Огонь vs Лед. Переворот наоборот
Шрифт:
Образ смутно знакомый. Несмотря на боль, напрягаюсь изо всех сил. Вот оно, воспоминание, так близко, стоит еще немного постараться, и я пойму, почему девушка так похожа на меня.
В голове скрипит, что-то сдвигается, рвется на свободу, но словно натыкается на какой-то заслон и рассыпается неосязаемой пылью, а я обессиленно падаю на кровать, и из глаз от собственной беспомощности текут горячие слезы.
– Нет, Клеменция, еще рано. Она никого не помнит. Ей надо отдохнуть. Возвращайся к себе, и если закончила с артефактами, то отдохни.
Еще одно слово: «артефакты», –
Девчушка не хочет уходить. Прижав к груди сжатые кулачки, она постоянно оглядывается на меня с самым несчастным видом, но подталкиваемая в спину, все-таки покидает мою «комнату».
Мысли в голове мечутся, будто рой бабочек, – такие же непостоянные, верткие, – и, как ни стараюсь, не могу ухватить ни одной.
– Ты устала, – Ринар присаживается рядом и кладет прохладную ладонь на мой пылающий лоб. Так хочется потереться об нее, прикрыть глаза и просто расслабиться, наслаждаясь приятными ощущениями. – Слишком много впечатлений, информации. Я не хотел, чтобы ты сразу окунулась во все это. Думал, постепенно знакомить тебя со всеми, чтобы ты привыкала, но девушки отличаются крайней нетерпеливостью, – он невесело усмехается, будто каким-то своим мыслям.
– Хочешь принять ванну сейчас или сразу ляжешь? Тебе помочь, или справишься сама?
«Ванна», «помочь», – вроде бы обычные слова, но они тоже что-то царапают в моей голове. Что-то рвется из самой глубины, но… снова, когда, казалось, вот-вот вспомню, все исчезает.
– Здесь и ванна есть?
Скрываю собственную растерянность за ехидством.
– Конечно, – Ринар с готовностью поднимается с кровати и протягивает мне руку. – Давай, покажу.
Если и думаю над его предложением, то лишь мгновения – несколько дней в дороге, поездка на лошади впритирку к незнакомому мужчине – слишком много впечатлений и хотелось бы поскорее их смыть.
– Может, и крылья развяжешь?
Раз уж он ко мне на «ты», то я чем хуже?
Страшно поворачиваться спиной, но я перебарываю себя. В конце концов, могу и в нос дать, если позволит что-то лишнее. А рука у меня тяжелая. Конечно, жалко будет испортить точеный профиль, но сам будет виноват.
Напряженная до кончиков пальцев и готовая к мгновенной контратаке, я замираю спиной к Ринару, а он… он совсем не торопится что-то делать!
Да он же разглядывает меня!
Совершенно нагло и бесцеремонно!
Глава 3. Диеринар Тесара
Я смотрю на узкую спину частично скрытую голубыми переливами шелка – надо же, несмотря на потерю памяти, Алисия все равно отдает предпочтение холодным, льдистым оттенкам – я до последнего не хотел верить, что она все забыла, а сейчас, когда передо мной стоит живое тому подтверждение, смотрит на меня и совершенно ничего не помнит, то от досады разрывается сердце, а память отбрасывает на полгода назад.
Я точно так же смотрел на худенькую спину, затянутую в чешуйчатое платье. Я гордился ее красотой и силой, словно это было моей заслугой, хотел всем показать, что Алисия под моим покровительством, чтобы никто даже думать не мог о сближении с ней.
Тогда я был слегка ошалевший от счастья, что безумно притягательный мальчишка, из-за непонятной симпатии к которому я едва не сошел с ума, оказался девушкой. Прекрасной, сильной девушкой с редким и так необходимым нам даром. Я не мог дождаться момента, когда представлю ее всем, как свою пару. Не сомневался, что отец примет ее. Я витал в облаках.
Сейчас, полгода спустя, я вижу, что наделал слишком много ошибок. Чересчур увлекся своими чувствами и разгадыванием чувств Алисии, остающейся для меня постоянной загадкой, и не уделил достаточно внимания безопасности Академии. Даже артефакт в ловушке, едва не лишивший меня всех сил, не навел ни на какие мысли, ведь рядом была Алисия, и я не мог больше ни о чем думать.
Но я и правда полагал, что защита Академии более чем надежна, а с выявлением шпиона и диверсанта ей больше ничто не угрожает, что никто не сможет пробраться сквозь магически печати стен.
Не учел я только две немаловажные детали: что у фениксов еще могут быть артефакты, подобные тому, что был в ловушке – ведь не зря гномы начали утаивать кристаллы, – и саламандру – эти юркие существа способны взламывать почти любые печати. Правда, в случае, если они напитаны противоположной ей магией, ящерка может погибнуть, но феникса это, видимо, совершенно не волновало.
Я и предположить не мог, что он пробьет защиту Академии и проберется в самое ее сердце, как и не мог представить, что увижу, как из хрупкой девичьей спины выпрастываются два золотистых крыла.
Мелодичный голос Алисии обрел такую силу, что на какой-то миг даже я опешил и подчинился приказу стоять, а потом уже на меня набросились мои же подчиненные, очевидно, тоже попавшие под воздействие неизведанной магии.
Я почти вырвался, когда увидел, что отца больше нет, но парни умудрились защелкнуть на мне антимагический ошейник и, пользуясь своей теперь уже превосходящей силой, оттаскивали меня от места, где невысокая и худенькая девушка противостояла фениксу, который был больше ее раза в два.
Зрелище ужасало. Запертая магия внутри меня бунтовала, рвалась на помощь той, кого она выбрала для меня, но не могла преодолеть силу подавляющего металла и жестоко наказывала, выкручивая мышцы и кости.
Последнее, что я увидел, прежде чем Вито и Декстер развернули меня спиной к противостоящей друг другу паре – это то, как Алисия вспыхнула.
Пылали ее кожа, волосы; платье стекало с нее прозрачными потоками, а на распахнутых крыльях плескались длинные языки пламени.
Алисия была… ужасна и одновременно прекрасна. Я не мог отвести от нее взгляд, но парни упорно тащили меня за пределы защищенных академических стен, надеясь, что их силы хватит на то, чтобы сдержать бушующий огонь.