Огонь и сера
Шрифт:
– Что там?
– Конский волос.
И д'Агоста увидел – или ему показалось, – как лицо фэбээровца озарил свет постижения.
– Что... что это значит?
– Это значит все. – Пендергаст опустил пинцет.
Глава 58
Упиваясь красотой осеннего вечера, Гарриман шагал мимо отеля «Плаза» к Центральному парку. Свежий воздух бодрил. Золотистый свет мешался с зеленью листьев над головой, где по веткам, собирая орехи, скакали белки. Мамочки гуляли с колясками, мимо проносились велосипедисты и роллеры.
Статья о Баке пошла в утренний выпуск. Крису она понравилась. Телефоны
Чудесный вечер. Брайс Гарриман шел получить свежую порцию славы – взять интервью у преподобного Бака специально для «Пост». И он возьмет его. Если не он, то больше никто.
Гарриман обошел сзади зоопарк, обогнул старый арсенал... и замер. Посреди поросшей зеленью территории, что тянулась вдоль Пятой авеню, кто-то поставил палатку – старую парусиновую палатку. Гарриман стал взбираться на отлогий холм, и чем выше он поднимался, тем больше видел матерчатых домиков. У подножия холма в северной части Шестьдесят пятой улицы раскинулся настоящий палаточный городок. В небо от десятков костров поднимался дым.
Впрочем, удивлялся Гарриман недолго – его переполнила гордость. Ведь именно он не дал истории умереть, а людскому потоку иссякнуть.
Некоторые поселенцы, особенно старшеклассники и студенты, готовясь спать, укрылись газетами, однако рядом пестрели спальные мешки самых разных моделей, а с фирменными палатками для альпинистов (наверняка взятыми напрокат) соседствовали самопальные навесы из простыней и веток.
На Пятой авеню вдоль ограды парка патрулировали два копа. Еще несколько полицейских нарисовались с противоположной стороны. Но все это было в порядке вещей – кто-то же должен приглядывать за пятью сотнями жителей палаточного городка.
Шагая по узкой рукотворной аллее между кустами и палатками, Гарриман живо представил себе картину времен Великой депрессии: жалкие хибары в лесистой ложбинке, люди на стеганых одеялах греются у костров, пьют кофе и готовят пищу.
Лагерь рос буквально на глазах – вновь прибывшие вынимали вещи из рюкзаков и ставили палатки. Невероятно, такое в Нью-Йорке происходило впервые. Гарриман достал телефон и, быстро набрав номер художественного отдела, вызвал фотографа.
Отзвонившись, он спросил, как найти преподобного Бака, и уже через несколько минут вышел к его палатке армейского образца у самого центра лагеря. Самого Бака репортер увидел внутри, – проповедник что-то писал, сидя за карточным столиком, как будто сошедший с портрета генерал эпохи Гражданской войны.
Гарриман уже хотел войти, но путь ему преградил юноша.
– Вы по какому делу?
– Пришел увидеть мистера Бака.
– Многие здесь пришли увидеть преподобного. Он занят, не беспокойте его.
– Я – Гарриман из «Пост».
– А я – Тодд из Левиттауна. – Холодно улыбаясь, помощник твердо стоял на своем.
«Говнюкам однозначно нельзя в религию», – подумал Гарриман и заглянул в палатку через плечо самозваного стража. Преподобный по-прежнему работал, – но Гарриман смотрел мимо него, на стены, где были пришпилены статьи, вырезанные из ранних выпусков «Пост». Его статьи.
Гарриман ободрился.
– Преподобный захочет меня увидеть. – Оттолкнув парня, репортер вошел и протянул руку: – Преподобный Бак?
– А вы? – Бак поднялся.
– Гарриман, «Пост».
– Преподобный, он вторгся силой... – начал помощник.
– Гарриман, – медленно улыбнулся Бак. – Все в порядке,
Тодд стушевался и отступил в угол. Тем временем Бак пожал протянутую руку, и кисть репортера чуть занемела. На преподобном была клетчатая рубашка с короткими рукавами и брюки из хлопчатобумажного твила – никаких полиэфирных костюмов, которые обычно позволяют себе проповедники. На мускулистом предплечье Гарриман увидел татуировку и догадался, что Бак в свое время отмотал срок.
– Вы ждали меня?
– Я знал, что вы придете, – кивнул Бак.
– Откуда?
– Это часть божественного плана. Присаживайтесь.
Усевшись на пластиковый стул, Гарриман достал диктофон:
– Разрешите?
– Как вам угодно.
Включив и проверив, работает ли прибор, Гарриман аккуратно поставил его на стол.
– Начнем, наверное, с этого самого плана? Расскажите о нем.
Бак благосклонно улыбнулся:
– Оглянитесь! Я – ничто, лишь грешный человек, который делает все возможное, чтобы выполнить волю Господню. И вам, мистер Гарриман, знаете вы или нет, в божественном плане отведена своя роль. Как оказалось, важная роль. Ваши статьи объединили нас – людей, уши которых слышат, а глаза видят.
– Видят что?
– Вознесение.
– Простите?
– Всевышний обещал, что в Судный день праведный вознесется на небо, а грешник опустится в грязь и огонь. – На миг Бак замялся, и Гарриман уловил легчайший оттенок сомнения. Похоже, преподобный сам оказался не вполне готов.
– Вы думаете, здесь – эпицентр Судного дня?
– Бог посылает мне знаки. Первым знаком стала ваша статья о смерти Гроува и Катфорта. Она заставила меня проделать путь от Юмы до Нью-Йорка.
– Кто же тогда те люди, что собрались в лагере?
– Они – спасенные, мистер Гарриман. А вне лагеря – обреченные. Ну а вы, мистер Гарриман? С кем вы?
Вопрос застал врасплох. Во взгляде проповедника сквозила мощь – преподобный здорово напоминал Распутина.
– А что лучше? – невесело рассмеялся репортер.
– А что лучше: вечность гореть в жупеле или блаженно сидеть у ног Иисуса?
У Гарримана оба варианта вызывали раздражение.
– Спрошу еще раз: с кем вы? Пришло время сделать выбор. Нельзя больше сидеть, гадая, с кем правда. Момент истины наступил, он приходит к каждому, пришел и к вам. Вспомните послание святого Павла к римлянам: «Нет праведного ни одного... Потому что все согрешили и лишены славы Божией» [53] . Раскайтесь и обретите рождение в любви Христа. Решайте: гибель или спасение?
53
«К Римлянам». 3:10,23.
Бак ждал ответа.
За воротник стекла струйка холодного пота. Что делать? В принципе Гарриман считал себя христианином... В определенном смысле. Хотя никак не ортодоксом, который даже спит в обнимку с Библией.
– Можно мне еще подумать? – Гарриман не ожидал такого поворота: в конце концов, вопросы здесь задает он.
– Подумать? О чем? Все очень просто. Помните, что ответил Иисус богатому юноше, возжелавшему вечной жизни: «...продай имение твое и раздай нищим...» «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Мистер Гарриман, вы готовы раздать свои земные богатства и присоединиться ко мне? Или уйдете, как тот юноша в Евангелии от Матфея?