Ограбление по-русски, или Удар « божественного молотка»
Шрифт:
Мы чокнулись фужерами, не переставая смотреть друг другу в глаза, и выпили вино до дна. Таких вкусных вин я еще не пил, светлое радужное облако проникло в мой желудок и начало заполнять все мое тело. Когда оно добралось до головы, я почувствовал себя помолодевшим и крылатым.
Полина спросила:
– Ну что, чувствуешь крылья за спиной?
– Да, – ответил я, – мне кажется, я смогу сейчас взлететь.
Полина поднялась (о, как же она красива и желанна!), подошла ко мне почти вплотную, взяла за руку, отчего моя голова закружилась еще сильнее, и приказала:
– Закрой глаза, милый, и встань, пожалуйста.
Я
– Игорек, любимый, я больше не могу терпеть, возьми меня на кровати, на ней я не спала еще ни с одним мужчиной.
За несколько секунд я сорвал с нее беленькую кофточку и красную юбку, под ними больше ничего не оказалось, швырнул все это на пол, почти мгновенно сорвал все с себя, тоже швырнул на пол, подхватил великолепное тело Полины на руки (она оказалась не тяжелее деталей, с которыми я работаю в качестве токаря), отнес на кровать, несколько секунд на нее с восхищением смотрел, потому что с такими женщинами я никогда не занимался сексом, а потом не смог себя сдержать и вошел в нее до упора. Ее влажная пещерка впустила моего боровика, плотно обжала его, и началась наша чудесная и стремительная гонка. Мы оба спешили, словно подростки, но тормозить не хотели. Через минуту я кончил, и Полина кончила почти сразу же вслед за мной, но останавливаться и отдыхать мы не собирались, потому что у Полины два года не было мужчины, а у меня никогда не было такой женщины.
Примерно через полчаса я кончил повторно, и великолепная женщина сделала то же самое. Мы продолжили дальше в той же позе: она снизу, обхватив мою талию ногами, а я сверху, опираясь на колени и кисти рук. Я смотрел сверху, как мой горбатый толстый боровик входит в ее шикарную пещерку, и не мог насмотреться. О, это было самое красивое зрелище, какое я когда-либо видел! Да, да, прожив сорок лет, я не видел ничего более красивого. А Полина любила меня с закрытыми глазами. Только сейчас я понял, что мы не трахались, как с моей бывшей «одношкольницей», мы не занимались сексом, как с обоими моими Александрами, – мы любили друг друга под музыку Бетховена и не могли насытиться.
В себя мы пришли около двенадцати часов ночи. Музыка не играла, Полина была уже сверху. Она поцеловала меня в щеку и прошептала:
– Ну вот, наконец-то мы с тобой и встретились, мой самый красивый мужчина.
Я удивился:
– Но меня все, в том числе и мама, считают уродом.
Полина снова поцеловала меня и сказала:
– Для меня ты всегда был самым красивым мужчиной, – потом улыбнулась и уснула у меня на груди.
Я подумал, что все предыдущие ее мужики были редкостными чудищами, если она назвала меня красавцем среди них. И еще я подумал: как хорошо, что я не испугался и решился прийти сюда.
Как сказала однажды моя мама, под лежачего мужчину женщина не затечет.
А во сне мы с моей мамой грабили банк. Мы шли по огромному помещению вдоль длинного, без начала и конца, стола, на котором через каждый метр стоял сейф. Мама играючи открывала его консервным ножом и шла к следующему, а я с огромной корзиной в руках подскакивал к уже вскрытому и выгребал из него... протухшие селедочные головы. Я загружал их в корзину и спешил к следующему вскрытому мамой сейфу. Малое количество голов меня смущало, и я спросил:
– Мам, а почему голов так мало? Нам не хватит даже расплатиться с ментами, которые охраняют выход.
Мама уверенно вскрыла следующий сейф и сказала:
– Зато сейфам нет конца, а это означает, что хватит всем – и ментам, и бандитам, и твоим пятерым детям, и Полине, которая уважает селедочные головы не меньше остальных.
Я уточнил:
– Мам, но я-то совсем не уважаю селедочные головы и рисковать ради них своей собственной головой не хочу.
Мама вскрыла очередной сейф и рявкнула:
– Молчать, головастик, твои вкусы никого не интересуют, ты маленький винтик, который обязан выполнять свою функцию – так установлено богом. Понял?
Мама была большой и страшно сильной, как в моем пятилетнем возрасте, когда она частенько порола меня широким солдатским ремнем, чтобы усмирить во мне дьявола неповиновения. Я испуганно сказал:
– Понял, – выгреб из очередного сейфа несколько десятков тухлых селедочных голов и направился к следующему железному ящику.
Так продолжалось довольно долго: привычно и легко мама вскрывала очередной сейф консервным ножом и шла к следующему, я брел вслед за ней, выгребал очередную порцию тухлых селедочных голов в свою корзину и уже ни о чем не думал, потому что мама всегда обо всем знала лучше меня. Время остановилось...
Мама открыла наконец последний сейф, я выгреб оттуда три вонючих селедочных головы и увидел, что моя огромная корзина наполнена доверху. Мама вытерла белым платочком вспотевшее лицо и сказала:
– Ну вот, головастик, курочка по зернышку любое поле выклюет, теперь мы богаты, а это означает – свободны, можем поехать в Париж, а можем и на Багамы. Ты куда желаешь?
Я улыбнулся и уверенно ответил:
– А я хочу остаться у Полины, у меня никогда не было такой красивой женщины.
Мама фыркнула, взмахнула рукой, в которой был зажат консервный нож, и насмешливо сообщила:
– Полина – это миф на две недели; она исчезнет, а деньги останутся, и ты сможешь выбирать среди молодых самок.
Мы дошли до запертых дверей, мама громко стукнула, они отворились, и мы оказались в маленьком прокуренном помещении. Две огромные крысы в полицейских формах сидели за столом, курили и пили водку из огромных стаканов. Увидев нас, старшая по званию произнесла басом:
– Платите дань, господа грабители.
Я подошел к столу, поставил рядом со старшим корзину, тот понюхал головы, выбрал несколько самых крупных, махнул лапой и сказал:
– Можете идти дальше. Митрич, открой им двери.
Младший по званию открыл нам двери, и мы очутились в следующем маленьком прокуренном помещении, там хозяйничали две огромные собаки в полицейских формах, они курили и тоже пили водку, но уже из нормальных стаканов. Я подошел к старшему, открыл корзину, он тоже понюхал протухшие головы селедок, выбрал самые крупные и прорычал:
– Все в порядке, Дальтон, пропускай их дальше.
Младший по званию Дальтон открыл двери в следующее помещение, и мы с мамой прошли в него и увидели за столом здоровенного питона в полицейской форме, он увлеченно читал томик Шекспира «Гамлет». Оторвавшись от чтения и увидев нас, он улыбнулся, показав беззубую пасть, и прошипел: