Огонь между небом и землей

Черри Бриттани Ш.

Я покраснела.

— Ты тоже. Я имею в виду, солидно. Ты выглядишь солидно.

Он потянулся к моему локтю, и я взяла его под руку. Проводив меня к машине, он отрыл пассажирскую дверь и помог мне сесть. Сердце ударялось о ребра, а порхающие в животе бабочки каким-то образом превратились в огнедышащих драконов, сжигающих меня изнутри. Я так сильно нервничала.

Когда он спросил, поеду ли я с ним в Чикаго в оперу, мне хотелось убедиться, что это не сон. Много лет назад у нас не было возможностей воплотить в жизнь какие-то фантазии. Мы никогда не

могли любить друг друга так, как действительно того заслуживали. Поэтому то, что сегодня на Логане костюм, который ему не велик, а на мне платье, чересчур изысканное для меня, было потрясающе.

Я все еще люблю тебя…

— Ты волнуешься? — спросил он, когда мы выехали на шоссе.

— Да.

Я все еще люблю тебя…

— Знаю, я никогда не делал ничего подобного. Никогда не был в опере. Я имею в виду, что был на твоих фортепианных концертах, и они были потрясающими, но никогда не видел ничего подобного.

— Тебе понравится, — сказала я. — Когда я училась в колледже, по одному из музыкальных предметов мы были обязаны посещать такие мероприятия. Опера — это реальные переживания.

Он улыбнулся.

— Спасибо, что поехала со мной, Хай.

Каждый раз, когда он называл меня Хай, я чувствовала, будто мне снова восемнадцать.

Я все еще люблю тебя…

Постановка была потрясающей, и, пока мы, сидя в угловой ложе, смотрели на сцену, я заметила, что на глазах Логана выступили слезы. Его взгляд не отрывался от актеров на сцене, а мой — от него. То, что происходит — это безумие. Как одному-единственному парню после стольких лет все еще удается управлять ударами моего сердца?

После спектакля мы вышли на прохладную улицу осеннего Чикаго. Мы стояли так близко друг к другу, что время от времени наши руки соприкасались. Отель, в котором мы остановились, был на одной улице с Оперным театром, и это было чудесно.

— Отношения Келлана и Эрики стали очень напряженными, — сказал Логан, прерывая поток моих мыслей.

— Да. Чрезвычайно напряженные. Эрика звонила мне прошлой ночью. Она сидела в машине и плакала. Ей кажется, что она в безысходности и что Келлан отстраняется от нее.

— Ты думаешь, он отстраняется?

— Не знаю. Думаю, он просто напуган.

— Да. Я тоже. Я думал… Мы должны что-то сделать для них. Не знаю что, но хочу сделать что-то, от чего им станет лучше.

— Это отличная идея, — согласилась я, открывая дверь в фойе отеля. — И я думаю…

— Я все еще люблю тебя.

Что? Я только что вслух произнесла слова, вертевшиеся весь вечер у меня в голове? Слова, преследующие меня последние пять лет?

Нет. Они слетели не с моих губ.

Медленно повернувшись, я уставилась на Логана, который стоял на тротуаре, засунув руки в карманы. Он качнулся взад-вперед.

— Что? — спросила я, мое сердце бешено колотилось.

— Я все еще люблю тебя, — повторил он, подходя ближе. — Я пытался прекратить это. Пытался игнорировать. Я пытался прогнать это чувство, но оно не уходит. Когда ты рядом, я хочу тебя еще ближе. Каждый раз, когда ты смеешься,

я хочу, чтобы этот звук никогда не стихал. Когда тебе грустно, я хочу поцелуями собрать твои слезы. Я знаю все причины, по которым не должен хотеть быть с тобой. Знаю, мне нет прощения за все то, что тогда произошло. Но я знаю, что все еще люблю тебя. Ты по-прежнему тот огонь, который согревает меня, когда в душе появляется холод. Ты по-прежнему голос, отпугивающий темноту. Ты по-прежнему для моего сердца единственный повод, чтобы продолжать биться. Ты по-прежнему воздух для моих легких. По-прежнему мой самый сильный кайф. И я по-прежнему искренне, до безумия, до боли люблю тебя. И не думаю, что когда-нибудь смогу перестать.

— Логан…

Он продолжал приближаться ко мне, и мое сердце продолжало ускоряться до тех пор, пока я не почувствовала слабость.

— Алисса…

— Ло.

Медленно мы переплели наши пальцы вместе.

— Хай.

Он.

Я.

Мы.

Мы подошли ближе. Наши тела прижались друг к другу, и я почувствовала, как он задрожал, когда кончики моих пальцев коснулись его груди.

— Нервничаешь? — спросила я.

— Нервничаю, — ответил он.

Мои губы были в миллиметре от его рта. Его дыхание стало моим, а мое принадлежало только ему. Он помогал мне жить, заставляя снова и снова сокращаться мышцы моего сердца.

Я пожала плечом.

Он пожал плечом.

Я улыбнулась.

Он улыбнулся.

Я приоткрыла губы.

Он приоткрыл губы.

Я наклонилась.

Он наклонился.

И мы оба были так сильно влюблены.

***

На несколько мгновений он впустил меня в свое сердце, а я позволила ему войти в мое. Его кожа соприкоснулась с моей. Его губы встретились с моими. В ту ночь мы держались друг за друга. Мы не позволяли нашим мыслям заблудиться где-то. Мы не говорили о прошлом и отказались от разговоров о будущем.

Но мы действительно вспоминали, и мы действительно мечтали.

Мы вспоминали, кем были, и мечтали, кем могли бы стать. Каждый раз, когда он входил в меня, я шептала его имя. Каждый раз, выскальзывая из меня, он шептал мое.

— Я люблю тебя, — тихо говорила я ему на ухо.

— Я люблю тебя, — нежно отвечал он, целуя меня в шею.

Этой ночью мы любили друг друга. Мы любили друг друга без стеснения, без ограничений, без страха. Мы любили друг друга каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждым оргазмом. Мы любили боль, мы любили раны, мы любили наш неистовый огонь, который никогда не угасал.

Этой ночью мы любили.

Да…

Любили так неспешно.

***

Когда я проснулась, мне все еще казалось, что я сплю, потому что лежала в его объятиях. Его глаза были открыты, и он нежно поцеловал меня в лоб.

— Привет, — я зевнула, протирая глаза.

— Привет, — ответил Логан.

— Пора вставать?

— Нет, — он покачал головой. — Сейчас только три часа ночи.

Я немного приподнялась, внутри зашевелилось беспокойство.

— Что не так?

— Ничего.