Огонь-создатель, огонь-убийца
Шрифт:
— Приглашаешь?
Ох, мамочки! Он сказал это, подойдя ко мне уже с левой стороны, и в этот раз его шёпот обжигает меня, как горячий воздух. Ну почему я так реагирую на него? Это сильнее, чем с Иваром. Даже странно, что я вспомнила демона всего несколько раз за эти дни, и то между прочим.
— Я тебя посылаю, Саид.
— Как невежливо.
Да он издевается!
— Невежливо — это напоминать мне о моем позоре.
— Тебе стыдно за то, что предложила себя? — Я чувствую изумление в его ауре и даже оглядываюсь, чтобы убедиться в своей догадке.
И уже сама удивляюсь, когда это он опустил мыслеблоки, давая возможность чувствовать?
—
— Не знаю, — честно признаюсь. — Скорее всего нет.
— Почему тогда отказала Дарии и Айше?
— Потому что групповухи не моё.
Эту откровенную беседу надо прекращать.
— Так, значит, ты моногамна?
Это насмешку я только что уловила?
— Уж прости, что разочаровала своей ограниченностью!
— Разочаровала? — И его выдох опять скользит по мне, но уже у основания шеи. — Это заводит, Мая.
А ведь он даже не притрагивается ко мне, но ощущение такое, что нажимает на какие-то нужные кнопки всего лишь словами и своим дыханием.
— Ты пришёл сюда спасти названого брата, так? — Это моя попытка увести разговор в другую сторону. — Но потребовал у Странников оплату за содействие. Это была манипуляция?
— Именно, — легко соглашается гений. На то он и гений.
— Почему я? Есть Ловцы с более мощным полем, чем я...
— Я не знаю.
Ладно, допустим, он чего-то может не знать.
— Эксианн сказал, что у тебя ко мне интерес. В чём он заключается, Саид?
— Я не знаю.
А вот это уже совсем не весело. Не может быть, чтобы гений не знал, чего от меня хочет. Я настолько незначительна в его глазах, что ему даже лень мне отвечать. И это злит. Поворачиваюсь и сталкиваюсь с ним взглядом, язвительно прошипев:
— А что ты знаешь?
Он смотрит на меня спокойно, аура его пылает тихим голубым огнём, потрескивая электричеством. Ему абсолютно наплевать на то, что я злюсь. Но он же джинн, ещё и принц. Не обязан объясняться перед такой букашкой, как я.
— Я знаю в совершенстве семьдесят четыре языка. Ещё на двухсот тридцати шести могу вполне сносно провести переговоры и даже писать стихи. Я могу умножать восьмизначные числа в уме и при этом разрабатывать новую технологию для своего народа с целью уменьшения затрат ресурсов. — Он делает глубокий вдох. — А с тобой, Ловец, я ничего не знаю. Поскольку ты, Мая, отключаешь мой разум.
Это он хочет сказать, что настолько меня желает? Или это своеобразное признание в любви, как клубника, которую он мне принёс, сделав тем самым практически невозможное? Может быть, он совсем другое хочет донести, а я не понимаю, потому что он джинн интеллекта, а я всего лишь человек, хоть и прокачанная версия, но разница в понимании мира у нас огромная... Вопросов у меня так много, и все они сводятся к тому, что я вообще сообразить не могу, о чём он. И всего одно слово выпускаю, кажущееся мне уместным в этот момент:
— Извини...
— Извини? — Он улыбается, и мне кажется, что его аура сейчас подрагивает так же нервно, как и я от неспособности выразить словами то, что на душе. — Что, если мне это нравится? Что тогда, Мая?
Я нервно сглатываю. Гению нравится не думать. Мне такое даже в голову не могло прийти, ведь разум — его стихия, его суть. У меня нет ответа на его вопрос. Потому я разворачиваюсь и иду дальше по улице.
Никто не обращает на меня внимания. Каждый в этой толпе поглощён собой, своими делами и заботами. А я иду, оглушённая словами Саида, его дыханием. Через некоторое время оборачиваюсь
Бесцельно бреду куда глаза глядят. Заблудиться не боюсь, я найду подруг по их аурам. И в городе, мне кажется, не так уж и опасно.
Только кажется. Потому что меня вдруг хватают и волокут в темноту, зажав рот рукой. Никто даже не смотрит в мою сторону, когда я изо всех сил вырываюсь из ловушки сильных рук. И вот я в тёмном переулке, прижата лицом к стене с вполне понятной целью, а в спину мне упирается сильное мужское тело. Почему именно мужское? Потому что в попу мою утыкается его возбуждение. Это первое, что я успеваю почувствовать, отойдя от шока, еще не осознав, кто меня держит. Колдун. Вырываюсь что есть мочи, но все бесполезно. Это только кажется, что мужи, сведущие в оккультных науках, хилые старикашки. Встречаются среди них, хоть и редко, и вот такие сильные физически мужланы, падкие на женскую ласку. Но какая там ласка, если его не волнует, хочу я или нет.
— Спокойно, милашка, — хрипит он мне на ухо. — Я хорошо заплачу.
Конечно, ни о каком спокойствии с моей стороны и речи быть не может. Продолжая зажимать мне рот одной рукой, да так сильно, что я даже не могу разомкнуть челюсти и укусить его, он запускает руку мне под платье.
— Сколько ты стоишь? — Он с силой сжимает мою ягодицу. — У меня много денег. — Его пальцы проникают между ягодиц, нащупывая тугое колечко. — Сколько стоит эта дырочка? — И он нажал пальцем, поглаживая.
Боли нет, но отдаваться в подворотне незнакомому колдуну я не собираюсь. А кто его остановит? Мне одной точно не отбиться. И на помощь не позвать. Хоть нас в штабе и учат давать отпор, но сейчас все мои попытки терпят поражение, и в этот момент я чётко осознаю — он делал подобное уже не раз. Профессиональный насильник. Колдун тем временем опускает руку, с силой раздвигая мне ноги, и нащупывает влагу.
— Что ж ты вырываешься, если так течёшь?
Вот урод. Ему и в голову не может прийти, что влажная я стала для другого. Лучше бы я сейчас была с Саидом. Лучше бы ему отдалась. Или даже его невестам. Едва успеваю подумать об этом, как слышу за спиной мелодичный голос:
— Крисс, отпусти её.
Обладательницу этого голоса я готова расцеловать. Да что там поцелуи. Я на все готова в благодарность за спасение.
— В порядке очереди, Айша, — огрызается колдун. — Я эту шлюху первым увидел. Закончу с ней, и тебе достанется. — И он продолжает размазывать влагу по складочкам. Но это неприятно. Больно и отвратительно.
— Это не шлюха, Крисс, — не унимается Айша. — Это новая наложница Саида. Он сам ещё не насытился ею. Тронешь её, и он тебе голову оторвёт. Ты знаешь, как Саид умеет мстить.