Ограбление по-русски, или Удар « божественного молотка»

Сенин Валерий

– «Зенит» – чемпион! «Зенит» – чемпион!

Водитель резко затормозил, подъехал к тротуару и приказал:

– Забирай свои деньги, крикун, и вылезай на хрен, с тобой я дальше не поеду.

Счастливо улыбающийся мужчина перелез через меня, забрал деньги, вышел из машины, показал водителю оттопыренный средний палец и проорал:

– «Зенит» – чемпион!

Водитель резко газанул, влился в поток машин и после этого убежденно проговорил:

– Сразу видно, что этот придурок из дурдома. Ну разве будет нормальный человек болеть за «Зенит»? Нет, нормальные болеют за «Спартак».

Через пять минут мы подъехали к метро «Гражданский

проспект», я вылез из маршрутки и пошел к маминому дому. На самом деле я тоже болею за «Зенит», но иногда мне хочется подурачится, и я дурачусь, как сейчас в маршрутке, с мужчиной, сбежавшим из сумасшедшего дома только для того, чтобы «поболеть» за любимый «Зенит». Я бы на его месте не побежал, потому что испугался бы ударов резиновой дубинки по заднице, хотя я собираюсь грабить банк, а там, если поймают, то будут бить намного серьезнее, и не один год.

В эту минуту шедшая мне навстречу некрасивая женщина вдруг радостно улыбнулась, преградила мне путь, схватила за рукав пиджака и сказала:

– Здравствуй, Игорек.

Не узнавая ее, я спросил:

– Здрасьте, а вы кто?

Женщина заулыбалась шире, обнажив редкие некрасивые зубы, и ответила:

– Игорек, перестань придуриваться, я же Ирка Бубнякова, помнишь, как здорово мы повеселились в пятницу?

Я взглянул на нее повнимательнее и узнал. Ну ни фига себе пельмешка! Каким же пьяным я был в пятницу, если трахался с ней прямо в автобусе, и она казалась мне красоткой. Да, Игорек, тебе пора завязывать с алкоголем.

Я улыбнулся, показав свои такие же некрасивые крупные зубы, и сказал:

– Привет, Ирина, конечно же, я тебя узнал, и в пятницу мы здорово повеселились, но до конца я не помню, потому что вырубился из памяти после общения с твоим мужем, у него сильная рука, ухо у меня и сейчас еще побаливает.

Женщина взяла меня под руку – мы медленно пошли в сторону Муринского ручья – и сказала:

– А мой синяк под глазом почти прошел, я намазала его спортивной мазью, а после удара Борьки я тоже вырубилась и ничего не помню, очнулась уже дома в ванной, мой муженек посадил меня туда прямо в одежде и включил холодную воду, представляешь, я мгновенно очухалась. Игорек, пойдем ко мне, муж на работе, и мы можем неплохо оторваться, купим коньяк и оторвемся по-настоящему, как в пятницу.

Я вздрогнул при упоминании о пятнице и сказал:

– Извини, Ирина, но я сейчас спешу к маме, она меня уже ждет, а к тебе я зайду в следующий раз.

Ирина неожиданно больно ткнула меня пальцем в район печени и спросила:

– Я что же, уже тебе разонравилась, что ли?

– Да нет, – промямлил я, – ты мне нравишься, но сейчас у меня деловое свидание.

Женщина опять больно ткнула меня пальцем в район печени и сказала:

– Но ты только что сказал, что идешь к маме.

Я кивнул и подтвердил:

– Все правильно, я иду к маме на деловое свидание.

Ирина успокоено спросила:

– А у вас общий бизнес, что ли?

– Да, мы начнем дело через две недели, а сегодня необходимо уточнить детали, мама уже меня ждет. А потом мне срочно нужно идти к жене Александре – у нас семейное торжество.

«Отмазку» я придумал удачно, Ирина почмокала губами и вздохнула:

– Очень печально, Игорек, что ты не можешь сегодня меня поласкать, потому что я увидела тебя и сразу же захотела сорвать с тебя брюки и поиметь прямо на асфальте, о, я очень темпераментная женщина, а вот, кстати, и мой дом. Я живу на первом этаже в квартире номер один. Кстати, у меня очень тугой замок у входной двери, и я промучаюсь полчаса, пока его открою. Игорь, ты же сильный мужчина, помоги мне открыть дверь и иди к своей маме.

Отказать в такой просьбе я, конечно же, не мог, поэтому мы вошли в парадный подъезд и поднялись на первый этаж. Улыбающаяся Ирина выпустила мою руку, вытащила ключи, отдала их мне и сказала:

– Ах, Игорек, я не могу забыть пятницу, она была такой романтичной и запоминающейся, что просто преступно ее не повторить.

Я снова содрогнулся при упоминании о пятнице, молча взял ключи и начал открывать квартиру. Замок открылся почти без усилий с моей стороны, я удивленно посмотрел на Ирину и хотел спросить, зачем она меня дурачит, но не успел, потому что женщина вдруг легко распахнула дверь и резко втолкнула меня в квартиру. От неожиданности я потерял равновесие, запнулся о порог и упал спиной на пол прихожей. Ирина влетела вслед за мной, захлопнула дверь, щелкнула замком и набросилась на меня, как голодная львица на поверженного ягненка. За несколько мгновений она сорвала с меня ботинки, брюки и трусы, встала передо мной на колени, ухватилась двумя руками за мой «божественный молоток» и начала активно его массировать губами. Если бы не падение на пол, которое меня немного ошарашило, я бы этого ей не позволил, но все произошло так быстро, что отступать было поздновато, потому что член мой уже встал на полную мощь. Ирина выпустила его изо рта и восхищенно призналась:

– Не пойму, Игорек, и как это я жила раньше без этого безобразного пня, он же лучший из пней.

Ирина снова занялась моим славным членом, а я собрался ей возразить, что он вовсе не похож на пень, тем более – безобразный, но не успел, потому что щелкнул замок, открылась входная дверь, и в квартиру вошел Борис, муж Ирины – крупный мужчина с могучими руками. Увидев его, я кивнул и сказал:

– Здравствуйте.

Ирина оторвалась от моего члена, на коленях повернулась к мужу, ахнула и выдавила писклявым голоском:

– Боренька, но ты же сейчас едешь в Пушкин на совещание...

Борис вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и прорычал:

– Совещание перенесли на завтра, а вы, уроды хреновы, за извращения в моем доме будете платить по полному счету.

И Борис ударил Ирину в здоровый глаз так сильно, что она вылетела в комнату, откуда закричала что-то неразборчивое. Затем он шагнул ко мне, помышляя, наверное, ударить в здоровое ухо, но в этот раз я успел вскочить на ноги, причем мой возбужденный член как назло не хотел опадать. Борис взглянул на него, глаза его увеличились вдвое, он внимательно, не меньше минуты его разглядывал, затем кулаки его разжались, и он произнес почти спокойным голосом:

– Ни хера себе, кувалда, да им можно костыли в шпалы забивать! Слушай, мужик, а ты им деньги зарабатывать не хочешь?

Сообразив, что в ухо, скорее всего, уже не получу, я ответил:

– Лишние деньги никому не помешают, но что для этого надо делать?

Борис прошел мимо меня в кухню и откликнулся оттуда:

– Оденься, урод, и проходи на кухню, там и поговорим.

Я быстро оделся, с трудом затолкав в трусы не желающий падать «божественный молоток», и прошел на кухню. Борис сидел за столом и пил воду из горлышка двухлитрового графина. Допив до дна, он поставил пустой графин на стол и пояснил: