Огонь его ладоней

Чернышева Наталья Сергеевна

— Черт, я же опоздала! — взвыла я.

— Куда вы опоздали?

— В космопорт! Подругу встречать.

Я же добираться буду полдня! Мне же сначала до своего глайдера добраться надо, а он в гараже на крыше, а мой дом… где мой дом? А-а-а! Карта показала, какой я крюк должна сделать к своему дому за своим глайдером! И заодно уж высветила точки-коробочки общественного транспорта, где сейчас какой, и как быстрее доехать к дому. С двумя пересадками! И одна капсула уже ушла, а вторую придется ждать! А сколько времени

я из дома буду пилить в космопорт! А-а-а-а!

Все пропало!

Я опаздываю!

Опаздываю!

Поункеваль осторожно придержал меня за локоть. Я сердито вырвалась, и тогда он сказал покаянным голосом:

— Простите меня великодушно, Элинав. Я не подумал, что вы можете знать чинтсах. Гентбарские языки… сложные.

— Отстаньте от меня! — с досадой сказала я. — Мне бежать надо, я опаздываю!

— Я могу подбросить вас в космопорт, — тем же смиренным тоном продолжил он.

Рррр! На машине лантарга с лантарговым допуском я никуда не опоздаю, но — рррр! И этот негодяй тут же воспользовался моей секундной слабостью: сунул в руки кружку с кофе и просиял сороказубой улыбкой:

— Вы пока угощайтесь, а я — за машиной!

Делать нечего, присела обратно на лавочку и потерпела сокрушительное поражение в попытках от кофе все-таки отказаться и его не пить. Гад наш лантарг, как есть, гад! Подколодный. Знал, чем меня пронять!

По дороге в космопорт у нас произошла светская беседа.

— Откуда язык знаете, Элинав? — невинно, как бы между прочим, спросил мой незваный водитель.

— Я с гентбарцем работаю, — угрюмо ответила я, имея в виду профессора Сатува.

Не объяснять же, что на моей исторической родине, гори она огнем, в нашем округе, за речкой, как раз обосновалась пара гентабрских домов-ульев. И с тамошними детьми мы то дрались в мясо, то, наоборот, дружили неразлейвода. Тут хочешь не хочешь, но азы постигнешь. А дальше — дело техники. Они интересные, гентбарцы. Давний союзник Человечества, первая галактическая раса, с которой получился полноценный контакт вместо эпизодических столкновений и прочего недоразумения. Вот с сородичами лантарга такой любви с первого взгляда не вышло: последняя война закончилась лет тридцать тому назад.

— А вы? — спросила я, чтобы разбавить тягомотное молчание.

— Я с гентбарцем дружу, — хмыкнул лантарг.

— С губернатором? — уточнила я, испытав укол любопытства.

— Мы познакомились, когда он еще не был губернатором. И даже взрослым еще не был, так, личинка третьего цикла развития. Гаденыш контрабандой промышлял, а мы его банду ловили, — и лантарг улыбнулся счастливым воспоминаниям и похвастался: — Это я первым понял, кто у них за главного!

А, ну понятно теперь все. И богатый запас обсценной лексики, и деятельная страсть к наживе и формат панибратского разговора с посыланием собеседника во всех богов, в душу и в пень.

Космопорт вынырнул из-за холмов стремительно и неотвратимо. Мы шли на низкой, резервной высоте, и я все поджимала пальцы ног, мне казалось, машина цепляет брюхом поверхность. Глупости, конечно, но все же.

Лихой разворот на служебную стоянку… И мы вошли в зал ожидания аккурат к тому моменту, как из гейта потекли прибывшие на недавно севшем челноке пассажиры.

Надо было благодарить, но у меня язык присох. Как его благодарить, после… после… Так, Эля, мужик решил твою проблему, вот за это и благодари. Ну, и вообще…

— Спасибо, — тихо сказала я лантаргу. — И это… вот… извините. Не надо было мне так орать, все-таки. Больше не повторится.

— Не за что, — улыбнулся он, снова касаясь моей руки, я тут же отодвинулась, рефлекторно, потом подумала, что ему это, наверное, обидно, а потом разозлилась на себя — какого черта мне не все равно, обидно ему или не обидно!

— Но вы не слишком уж сдерживайте себя, Элинав, — все с той же усмешкой продолжил он, а когда я подняла на него глаза, добил:- Вы хорошеете, когда злитесь. Вам идет.

Да чтоб его! Он мне еще издали, с десяти шагов, ручкой помахал. И ввинтился в толпу, я быстро потеряла его из виду. Зараза! Оставил за собой последнее слово. Разве можно такое пережить?!

Кудрявцева превзошла саму себя. Выглядела — шикарно. Что-то воздушное и белое вокруг головы и шеи, белый костюм, алый лак на ногтях, алые туфли и алая же сумочка маленькая, для всякой полезной мелочевки. Белые, с алыми корнями, волосы, взбитые и уложенные с тем небрежным шиком, который получается только после того, как полдня убьешь на укладку.

Я смотрела на подругу и очень остро чувствовала свой старый затрепанный комбинезон, неухоженные волосы, мятое после бессонной ночи лицо, и печальные пальцы в заусеницах. Пугало — рядом с королевой.

— Эля, — встревожено сказала Таська после всех, положенных случаю, приветствий, — с тобой все в порядке? Выглядишь ты…

— Как чучело выгляжу, — кивнула я. — Знаю.

— А раз знаешь, то почему позволяешь себе показываться в таком непотребном виде на людях?! — возмутилась Кудрявцева. — Учишь ее, учишь!

— Была причина, — неохотно ответила я. — Поехали, потом расскажу.

— Ты заболела? — ахнула Таська.

Для нее выйти в свет, как она выражалась, непричесанной равносильно тяжелой болезни.

— Не выдумывай, — сказала я. — Кто бы меня, заболевшую, тогда здесь держал бы. Нет, проблемы просто были. Поехали!

Дом встретил тишиной и молчанием. Ну, да… Я здесь сколько дней уже не была, все по раскопам да по раскопам. Спешили мы, ведь синоптики прогнозами не радовали… Чувствовалась в доме некая заброшенность, чувствовалась. Стылый неуют, он всегда заводится, когда в дом не спешишь врастать душой.