Охота на Аделайн

Карлтон Х.Д.

— Думаю, было бы проще, если бы я не была в него влюблена, — признаюсь я, обводя палецем вокруг стекла. Это создает мягкий звук, который успокаивает суматоху в моей голове.

«Я все еще чувствую притяжение, понимаешь? Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я хочу наслаждаться этим. Я просто не могу. Он даже не сделал никаких авансов. Ничего сексуального, но это то, к чему я сразу же отношусь, а потом я снова в том доме с Ксавьером».

— Ты говорил с Зейдом о нем?

Я делаю еще один глоток Мерло, прежде чем ответить: «Да. После того,

как мы договорились работать вместе, мы сели, и я ему все рассказал. Ну… не все. Не ужасные подробности. Но он знает о том, через что я прошела, и он объяснил, как он нашел меня. Говорили о каком-то братстве и рассказали мне все о Максе.

Печаль скрывает ее мудрые глаза, и я могу сказать, что она встревожена, потому что начинает теребить кольцо в носу.

— Да, он… меня тоже спас. От Люка».

Я протягиваю руку и хватаю ее за руку, крепко сжимая. Зейд сказал мне, что случилось с Дайей, но я ждала, что она первой расскажет об этом мне. Если я что-то и понимаю, так это нежелание переживать определенные вещи заново.

Мы все страдаем по-разному, но источник нашей боли один и тот же. Общество. Клэр.

Дайя была приманкой, чтобы выманить меня из поместья Парсонс, чтобы Рио и Рик могли похитить меня. Конечно, Люк был тем, кто провел ее через ад, но ничего из этого не случилось бы, если бы Клэр не заставила Макса поверить в то, что Зейд убил его отца, а затем поставила мишень на мою голову. Тот, на который Макс немедленно набросился, рассердившись и намереваясь отомстить.

— Мне очень жаль, Дайя. Мне очень жаль, что он сделал это с тобой». Мой голос срывается на последнем слове, неожиданный прилив слез затуманивает мое зрение.

Дайя закрывает лицо, пытаясь сдержать слезы. "Черт побери, Адди, — отрезает она без всякого жара. — Не смей заставлять меня плакать.

Но уже поздно, при последнем слове из ее горла вырывается всхлип. Я придвигаю свой стул ближе к ней и обнимаю ее; будь прокляты мои собственные демоны. Ее руки обвились вокруг моей талии, и мы обе расслабились.

Горе выливается через трещины, пока мы держимся друг за друга, как два столба которые падают вместе, оба не в состоянии стоять без поддержки друг друга.

К тому времени, когда мы расходимся, по моему покрытому пятнами красному лицу текут сопли, и я точно знаю, что тушь стекает по моим щекам. У нее слюни на щеке и круги вокруг глаз от макияжа. Они налиты кровью, в сочетании с ее темно-коричневой кожей и светло-зелеными глазами почти поражают.

Как бы то ни было, мы оба выглядим нелепо и тут же врываемся в

смех, который исчезает в другой раунд слез. В конце концов, никто из нас не может сказать, смеемся мы или плачем, но в любом случае это приятно.

— У меня сейчас голова болит, — хриплю я, вытирая почерневшие слезы, а потом хватаю салфетку и громко сморкаюсь.

«Пей больше вина, хуже будет, но по крайней мере взбодришься».

Я смеюсь, делая глоток, когда она тоже сморкается.

— Кстати, а где Зейд? она спрашивает.

«Я не знаю, на самом деле. После нашей

тренировки он довольно быстро отключился, сказав, что ему нужно кое о чем позаботиться. Он не сказал, о чем речь, а я была слишком потной и морально истощенной, чтобы волноваться в тот момент».

Мы обое пожимаем плечами. Насколько я знаю, он мог догадаться, что у нас закончилась туалетная бумага и ее нужно было пополнить. Думаю, если бы это было что-то важное, он бы сказал.

В течение следующего часа мы с Дайей допиваем бутылку Мерло. Я также решила, что с этого момента мне нужно быть очень осторожным с алкоголем. Это кажется слишком приятным, и я отказываюсь использовать его как костыль.

Я предпочитаю работать со своей травмой здоровым способом. Вы знаете - убить Клэр голыми руками.

Мы смеемся над дурацким видео, которое кто-то разместил в социальных сетях, когда входная дверь с грохотом открывается, и два голоса огрызаются друг на друга.

Один принадлежит Зейду. Другой — девичий.

Глаза шалфея и карамели встречаются в замешательстве, и какого хрена.

Слегка пошатываясь, я встаю и иду к входной двери.

А потом сразу поворачиваю обратно, бросаюсь за своим другом, когда вижу, кого Зейд привел домой.

«Дайя, в доме сумасшедшая цыпочка. Бежи."

"Какая?" — с тревогой в голосе спрашивает она.

«Не называй меня сумасшедшой!» — визжит девушка спереди, и я морщусь.

Я никогда не имела удовольствия встречаться с ней, и я былв готовв жить без этого удовольствия. Плечи подняты к ушам, я медленно поворачиваюсь и смотрю, как Зейд приближается ко мне, выглядя измученным и раздраженным. За ним стоит девушка-убийца, которая скрывалась за стенами в «Деле Сатаны».

Сибиль.

— Детка, у нас гость.

Взглянув на девушку, я неловко переминаюсь, не зная, как, черт возьми, реагировать.

Прочистив горло, я соглашаюсь: «Я это вижу».

Сибиль смотрит на Дайю и меня с широкой улыбкой на лице. В последний раз, когда я видел ее, она была одета как кукла с макияжем, из-за которого казалось, что ее фарфоровое лицо потрескалось.

В то время как ее шоколадно-каштановые волосы все еще собраны в косички, на ее лице нет кукольного макияжа. Она была бы прекрасна, если бы расстроенный взгляд ее глаз не отвлекал так сильно. Она выглядит точно так же, как по телевизору после того, как ее арестовали за убийство четырех политиков с Зейдом.

За исключением того, что его так и не поймали за эти убийства.

— Дамы, это Сибби, — устало представляет Зейд , махая ей рукой прежде чем перейти на мою сторону. Я напрягаюсь, когда он приближается, разрывая свое внимание между наблюдением за пространством между мной и Зейдом и не спуская глаз с сумасшедшей девушки.

Четверо мужчин, которых она убила, даже не начинают царапать поверхность числа людей, которых она убила. В течение пяти лет она оставалась на этой призрачной ярмарке и устраивала загулы. Тот, кого она считала злом, был убит очень ужасными способами.