Огонь сильнее мрака
Шрифт:
Джон стиснул зубы.
– Не ошибся, – сказал он. – И что?
– Да ничего, – ответил голос с деланным равнодушием. – Поговорили, расходимся. Ты – по своим делам, я – по своим. Мне на почту надо, письмо отправить. Парламентский проспект, девяносто четыре, Бену Донахью лично в руки. Дорогой господин Донахью, сука-вошь! Точно знаю, что в вашей Гильдии завелся поганый ублюдок, звать его Джонован Репейник. Читает мысли с помощью своего ублюдочного нюха. Делайте с ним чего хотите, мое дело – сказать правду. Со всяким уважением, подписи нет.
Джон молчал. В десятке ре внизу плескала вода. Голуби под крышей заходились от страсти.
– Ну так как? – спросил голос деловито. – Чё решил? Да, забыл самое главное-то. Ты, поди, уже мечтаешь меня грохнуть. Так не мечтай особо. Я ж письмо в трех екзеплярах написал. Один екзепляр
Джон полез в карман.
– А ну руки! – заорали из кабинки. Ствол ружья бешено задергался.
– Я за куревом, – сказал Джон. Неспешно достав портсигар и спички, он закурил и выпустил дым в направлении кабинки.
– Ружье-то опусти, – посоветовал он. – Все равно ведь стрелять не будешь.
– Это почему, сука-вошь?!
Джон спрятал портсигар.
– А смысл? Убьешь меня – денег не получишь.
– Я еще те копыто прострелить могу! – пригрозил голос. Джон покачал головой:
– Рискованно. Здесь на лид вокруг никого нет, помощи ждать неоткуда. Пока доползу до людей – истеку кровью. И опять же – не получишь денег. Можешь, правда, сам мне перевязку сделать… – он затянулся, – но это как-то не стильно.
– Щас искупаешься, – сказал голос. – Рычаг дерну, и искупнёшься, сука-вошь. Последний раз спрошу: платить будешь?
– Сколько? – спросил Джон.
– Косой каждый месяц.
Джон усмехнулся.
– Мне в месяц сотню форинов платят. Если дело раскрою – еще премия, двести. Тысячу ну никак не наберу.
– А мне до балды! – заорал голос. – Достал ты меня, сука-вошь! Умный до хера? Через неделю сюда косой принесешь! Через неделю, день в день! В это же время! Иначе письмо твой шеф получит! Всё!
Что-то заскрежетало, решетчатый пол дрогнул, косо ушел из-под ног. Джон взмахнул руками, провалился и через секунду оглушительно хлопнулся об воду – ногами и животом. Хлебнул полный рот. Слепо барахтаясь, вынырнул на поверхность, закашлялся…
Открыл глаза. Воспоминание никак не отвязывалось, крутилось в голове раз за разом, точно картинки, бегущие по кругу в волшебном фонаре. Это случилось вчера вечером. Без пятнадцати шесть кэб привёз его в Тартейн, на самую окраину города, туда, где у реки стоял полуразрушенный завод. Через четверть часа Джон поднялся на второй этаж заводского корпуса и ступил на сбросовый люк. Еще десять минут заняли переговоры – и вынужденное купание в Линни. Выбравшись на берег и поглядев наверх, Репейник увидел, как огромный люк медленно, рывками закрывается. Сквозь натужный скрип дряхлого механизма слышалось хихиканье – правда, может, так только казалось. Джон помчался ко входу в корпус, взлетел по лестнице, добежал до кабинки, рванул на себя ржавые листы металла. Внутри никого не было, лишь торчал из пола кривой рычаг, тот самый, открывающий люк.
Затем были бесплодные поиски в насквозь продуваемом, ветхом здании, и равнодушное курлыканье голубей под крышей, и ледяная одежда, липшая к телу. Все напрасно: проклятый вымогатель исчез. Джон поехал домой. Приехав, с порога, шлепая ботинками, прошел в ванную, открыл кран и потом целый час отмокал в горячей воде, погрузившись по самый нос, лишь изредка высовывая руку, чтобы приложиться к стоявшей на полочке бутылке. Выйдя из ванной и натягивая халат, он сообразил, что револьвер остался на речном дне. Это оказалось последней каплей. Уронив халат, Джон стучал в стену кулаком и рычал невнятные ругательства, пока не пришла домой Джил – усталая, вымокшая под дождем до нитки. Поглядев, как она вытирает мокрые волосы мокрым же полотенцем, он решил, что ничего ей рассказывать не станет. И без того было тошно.
«Что же теперь делать», – подумал Джон. Всю ночь, временами проваливаясь в сон, он рассчитывал план действий, но ничего толкового придумать не смог. Шантажиста надо было выследить. Узнать, кто он, где обитает, как зарабатывает на жизнь. Вломиться к нему домой, запугать, так, чтоб обделался. Пригрозить: отправишь письмо – убью, выпущу кишки, закопаю живьем. Словом, поговорить с гадёнышем на его же языке. Но сначала выследить. А сделать это ох как непросто. Единственная зацепка – шантажист был хорошо знаком с устройством завода: наверняка знал, что будет, если потянуть за рычаг сброса, легко сумел уйти после того, как окунул Джона в реку, не заблудился в заводских
Ну, и остается сущий пустяк: найти каждого по списку и встретиться лично, потому что единственный способ опознать шантажиста – услышать его голос. На заводе работало, навскидку, человек триста. Ерунда, за год управлюсь. Джон горько усмехнулся, глядя в серый потолок. А пока я этого упыря не найду, придется все-таки ему платить. Так что поиски лучше начинать прямо сегодня. Это плохо, ведь именно сегодня Донахью велел прийти всем на совещание, ровно в полдень…
Джон вскочил с кровати. Совещание! Часы показывали одиннадцать двадцать. Репейник заметался по квартире, на ходу ныряя в рубашку, застегивая непослушные пуговицы и собирая с пола урожай вчерашних носков. Если тотчас выскочить из дому и мгновенно поймать кэб, то оставшегося времени как раз хватит на дорогу. Боги мертвые, что ж так заспался… Однако немудрено – после всех приключений. А где Джил? Джил!.. Ах да, уже ведь поздно: наверное, ушла спозаранку, и будить не стала. Бумажник, бумажник! Куда подевался этот грёбаный кошелек? Вчера его на столик выкладывал, весь мокрый. Там еще десять форинов было. И жетон, вот что главное, жетон мой! Без жетона я ведь не сыщик, я без него просто частное лицо... Проклятье, опаздываю. Ну где!.. Ладно, потом найду, мелочь в кармане есть – на кэб хватит… Одевшись, он машинально похлопал по бедру, проверяя на месте ли револьвер. Револьвера, конечно, не было. Джон выбранился, хлопнул дверью и сбежал вниз.
На улице оказалось солнечно и ветрено. Как назло, набережная словно вымерла, только вдалеке, у перекрестка с улицей Кинси, попыхивал дымом мобиль. Джон закурил, поднял воротник и принялся ждать кэб. Ждать пришлось долго. Сначала по набережной не спеша проехала роскошная, в черном лаке карета с бархатными занавесками, потом, бок о бок, точно соревнуясь – два сверкающих медными котлами мобиля, затем проволоклись одна за другой три фермерские телеги, запряженные сонными битюгами. Ветер трепал битюгам гривы, играл с клочьями сена на мостовой. Джон докуривал вторую самокрутку, когда подлетел, наконец, кэб. Узнав адрес, кучер нагло запросил два форина: понял, видно, что пассажир опаздывает. Джон, скрипнув зубами, согласился. Десять минут тряской, дерганой езды в прокуренной коляске. Кучерское «тпрр», стук по крыше, расплата – прощайте, два форина. Парламентский проспект, девяносто четыре: трехэтажный серый дом с мраморными колоннами, узкими окнами и железной крышей. Над входом – гипсовый барельеф, недрёманное око в лавровом венце (по простому – «глазунья»). У входа – коляска, с виду не из дорогих, но с ухоженной рыжей лошадью. «Должно быть, клиент приехал к кому-то, – подумал Джон. – Ранняя пташка...» Он поднялся на ступени и с усилием распахнул тяжелую, басом скрипнувшую дверь.
Первый этаж Гильдии занимали учебные классы (налево), столовая (направо) и большой тренировочный зал (тоже направо). Из зала доносились выкрики и многоногий топот – с утра пораньше муштровали новичков.Джон кивнул дежурному вентору, стоявшему у входа и, стараясь как можно тише ступать по устланной потертым малиновым ковром лестнице, поднялся на второй этаж. Здесь были кабинеты сыщиков, располагавшиеся по сторонам широкого коридора, а в дальнем конце этого коридора чернела обитая кожей дверь общего зала. Джон торопливо прошел к чернокожаной двери, смахнул с плаща соринку и деликатно постучал. Ответа не последовало. Джон заглянул внутрь. Стулья были аккуратно придвинуты к длинному ореховому столу, кресло Донахью пустовало. «Воздух чистый, – заметил Джон, – значит, еще не совещались». После собраний в зале обычно дым стоял коромыслом, некурящих в Гильдии не водилось. Забрезжила слабая надежда, что всё отменили. Джон чуть расслабился. Сейчас можно пойти в кабинет, снять плащ, усесться за стол и как следует подумать. Подумать, во-первых, о поисках вымогателя, Хальдер его мать, а во-вторых, прикинуть, откуда можно срочно взять тысячу форинов...