Огонь его ладоней

Чернышева Наталья Сергеевна

— Располагайся, — широким жестом пригласила я Таську. — Наверху левая спальня — моя, остальные три можешь забирать хоть все.

— Отлично, я привезла с собой море багажа, — деловито заявила Кудрявцева.

Ну, это да, без вагона чемоданов она не путешествует. Всегда удивлялась, зачем ей столько. А она как-то взялась перечислять — и это надо, и то надо, и без вон того не обойтись. А по итогу — чемодан, чемодан, чемодан, и еще сумки, сумки, и — коробки…

— Та-ак, а где у тебя пищеблок?

— Вон там… по коридору…

В голове внезапно зашумело,

ноги подкосились. Я упала на диванчик, в ушах сладко зашумело, глаза закрылись сами. Я поняла, что если вот прямо сейчас не засну, то умру. Не станет меня. Вообще

— Кудрявцева, — сказала я заплетающимся языком, — я ночь не спала… устала как… я тут посплю, а ты устраивайся, ага?

Ответа Таськи я уже не услышала. Провалилась в сон как в колодец, а очнулась от сочных, восхитительных запахов. Пахло жареным тестом. Как в детстве в праздники, когда наша этажная мама старалась баловать нас чем-то вкусненьким собственноручного приготовления. Я — государственный ребенок, росла в интернате, но пожаловаться на горькую сиротскую долю не могу. Нас любили! Впрочем, на Старой Терре, где я выросла, по-другому просто не бывает. В других мирах — встречается всякое, а у нас никогда не позволят человеку работать с детьми, если тот равнодушен или, хуже того, жесток.

Я села, подперев голову кулаками. Некая разбитость в теле все еще ощущалась, но, судя по включенному освещению, снаружи стоял уже поздний вечер. Либо буря пошла на полный разгон, засыпав песком городской купол до полной непрозрачности.

— Проснулась? — раздался над ухом жизнерадостный голос Таськи.

— Не совсем, — пробурчала я, — но почти.

— Так, — деловито сказала она. — Сейчас — в душевую, отмываться. После наденешь вот это, — в руках у меня оказался пакет с бельем и пакет с одеждой.

— Погоди, погоди, я есть хочу! — возмутилась я. — Чем это таким вкусненьким пахнет?

— Мыться! — отрезала Таська и глаза ее превратились в дула. — Грязнулям ужин не положен.

Ужин. Все-таки, ужин. То есть, сейчас вечер. Я весь день проспала, что ли…

— Давай, давай, быстрей, быстрей, — Таська звонко похлопала в ладони. — Я тоже есть хочу!

— А это что такое?

Таськин рабочий терминал — здоровенная дура размером в две ладони, — лежал на соседнем диванчике, демонстрируя обширный обзор платьев из каталога «Солнечные Рассветы»*

— Это — проект «Новая Элина», — заявила Таська. — Иди мойся, потом поедим, а затем я тобой займусь!

Прозвучало угрожающе. Но Кудрявцева уже включила режим «вижу цель, не вижу препятствий», а в таком настроении ее термоядерной боеголовкой не остановишь. Я вздохнула и побрела в душевую…

_________

* «Солнечные Рассветы» — очень известный в Земной Федерации бренд женской одежды для гуманоидных рас.

Вот как так получается? Продукты одни и те же — из автономного пищевого синтезатора, встроенного в систему «умный дом». Но у меня получается ерунда, а у Таськи… Господи, она соорудила самый настоящий шедевр, какой не в каждом ресторане встретишь! Тарелочки, вилочки, красиво все разложено, а пахнет-то, пахнет! А на вкус! Даже выпечка — круглые румяные булочки с тем самым умопомрачительным запахом детства. И не лень же было возиться.

— Тася, — сказала я влюблено, — ты — сокровище.

— Именно, — самодовольно подтвердила она.

— А может, останешься здесь? — в порыве вдохновения предложила я. — Я буду ездить на раскопы, ты будешь мне готовить. А?

— Оставь безумные надежды, — посоветовала Кудрявцева. — Лучше сама поучись готовить, пока я здесь.

— Ты надолго?

— На пару дней.

— На пару дней! — ахнула я, не донеся вилку до рта. — Кудрявцева!

— Не переживай, улетим из этой дыры вместе.

— С ума сошла, куда?! И кто меня отпустит.

— Твой начальник тебя отпустит. А куда, это я еще не решила, подумаем вместе.

— Таська, ты сумасшедшая, — убежденно сказала я. — Вот так свалиться мне на голову и заявлять, что улетим вместе…Предупреждать надо!

— Тебя предупреди! — с сарказмом воскликнула она. — Ты тут же побежишь с воплями — прятаться в самую глубокую щель, какую только сумеешь найти по дороге.

— Да с чего ты взяла, что меня отпустят! — возмутилась я.

— С того, что ты в этой дыре третий год торчишь безвылазно. Отпуск последний когда был? Молчишь. Правильно, молчи. Элька, тебе двадцать семь, а через год будет двадцать восемь, а еще через сколько-то лет — сорок. А ты посмотри на себя. Ты же не живешь, ты существуешь! Так нельзя.

Ну, все, понесло ее в рай на досвете.

— Мужчина хоть есть?

— Есть! — из духа противоречия выпалила я.

Но Таську обмануть невозможно:

— Врешь.

— Ну, вру, — сдалась я. — Ну, и черт с ними, с мужчинами. Не надо мне.

— Не надо ей! — всплеснула Таська ладонями. — Молодой интересной женщине. Не надо. Беда!

— Нет тут никого нормального, — отрезала я, разговор перестал мне нравиться, но Таську так просто не подвинешь, если уже вцепилась.

— Да? А кто это такой интересный был с тобой в космопорте? Я все видела!

— А… это… Это лантарг Поункеваль, — сказала я неохотно, примерно уже зная, что последует дальше.

— Поункева-аль, — в Таськиных глазах загорелся хищный интерес. — Он уже разрешил тебе звать его по имени? А тебя по имени зовет?

Вопросы с подвохом. Кудрявцева — экзокультуролог, занимается в числе прочего изучением и сравнительным анализом бытовой культуры различных рас. Она сама выросла в смешанной семье… в огромной смешанной семье, где каждой твари по паре, в смысле, дополна межрасовых браков, и все дружны между собой. Таська знает двадцать два галактических языка, причем знает на очень приличном уровне, без нейросети «Komuna lingvo» в ухе, и, насколько мне известно, изучает двадцать третий. Но у нее просто не было шансов — первые четырнадцать языков она ухватила в детстве, как я поймала гентбарский чинтсах. А дальше — способности, любопытство, термоядерное шило в заднице. Правда, у нее ни одного эксперта по языку нет, но ей и не надо.