Огрызки жизни или Дневники
Шрифт:
25.04.86. Завтра должен уехать в Душанбе побыть с Валентином. Еду на отгулы за сдачу крови. За неделю сдал 760г. Расходы - 400р. Какими будут моральные издержки? Истерический невроз. Надежда вульгарна, бабушка стареет, Валька болеет и никому не нужен, сам по себе.
Лариса похудела и весьма похорошела, я выкинул платья, которые ее портили. Стала говорить, что все стали обращать на нее внимание. Стала задерживаться. Насчет ссор - начисто лишена чувства юмора - была значительная ссора, когда я назвал ее в шутку старухой. Никак не могу привыкнуть к ее запаху. Были в кафе «Столещники». Метрдотель шепнул мне на ухо: - Какая красавица у вас жена! Не потеряйте ее!
Съездил в Душанбе. Ларисе сказал, что надо резвятся после диссертации, и еду на несколько дней в Прибалтику. Ездил зря. С сыном ничего не выходит. Один парень из микрорайона все ходил, да ходил к Надежде жить, а жениться отказался и отвял. За это Валька с друзьями вымазал его дверь дерьмом. От Надежды все меньше остается моей Надежды – конторская служащая. Работает где-то. Просила прийти меня в обед – показать своего прикипевшего бывшего подружкам. Глеб Корниенко после смерти тещи сошелся с женой. Живут очень бедно. Нет денег, чтобы вставить зубы. Много кошек. Глеб – после туберкулеза у него исчезло одно легкое - чем-то напоил – умирал два дня. Думаю, кисты в печени от его снадобья.
По приезде развелся с Ларисой. Дело было так. На улице случайно столкнулся с цветком моей души – Тамарой. Договорились о встрече. Ларисе сказал, что сестра Света просила у нее переночевать (уже не помню, по какой причине). Пришел на свидание ждал час – Тамара не пришла. Пошел домой (к Ларисе). А той нет, одна мать. Лариса явилась в первом часу ночи. Я устроил скандал: Где моталась?!! На следующий же день Лариса подала в суд на признание брака недействительным. Так я вновь стал холостым
10.08.86. Приморье. Рощино. Уезжаем на Тигриное. Самолетом до Читы, из Атамановки на платформе с машинами до Спасска-Дальнего. До Кавалерова - своим ходом. Работаем мало. Кругом непролазная тайга с клещами, медведями и, говорят, с тиграми. Несколько раз были на море, чаще в непогоду. Лишь по дороге в Рощино, когда ночевали в бухте Китовое ребро, была прекрасная погода, и, что интересно, только вокруг нашей бухты. Одинок. Пишу Надежде письмо за письмом. Наверное, опять с Женькой. Интересно, давно не любим друг друга, тяготимся, а лишь только у кого-нибудь что завяжется - дикая ревность. Боязнь одиночества. Пусть в дураках, но вместе.
Берега Японского моря чудовищно красивы - обрывистые, поросшие густым лесом. Сегодня на берегу Имана загорали и купались. Хоть и облачно, все очень и очень по курортному.
16.09.86. Сижу в палатке. Время зажигать свечу. В сарае по азимуту 10 похрюкивает сытая свинья, по азимуту 18, в 2-3 шагах - постукивает время от времени дверь сортира на одно очко. По азимуту 135 шумят петлями соседи, по азимуту 245 - разговаривают Ленька и Протогенов. Входит соседка (та, что по азимуту 135), спрашивает, нет ли у меня Толика. Кто он такой я не знаю. Узнав, что я в палатке живу один, обещала испугать ночью. При ее внешности это удастся на славу. Зажег свою свечу, отлитую из огарков в баночке из-под дихлофоса, которым безуспешно травят мух генералы-фельдмаршалы Митрофанов, глава Приморской группы ВИМСа, Протогенов, партайгенноссе, Никулин, ставший третьим. Фитиль - тесемка, вырванная у спальника. Светильник стоит на столе - 2 чурбана, две доски, - покрытом драной клеенкой. Там же две газеты, обломки подсолнухов, груша, спички, бритвенный прибор, осколок зеркала, лист чистой бумаги и коробка от аптечки, фотоаппарат и пара брошенных свечей. Справа от входа - большой дощатый ящик, на нем сохнут носки и белье, ждущее стирки. В ящике - обувь. За ящиком раскладушка, на ней кошма и мой грязный спальник без тесемки. На нем сижу я. Вошел Валентин, шофер Ставрова, начальника одной из партий ВИМСа. Предложил завтра играть в шахматы, а послезавтра - идти за грибами. И ушел чистить лимонник. У торцовой стенки палатки стоит раскладной стол со сломанными, а потому и приколоченными к доскам пола ногами. Под столом раскладной стул и баночка с лимонником, засыпанным сахаром. Сок лимонника все убегает и убегает, замазал клеенку и пол. На веревке, натянутой меж кольями в целях поддержки потолка висят 8 вяленых красноперок, у входа вешалка с моим барахлом.
27.09.86. Членов партии можно представить членами политических партий. Я либерал (склонен к бичевству), Протогенов - лейборист (борется за мою поголовную занятость), Митрофанов - консерватор (борется как лев с новомодными геологическими течениями), Никулин - демократ, отдающий свой голос консерваторам. 3-го октября уезжаем в Чугуевку отправлять контейнер, затем - в Спасск-Дальний, грузиться на платформу. Совсем не хочется уезжать, уходить их своей палатки, притерся.
20.12.86. Меньше с годами стало стихов и больше прозы. Хочется написать о Кумархе – рассказ "Вахта". Скоро стану немощным стариком и стану жалеть, будучи что молодым и здоровым был стар и в людей не верил. Да, я умру на мешке золота и некому будет подать мне воды
28.12.86. Чтобы что-нибудь сделать, надо сначала остановиться. 3-го, наконец, утвердили диссертацию - сбылась мечта идиота. Теперь - докторская... В моей котлете мало мяса, и в докторской будет мало. Но дело пошло. Я еду к станции, указанной на белой табличке, прикрепленной к вагону
23.02.87. Поезд Рига-Москва. Еду в Цесис. Разрушенные замки, костелы, узкие улочки. Пещера с родником в национальном парке. Напьешься - на всю жизнь сохранишь верность женщине. Мужчины в панике бросаются вон. Костел в Цесисе. Орган. Мы расселись, внемлем. Молодой человек, покачиваясь от ликера "Мокко", пива поднимается к органу и устраивает свару с беременной органисткой. Хочется в Душанбе, к сыну, увидеть Надежду, бабушку. Вычеркнул Надежду из жизни, но увидеть хочется. Всю жизнь убегаю от себя и других и прибегаю к себе. А себя - нет. Работа - это единственное, что может увлечь меня.
05-09.03.87. Одесса-мама.
22.06.87. Был в отпуске в Душанбе (25.04-2.06). 25-го - в Читу. Далее на платформе в Спасск. Надежда совсем чужая. Ездить за тысячи км, чтобы переспать с женщиной. Дорогая женщина. Женится на неком Томашевском. Все таки нашла себе хохла!
26.06.87. Атамановка. База ВИМСа в Читинской области. Поле. Бортую шины партийного уазика. Прилетели 25-го. В самолете мучался - выключил ли утюг, не спалил ли мамин дом... Читаю "Остров ясновидцев". Если бы кто мог читать мысли, то он ничего бы не понял - обрывки - перескоки, стаи - как в этом разобраться? Для бедняги бы пришлось специально думать, чтобы понял. Может быть - восприятие общего, как мы воспринимаем природу, красивую женщину? Можно ли "перемысливаться". Писать нет сил - очень кушать хочется. Начальник партии Протогенов присоединился к соседнему отряду и там насыщается без нас. Сегодня специально тянул до закрытия магазина.
27.06.87. Она и он играют в игры - то она играет роль несносной, противной женщины, то он - подлого и жестокого человека. Протогенова называют Карфагеновым. Был в бане. Парился 6 раз. Перестройка, на экранах фильмы с полки. Не могу ложиться спать по читинскому времени. Вчера лег в 2, встал в 13. Судя по дневнику, я уделяю себе слишком много времени. Сам себе надоел.
29.06.87. 6214 км от Москвы. Лег в 4, встали в 8. Долго собирались, хотя все было собрано. На ночь глядя, постирался, и белье, конечно, не высохло. Погрузились на платформу в 12. Крутился, как белка. Остальные - в белых перчатках, обозвал их тихо "Джентльмены ё..." - стоят руки в брюки, два начальника партий и шофер Саша, из тех шоферов-аристократов, которые только крутят баранку, а все остальное пох. Платформа вся дырявая, как деревенский забор после драки. Устроились, съели тушенку, по два яйца. Потом Саша сварил картошку и смешал ее с рисовой кашей. Поставили квас на зеленом горошке. Купался в Ингоде. Днем 22-25 градусов, ночью до 0. Очень много паутов. Болит голова - перекурил и перегрелся.