Ох уж эти Шелли
Шрифт:
Мэри не хотела расставаться с племянницей, к которой успела привязаться и которую по праву считала частью своей семьи, но после того, как на сторону Клэр встал Шелли, она сдалась.
Когда Перси спросили, что он думает относительно поездки в Италию к Байрону, он мечтательно произнес: "Там мое здоровье возродится". Этого было довольно для того, чтобы Мэри решила твердо и бесповоротно. Они едут, и чем быстрее, тем лучше.
Впрочем, совсем быстро не получалось, нужно было сначала продать дом. Потом пришло письмо из Бристоля, где старшая сестра Фенни некоторое время назад нашла себе службу гувернантки. В письме значилось, что девушку обнаружили утром в гостиничном номере, который она специально сняла, чтобы свести счеты с жизнью. Возле ее постели лежали пузырек из-под опиума и предсмертная записка: "Я давно решила, что лучшее из всего мне доступного — это оборвать жизнь существа, несчастного с самого рождения, чьи дни были лишь цепью огорчений для тех, кто, не щадя здоровья, желал способствовать его благополучию. Возможно, что известие о моей кончине доставит вам страдания вначале, но скоро вам дано будет утешиться забвением того, что среди вас было когда-то такое существо, как…" Перси сразу же выехал в Бристоль, где и занимался похоронами. Мэри оставалась дома с детьми.
Вернувшийся из печальной поездки Перси казался уставшим и разбитым. От природы ранимый и внимательный к людям, он умел посочувствовать каждому, что уж говорить о девушке, с которой он был хорошо знаком и которая являлась сестрой его жены, следовательно, ближайшей родственницей.
— А ты знаешь, когда мы прощались с Фенни, дама, которая до этого обряжала покойницу, зачем-то решила поправить ее кружевной воротник, и я заметил два красных пятна на шее, точно от толстых пальцев, брр. — Он поежился. — Несомненно, это были трупные пятна, но в тот момент они показались мне следами удушения.
— Следы пальцев! — Мэри вздрогнула, испуганно уставившись на мужа. За окном раздался громкий кашель, и, взглянув в ночь, Мэри заметила удаляющуюся от их дома тень.
— Что ты так всполошилась, это какой-нибудь пьяница из трактира "У паяца", можно подумать, ты их раньше здесь не встречала, — улыбнулся Шелли.
Мэри теперь дрожала всем телом, внезапная смерть Фенни, два красных следа на шее, точно от удушения, неужели ее монстр каким-нибудь образом вылез из книги и теперь преследует ее семью?
Они выехали только 12 марта 1818 года: Шелли, Клэр, трое детей, слуга Паоло со своей молодой женой, все вместе они переправились через Ла-Манш. На этот раз погода была великолепная, Мэри и дети прекрасно перенесли морскую прогулку.
Шелли заранее внушил себе мысль, что в Италии его здоровье пойдет на поправку, это соответствовало действительности и ободрило Мэри. Картину всеобщего счастья портила Клэр, обиженная на то, что Байрон продолжал игнорировать ее послания. Но теперь за золовку заступился Перси, в предвкушении встречи он писал длинные письма Гордону, умоляя того сменить гнев на милость и хотя бы посмотреть на дочку, если уж он не желает видеть ее мать.
В любом случае Байрон находился в Венеции, и, чтобы познакомить его с Аллегрой, следовало отправляться туда. После нескольких писем Байрон сменил гнев на милость и сообщил Шелли, что готов взять дочь под опеку при условии, что Клэр откажется от материнских прав, включая право видеться с ребенком.
Все трое сочли, что подобное условие неприемлемо. Но потом Клэр все же была вынуждена признать, что условия не настолько плохи, как это ей показалось вначале. Если Байрон обязуется дать малышке аристократическое воспитание и Аллегра будет вращаться в высшем обществе, это сделает ее в будущем желанной невестой. Что же, если по-другому не получается, ради счастья единственной дочери она, Клэр, согласна.
Меж тем они прибыли и Ливорно, где провели несколько радостных дней, и затем 11 июня перебрались в Баньи-ди-Лукка, где их ожидал уже снятый дом. Здесь они прожили два спокойных, полных очарования месяца. "Нам тут очень удобно. Если бы Паоло не обсчитывал нас, то был бы не слуга, а настоящее сокровище. Читаем Ариосто, вечерами бродим по дивным холмам". Поездка в Италию — прекрасное время для погружения в язык. Мэри совершенствовала свой итальянский, так что Шелли не без гордости писал тестю: что Мэри "значительно продвинулась в итальянском. Читаем вместе с ней великих авторов". Сам Шепли за десять дней перевел "Пир" Платона.
В Италии они завели прекрасный обычай, каждый день отправляться на пешие прогулки в самые разные части города, стараясь открывать как можно больше нового для себя. Походив несколько часов кряду, изможденные, они опускались на какую-нибудь скамью в парке или отправлялись подкрепить силы в кафе или остерию. Ароматный кофе, паста с морскими животными, однажды вечером Перси специально привел Мэри в остерию, славившуюся на вид самом неаппетитным блюдом из того, что Мэри когда-либо видела. Паста подавалась не на плоском блюде, а как раз наоборот — в суповой тарелке, и она буквально утопала в чем-то маслянисточерном. Мэри с опаской поглядела на мужа, но тот схватил вилку и, подмигнув жене, жадно набросился на еду. С отвращением Мэри попробовала странное блюдо, все-таки деньги плачены, и неожиданно была поражена приятным вкусом. Оказалось, что черный соус — чернила осьминога, и они считаются весьма полезными, особенно для организма женщины во время вынашивания и выкармливания детей.
Раздались звуки гитары, обернувшись на которые супруги Шелли сначала увидели смуглую девушку-цветочницу, и Мэри даже подумала, что музыка каким-то образом льется из ее корзинки, но после заметила, что за девушкой следует тощий парень в белой рубахе и расшитом бисером жилете. Понимая, что Перси и так растратился на еду в кафе и теперь вряд ли бросит хотя бы пару медяков в корзину, Мэри поспешила отвернуться, в то время, как поравнявшись с Перси, девушка вдруг достала из корзинки букетик фиалок и с изящным реверансом положила его перед ним. Смущенный Шелли полез было в карман за мелочью, но девушка, лучезарно улыбнувшись, махнула рукой:
— Презент!
Выйдя из кафе, Перси отдал фиалки Мэри, и дома цветы стояли почти неделю. Вообще, женщины часто дарили Шелли цветы, некоторые он хранил, засушивая между страниц книг или оставляя в сундуке, в котором лежала его одежда, потом Мэри находила их там, гадая, кто была таинственная дарительница, но так, чтобы прямо при ней, это произошло впервые.
"В 1818 году я посетила Неаполь. Восьмого декабря того года мой спутник и я переправились через Залив, чтобы осмотреть памятники древности, разбросанные по берегу. На дне, сквозь тихие прозрачные воды, виднелись развалины римских вилл, оплетенные водорослями, испещренные яркими бликами проникавшего туда солнца. По этой хрустальной голубой воде могла бы скользить перламутровая колесница Галатеи; здесь, а не на Ниле следовало бы Клеопатре избрать путь своего волшебного корабля. Хотя стояла зима, тут уже веяло ранней весной; это ощущает каждый путешественник, с сожалением покидая тихие заливы и светлые берега Байи, — напишет она через много лет в своем фантастическом романе "Последний человек". — Мы посетили так называемые Флегрейские поля и Авернское озеро; побродили среди развалин храмов, терм и других древних строений и наконец вступили в мрачный грот Кумской Сивиллы".
Флегрейскими полями называется зона вулканического происхождения, расположенная на северо-западе Неаполя, на берегу залива Поццуоли, растянувшаяся на 13 км в длину и 8,3 км в ширину. Магма в этом месте подходит настолько близко к земной поверхности, что почва регулярно совершает медленные вертикальные перемещения — брадисейсмы. Например, в городе Поццуоли в 1970 и 1983 годах его старый центр Рионе Терре, находившийся на высоком утёсе, образованном вулканическим туфом, внезапно поднялся, а затем медленно и неравномерно стал опускаться. В результате 10 тыс. жителей были эвакуированы и не вернулись в свои дома, поскольку посещение этого района было запрещено. Впрочем, вернемся в девятнадцатый век к нашей героине.