.