Огонь на снегу
Шрифт:
Алида была уверена: ее отец никогда не сожалел о прерванной дипломатической службе, но ему, наверное, было очень больно сознавать неприязнь брата к своей жене. За все время жизни в Париже никто из семьи Шенли ни разу не посетил их. И все же родители были счастливы, как могут быть счастливы двое любящих.
У них было очень мало денег — только небольшая ежегодная рента, завещанная им тетушкой отца, но и она прекратилась после его смерти. Однако родители были счастливы!
Их маленький домик, расположенный не в самом фешенебельном квартале Парижа, всегда казался Алиде пятном солнечного
Однако ее не отпускала мысль о том, что ее пребывание здесь, среди интересных, восхитительных людей — всего лишь передышка перед полной мрака и страданий жизнью в замке. Как только Мэри выйдет замуж, Алида сразу отправится домой самой дешевой и быстрой дорогой, и весь этот прекрасный, манящий мир останется лишь в воспоминаниях!
«А к одному человеку меня, кажется, тянет больше, чем к другим!» — шептал ее внутренний голос.
— Он принадлежит Мэри! — сурово отвечала ей ее совесть.
Уткнувшись в подушку, девушка боролась со слезами, невольно набегавшими на ее глаза.
На следующее утро Алида вернулась во дворец, сопровождаемая тихой и почтительной служанкой великой княгини.
Было восемь часов утра, так как корабль прибыл вовремя. Сделав свое дело, Алида со служанкой сели в сани и поехали по почти безлюдным улицам. Сани весело скользили по первому снегу, выпавшему за ночь.
Алида вспомнила, как утром проснулась от тихого стука в дверь. В спальню вошла горничная и отдернула шторы, впустив в комнату тусклый свет серого, облачного неба.
Не зажигая свечей, Алида торопливо оделась, боясь разбудить Мэри и графиню, мирно спавших в соседних комнатах. За дверью ее уже ждал лакей, чтобы проводить к другому выходу. В прихожей с боковой дверью во двор ее уже поджидала пожилая женщина в теплой накидке и темной шляпке без полей, выдававшей в ней старшую служанку.
Женщина сделала реверанс, и они с Алидой вышли во двор.
— Снег! — воскликнула Алида. — Я знала, что выпадает снег, но так рано!
— Мы ждем зимы с начала октября, мадемуазель! Теперь до весны придется кататься на санях!
— И мы сейчас поедем на санях? — воскликнула Алида. — Как чудесно!
Им были поданы шикарно отделанные сани, искусно украшенные резьбой, в которые были запряжены четыре лошади одной масти.
Алида удобно устроилась в санях, лакей покрыл им колени меховой полостью. Когда они выехали на улицу, служанка протянула Алиде муфту.
К тому времени как они подъехали к пристани, солнце уже начало пробиваться сквозь облака, и Алида подумала, что никогда еще не видела ничего красивее шпилей, куполов и дворцов, покрытых снегом, обильно выпавшим за ночь. Она подумала, что Петербург похож на волшебную страну, но тут же вспомнила о жестокости, терроре, страхе и нищете, скрывающейся за внешним блеском.
Ранним утром набережная выглядела мрачноватой, но на ней ключом била жизнь, и Алида, впервые с тех пор как приехала в Петербург, смогла посмотреть на простых людей.
Мужчины в основном были высокими и прекрасно сложенными. Они носили теплые огромные сапоги и просторные овчинные шубы, удачно сочетавшиеся с их длинными бородами. Женщин было мало, но все они были приземистыми, закутанными до кончиков носов и казались похожими на толстые коконы.
Спустя несколько минут корабль, обогнув излучину реки, стал причаливать к пристани.
— Это «Босфор», мадемуазель, — обратилась к Алиде служанка.
Алиде показалось, что судно не очень впечатляет и, конечно, не выдерживает сравнения с английской «Девушкой из Гуляя».
Откуда ни возьмись появились люди, кричавшие что-то своим друзьям на корабле. Тут же слонялись равнодушные носильщики, не рассчитывающие прилично заработать в такой ранний час.
Однако, несмотря на убогий вид корабля, пассажиров на нем было много: сильные молодые крестьяне в овчинных шубах и толстых высоких сапогах, офицеры самых различных родов войск, купцы с окладистыми бородами и в длинных кафтанах. Были и совершенно не поддающиеся описанию суровые личности, которых никто не встречал, лица которых не выражали восторга оттого, что их путешествие закончено.
Как только спустили сходни, Алида со служанкой вышли из саней. Не объясняя, почему она не торопится на корабль, девушка просто стояла у сходней и смотрела на пассажиров, спускающихся со своим багажом.
Сначала появились пассажиры первого класса, и Алида почему-то решила, что господина Таченского не будет среди них. Ведь если он скрывает свое имя, то, конечно, не станет путешествовать первым классом: это наведет на размышления. За пассажирами первого класса — а их было немного — стали выходить почтенные купцы и другие люди, аккуратно одетые, с тщательно причесанными бородами и в дорогих меховых шапках.
Наконец настала очередь четвертого класса: женщин с младенцами на руках, стариков со слишком тяжелыми для них узлами, усталых, изможденных детей и, наконец, тех, в ком Алида безошибочно угадала крепостных. Некоторые из них были малы ростом, некоторые слишком высоки и, казалось, стыдились этого. Среди них шел невысокий человек с узлом на плече.
Алида сразу же узнала его. Господин Таченский был небрит, одет нарочито небрежно, но Алида узнала бы его среди тысячи лиц. Когда он сошел на берег, девушка уронила ридикюль. Вскрикнув, она наклонилась, чтобы не встретиться взглядом с господином Таченским.
— Как я неуклюжа! — воскликнула она.
Служанка подняла ридикюль и передала Алиде. Та поблагодарила ее по-французски.
Ничего не подозревая, господин Таченский шел по пристани. Незаметно поглядывая ему вслед, Алида увидела, как какой-то человек подошел к нему и взял за руку. Что-то говоря, он подвел Таченского к дешевым саням, запряженным всего одной лошадкой. Алида догадалась: это человек князя, готовый везти Таченского к матери.
Со вздохом облегчения она поняла, что ее задача выполнена, но вдруг вспомнила о багаже, который должна получить на корабле, чтобы объяснить свое присутствие здесь. Алида быстро получила свой пакет в конторе казначея, поблагодарила его, а ее спутница расплатилась с носильщиком, отнесшим пакет в сани.