Ох уж эти Шелли
Шрифт:
Иными словами Господь, благословлявший войну, насилие и несправедливость, сам по себе является деспотом и тираном. За одно только это утверждение Шелли могли бросить в тюрьму или убить на улице.
Но такое чтиво не несло успокоения и услады, в последнее время Мэри вообще почти не улыбалась и даже горячо любимый отец, который смилостивился после того, как Мэри и Перси поженились, даже его визиты уже не радовали бедняжку Мэри.
Неожиданно у двери постучали, и вбежавшая в спальню к Мэри и Перси Клэр сообщила, что на пороге констебль, желающий поговорить с сэром Шелли.
— Что ему нужно? Я вроде все заплатил в этом месяце. — Перси поднялся на ноги и надел лежащий на стуле халат.
Мэри и Клэр слушали его шаги
Наконец снова раздались шаги на лестнице, и вернувшийся Шелли начал быстро одеваться.
— Куда ты? Что происходит? — Мэри схватила мужа за руку, заглядывая ему в глаза.
— Ерунда какая-то — я арестован, — кисло улыбнулся он и, поцеловав Мэри в губы, ушел, бросив прощальный взгляд на Клэр.
Глава 11
ГОМУНКУЛЫ. ИНСТРУКЦИЯ ПО ИЗГОТОВЛЕНИЮ
— Говоря об опасности "Франкенштейна", ты ни словом не упомянул, что Шелли издал памфлет "Предложение о реформе избирательных законов во всем королевстве" и очерке "Философский взгляд на реформы". Как это понимать? — Вильсон сверлил Нокса злыми кошачьими глазами, рыжие усы вздыбились, точно суперинтендант готовился атаковать тайного агента.
— Не говорил, потому как не в моем издательстве. — Нокс пожал плечами. — Перси Биши Шелли вообще не моя цель. Я занимаюсь Байроном и Мэри Шелли. — Нокс покосился в темный угол комнаты, где сидел незнакомый ему сухонький господин с непривычно длинными пегими волосами и лысиной, напоминающей монашескую тонзуру.
— Поговори еще у меня! — Вильсон погрозил Ноксу кулаком. — Большую волю взял. Впрочем, вызвал я тебя не для этого. — Он подумал и, мгновенно успокоившись, занял кресло у окна. — Шелли арестован.
— За "Франкенштейна"? — не поверил Нокс, продолжая исподволь наблюдать за неизвестным. Во время встречи суперинтенданта с тайным агентом в специально снятой для этого комнате над трактиром "Корона" присутствие постороннего было в новинку.
— Гораздо хуже, старик Уэстбрук — ну этот, трактирщик, тесть Шелли, после смерти дочери подал в суд на зятя. Собирается лишить его права воспитывать детей от первого брака. Говорит-де Перси выкрал из дома его невинную дочь, без разрешения родителей женился на ней, а когда та надоела, бросил бедняжку и сошелся с Мэри Годвин. А теперь, когда Мэри Годвин стала законной Мэри Шелли, он не желает, чтобы столь безнравственная особа хотя бы на милю приближалась к его внукам. Джон Скотт, 1-й граф Элдон, как лорд-канцлер уже в курсе и велел доставить Шелли на допрос. Так что, если он не сумеет решить дело миром, а это вряд ли, они начнут копать со всех сторон и припомнят и памфлеты и поэмы.
— Да-да, последнее время пресса действительно как-то особенно сильно нападает на "Королеву Мэб", говорят о безбожии Шелли. — Нокс поцокал языком. — Впрочем, он там не только на Творца небесного нападает:
Продажно все: продажен свет небес, Дары любви, что нам даны землею, Ничтожнейшие маленькие вещи, Что в глубине, в далеких безднах скрыты, Все, что есть в нашей жизни, жизнь сама, Содружество людей, Свободы проблеск И те заботы, что людское сердце Хотело б инстинктивно выполнять — Все на публичном рынке продается, И себялюбье может все купить, Всему своим клеймом поставить цену. Продажна и любовь; услада скорби В мученья агонии превратилась [12] …12
Перевод К. Бальмонта.
— Ну а что у вас новенького? — Роберт Вильсон вздохнул.
— Я не думаю, что Шелли реально бросят за решетку, — не слушая суперинтенданта, продолжил Нокс. — С какой стати?
— Да никуда его не бросили, допросят и отпустят на все четыре стороны, а то и придут к соглашению. В сущности, сдались ему эти дети, молодая жена быстро возместит потерю. Собственно, ну его, Перси. Надоел уже. Тут еще и другое, третьего дня к нам поступила жалоба от старосты прихода Четырех евангелистов, который прочитал или слышал о "Франкенштейне", и его возмутил сам факт, что в романе описывается создание человека искусственным образом без благословения святой церкви. Можно подумать, что церковь когда-нибудь благословляла что-то подобное.
— Поэтому я пригласил сюда ученого-богослова. — Вильсон сделал широкий жест в сторону своего молчаливого гостя, но тот поднес тонкий, точно лапка паука, палец к губам, приказывая суперинтенданту молчать.
— Я не буду произносить вашего имени, да и вам не нужно знать, как зовут моего человека, — примирительно изрек Вильсон. — Собственно говоря, сам я не являюсь ученым-богословом. — Он хмыкнул. — Но лично мне "Франкенштейн", да и вообще черные романы, по душе. Приятно, знаете ли, после службы отдохнуть с книжкой в руках. А, следовательно, я бы хотел разбираться в этом вопросе, дабы знать, что отвечать, когда в следующий раз от меня потребуют "тащить на костер" автора "Франкенштейна". Ну, костер — это я фигурально, понимаете меня. — Он подмигнул своему гостю. — Тем не менее, как выяснилось, если я собираюсь защитить автора, кем бы он ни оказался… — теперь хитрый кивок и ухмылка в сторону Нокса, — …я просто обязан знать об этих делах немного больше среднего обывателя вроде этого старосты. Что до тебя… — он снова воззрился на тайного агента, — специально задерживать не смею, но если вдруг…
— Мне интересно. — Нокс сел на свободный табурет, приготовившись слушать. Эта новая полицейская работа отличалась от работы рядовых констеблей приятной особенностью, с самого начала расследования Нокс каждый день копался в книгах, делал выписки, анализировал и сопоставлял, а теперь еще его ждала, по всей видимости, восхитительная лекция ученого-богослова, которую тот собирался прочитать всего-то для двух слушателей — редкость антикварного значения. В детстве родители Нокса не могли себе позволить нанимать частных учителей для сына, и он ходил в дурную церковноприходскую школу. Чтобы сказали его учителя теперь, узнай, что он будет слушать лекцию от профессора с ученой степенью? А именно такое впечатление производил ученый-богослов.
Гость переплел свои длиннопалые кисти, так что Ноксу снова припомнились пауки, но он тут же перевел взгляд на бледное лицо незнакомца, заметив, как сверкнули темные, точно два уголька, впалые глаза.
— Полагаю, что для того, чтобы стать старостой прихода, образования не требуется, хотя бы даже самого элементарного, — начал он, посмеиваясь, отчего его костистое лицо напомнило череп. — Чертовски неприятно. Отчего этот, с позволения сказать, староста пишет о сотворенном искусственном человеке и совершенно забывает такое понятие, как "голем", которое упоминается, между прочим, в Ветхом Завете. Впрочем, там големом называют некую эмбриональную или неполноценную субстанцию. К примеру, в XVI стихе 139-го Псалма слово "голем" употребляется в значении "зародыш", "эмбрион", "нечто бесформенное", "необработанное": "Големом видели меня очи Твои". Собственно, человек был сотворен из глины, и, если бы Творец не вдохнул в него душу — Адам так и остался бы големом. Это понятно?