Ох уж этот Мин Джин Хо – 7
Шрифт:
— Гражданский иск будет подан уже завтра. Мы в любом случае заберём всё, что у вас есть. Накопления, эту квартиру и всю иную собственность. В качестве компенсации за моральный и физический ущерб, нанесённый Сэ Ян Бэ. Ваш муж отправится в тюрьму, а вы останетесь гнить на улице.
Тётя девушки отреагировала моментально. Отчаянно всплеснув руками и едва ли не закричав:
— Какой ещё ущерб? Мы её кормили и давали крышу над головой! А она повела себя как неблагодарная сволочь! Мало того, что перед всем районом опозорила, так теперь ещё и здесь
В этот раз я успел остановить Чжи, махнув рукой и прервав поток слов, который, судя по всему, уже был готов вырваться из её рта. Вместо этого обратился к женщине сам:
— Это ваша позиция. Тогда как наш адвокат будет заявлять о том, что вы серьёзно повредили её психику, издевались над несовершеннолетней, подвергали её психологическому насилию и вполне вероятно, использовали физическое. Совокупность этих факторов потянет не только на стоимость вашей квартиры. Скорее всего, это обернётся ещё одним уголовным делом. В рамках которого вы станете обвиняемой. Отделаться одним только разорением не выйдет.
Эмоции на лице женщины отражались вполне однозначные. Могу поспорить, будь на нашем месте кто-то другой, она бы уже выдала целый поток оскорбительных комментариев. Но рядом стояла Чжи Чен — председатель одного из чеболей Южной Кореи. Да, Чен Групп не входила в число самых влиятельных семейных корпораций. По сути, она даже до среднего звена не дотягивала. Но с точки зрения обывателя это была компания, способная за считанные дни перемолоть его жизнь в порошок. Присутствие здесь её председателя многократно усиливало каждое моё слово, делая угрозы осязаемыми и реальными.
В конце концов женщина приняла решение — именно то, на которое я рассчитывал.
— Это всё он! Старый консерватор! Хотел, чтобы она была как девушки его юности. Говорил, что нужно с детства прививать моральные правила. Вдалбливать кодекс, по которому должна жить каждая приличная корейская девушка.
Я внимательно посмотрел на женщину, старательно изображая интерес к её словам и та сразу же продолжила.
— Инициатором всегда он был. Я вообще ни в чём не виновата. Будь моя воля, у Сэ Ян Бэ в жизни ни одной проблемы не возникло.
Усмешку удалось сдержать. Несмотря на паршивое состояние и не самое глубокое погружение в фокус, психотип женщины я определил вполне верно. Как минимум в плане инстинкта самосохранения. Чтобы уйти от волчьей стаи, она без особых раздумий, воткнула нож в ногу собственного мужа, оставив его зверям.
Сам мужчина глянул на неё с неподдельным изумлением:
— Ты же сама сказала поехать и встретиться с ней! Напомнить, что она нам обязана! А теперь говоришь, что ни при чём?! В комнате её запирала тоже ты! И без еды девчонку оставлять — твоя идея!
Именно на это у меня и был расчёт. По крайней мере, он появился после того, как я увидел их лица, оценил мимику и спрогнозировал реакцию. Изначально сценариев развития ситуации у меня в голове было несколько, но определиться оказалось несложно.
Женщина нахмурилась, с
— Это ты что придумал? Меня во всём виноватой выставить? А самому выскользнуть? Значит, как на неё кричать и наказывать — так ты всегда первым мчался. А как пришло время ответственность на себя взять, так сразу решил сбежать куда-нибудь подальше? Забиться в горную пещеру и носа оттуда не показывать?
Мой водитель, стоящий за спиной, особого внимания к себе не привлекал, и поэтому никто не заметил, что в своей правой руке, опущенной вниз, он всё это время держал телефон с включённый видеокамерой, которая фиксировала общение кровных родственников Сэ Ян Бэ.
Следующие пять минут мы наблюдали, как двое родственников Сэ Ян Бэ поливают друг друга грязью, обвиняя во всём, что только возможно, включая немало конкретных случаев. В процессе спора они вспомнили, как минимум семь отдельных эпизодов, в которых обвинили друг друга. И, судя по их описанию, каждая из этих ситуаций тянула на полноценный срок. Законодательство о защите детей, как и в большинстве стран мира, в Корее работало криво и плохо. Тем не менее наказания там были прописаны весьма суровые. Единственное, что требовалось — доказательная база, которую мы прямо сейчас и добывали.
В конце концов они замолкли, и женщина с лёгким подозрением взглянула на нас:
— Так что вам нужно? Зачем приехали?
Я пожал плечами, мрачно разглядывая их:
— Приехали получить доказательства. И вы нам их успешно предоставили.
Бросив взгляд на часы, я усмехнулся:
— Через пару минут здесь будет полиция. Я бы советовал собрать вещи. В тюрьме бывает холодно.
Они переглянулись, а потом женщина всё же обратила внимание на аппарат в руке моего телохранителя и указав на него пальцем, противно закричала:
— Это незаконно! Вы не имеете права! Нельзя снимать человека без его разрешения! В качестве доказательства это не пройдёт!
Я спокойно кивнул и показательно развёл руками:
— Вы уж извините, случайно вышло. Мой водитель записывал видео для знакомого, а потом, вместо того чтобы выключить камеру, случайно нажал не туда, вот и всё. Он даже телефона не поднимал, чтобы захватить ваши лица. Всё это время держал его в руке. Даже если что-то заснял, это абсолютная случайность.
Усмехнувшись, продолжил:
— Тем не менее, раз эта случайность уже произошла, стоит признать: в нашем распоряжении есть видео, на котором вы признаётесь в совершении преступлений.
Довести мысль до логического конца я не успел. Женщина снова подалась вперёд, буквально сжигая меня взглядом:
— Это нельзя использовать в суде! Ни один судья такое не примет в качестве улики! Даже я это знаю, хоть и не юрист!
На последней фразе она покосилась в сторону Чжи Чен, намекая, что глава компании могла бы быть в курсе юридических норм своей собственной страны. Но ответить девушке я не позволил, хотя судя по её лицу, ей этого очень хотелось.